Праздник победы света над тьмой. 6-14 декабря – Ханука

Ханука – это праздник, который отмечает победу света над тьмой, чистоты и искренности – над конформизмом и приспособленчеством, духовности – над сугубым материализмом.

Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.

Разные аспекты

Слово «ханука» переводится как «освящение, обновление» и обозначает праздник в ознаменование победы еврейских повстанцев под предводительством хасмонеев над греками-селевкидами в 164 г. до н. э. и в память явленного при этом Храмового чуда. Отмечается в течение восьми дней с 25 кислева до 2 или 3 тевета (в зависимости от продолжительности месяца кислев); выпадает, как правило, на вторую половину декабря. Другим названием Хануки является Хаг ха-Урим (праздник Огней). Это название происходит от основного обычая праздника – зажигания масляных светильников или свечей, совершаемого с наступлением темноты. Число свечей увеличивается от одной до восьми по ходу праздничных дней.

Этот праздник по-разному воспринимался разными слоями еврейства в различные исторические эпохи. Одни сосредотачивали внимание на чуде с уцелевшим сосудом масла, других интересовали военные аспекты событий, третьих занимало все, что было связано с эллинизацией, вызвавшей восстание, четвертые усматривали аспект мученичества ради Господа, наконец, пятые видели в Хануке прежде всего праздник света.

В символике и литургической практике иудаизма запечатлена прежде всего память о чуде с уцелевшим сосудом священного масла. Талмуд лишь вскользь упоминает о подвигах хасмонеев, выделяя Храмовое чудо как главную причину установления Хануки в качестве еврейского праздника.

«Что такое Ханука? – спрашивается в Талмуде. – Учили мудрецы: с 25 кислева – восемь дней Хануки. В них не оплакивают покойных и не постятся в честь того, что, когда вошли греки в Храм, осквернили все находившееся там масло, и когда победило их царство Хасмонейского дома, то нашли (победители) в Храме только один сосуд с маслом, запечатанный печатью первосвященника. Хватить должно было этого масла на один день, но свершилось с ним чудо и горело оно восемь дней. На следующий год установили эти дни праздничными, с хвалебными и благодарственными молитвами».

Интерес к военно-историческому аспекту праздника Ханука заметно оживился в еврейской среде в XIX в., особенно с появлением сионистского движения. В годы, предшествовавшие провозглашению Государства Израиль, Ханука отмечалась в сионистских кругах как едва ли не главный национальный праздник, своеобразный прообраз Дня независимости. Последующий упадок патриотических настроений в израильском обществе предопределил заметную утрату интереса к Хануке в секулярной среде.

Иудеи и эллины

Ханука знаменует собой первую встречу евреев с греками, результатом которой стало со временем глубочайшее взаимовлияние Афин и Иерусалима. Не будет преувеличением сказать, что как античный мир, так и еврейство вышли из этой встречи в существенной мере преобразившимися, но их первое столкновение не случайно приобрело характер яростной конфронтации. И не случайно то, что греки, проявлявшие терпимое отношение ко всем покоренным ими народам и их богам, повели себя иначе, встретившись в Иудее с Богом Израиля.

Для евреев эта коллизия сопровождалась глубоким внутренним расколом. Проводившаяся селевкидами политика насильственной эллинизации нашла немало союзников в еврейской среде (их называли «митъяввним», то есть уподобляющие себя грекам, тогда как за другой частью народа, сохранявшей верность Торе и заповедям, закрепилось тогда название «хасидим» – благочестивые).

Хасмонейское восстание началось как гражданская война, когда Матитьягу убил еврея-священника, совершавшего по приказу царя служение идолам в городе Модиин. Лишь год спустя, когда Иегуда Маккавей заменил своего скончавшегося отца в качестве предводителя восстания, война гражданская (против евреев-отступников) превратилась в национально-освободительную (против греков-селевкидов). Именно это предопределило успех хасмонеев, тогда как два века спустя борьба против римлян, выродившись в братоубийственную гражданскую войну, завершилась падением Иудеи.

Здесь нельзя не заметить, что Иегуда Маккавей был, по всем имеющимся сведениям, не только замечательным полководцем, но также выдающимся политиком и государственным деятелем. Трудно переоценить принятое им решение о превращении войны гражданской в национально-освободительную, но невозможно игнорировать и те реальные обстоятельства, которыми было вызвано Хасмонейское восстание, включая предательство еврейской элиты, воспринявшей – ценой отказа от собственного «я» и связанного с ним предназначения – культуру, стратегию и цели врага. Понятно, что этот ханукальный аспект сегодняшнюю секулярную элиту в Израиле привлечь не может. Напротив, он угнетает и пугает ее.

Традиция мученичества

Обретя в захваченной Иудее многих еврейских союзников, селевкиды были поражены готовностью другой части народа – хасидим – терпеть невероятные муки и добровольно идти на смерть ради своей веры (это называется «киддуш ха-Шем» – освящение Имени Божьего через самопожертвование). Ни репрессии оккупантов, ни предательство еврейской элиты не могли сломить этого сопротивления, заставившего пришельцев понять, что Бог Израиля не уживется с другими богами в общем номенклатурном пантеоне, пополнявшемся по ходу греческих завоеваний на Востоке.

Исторические хроники сохранили множество преданий о самоотверженном поведении евреев, принимавших любые муки ради того, чтобы не нарушить главных запретов Торы. Нет сомнения в том, что данная традиция существенным образом повлияла на позднейшие концепции религиозного мученичества в христианстве и исламе; к примеру, Ханна и семеро ее сыновей, о смерти которых повествуется во II и IV книгах Маккавеев, были канонизированы затем в католических святцах.

Острое звучание данной темы в настоящее время, на фоне многочисленных проявлений мусульманского шахидизма, побуждает хотя бы вкратце охарактеризовать основные различия между идеей религиозного мученичества в иудаизме и в исторически связанных с ним религиях.

Постулируя киддуш ха-Шем в качестве обязанности каждого еврея при достаточно определенных, вынуждающих к тому обстоятельствах, иудаизм как религия жизни не утверждает мученичество в качестве положительного ориентира, к которому нужно стремиться. Иначе говоря, позицию еврейского мученика почти во все времена можно было сформулировать следующим образом: «Я люблю дарованную Богом жизнь, но не желаю и не могу спастись ценой отказа от ее смысла». Перспектива обращения в другую религию мыслилась иудеем, безусловно, как отказ от смысла жизни, побуждая его к последнему подвигу, когда иного выбора, кроме гибели и отступничества, у него не оставалось.

Верно, что это «не желаю и не могу» иногда воспринималось окружающими как невероятное равнодушие иудеев к смерти. Более того, история доносит до нас свидетельства о значительных еврейских коллективах, для которых была характерна в определенный период едва ли не жажда мученичества. Нечто подобное можно утверждать о рейнских общинах XI–XII вв., которые были охвачены сильнейшим мессианским настроением. В ряде случаев члены этих общин не дожидались, пока их убьют за отказ креститься, и убивали собственными руками своих жен и детей, а затем и самих себя, в окруженных крестоносцами крепостях. Существует гипотеза, согласно которой широкое распространение кровавого навета в Европе в следующее поколение после Первого крестового похода было психологически стимулировано впечатлением христиан от зрелищ подобного рода, воспринимавшихся ими как массовые ритуальные убийства.

Тем не менее, необходимо подчеркнуть, что убийства близких и самоубийства совершались евреями рейнских общин ввиду совершенно реальной угрозы принудительного крещения, когда последняя никоим образом не была искусственно ими спровоцирована. Кроме того, установившаяся по следам этих событий галахическая норма иудаизма запрещает еврею убивать самого себя или своих детей из опасения насильственного обращения в чужую веру. Таким образом, сделанное выше утверждение о нехарактерности для иудаизма добровольного мученичества можно повторить как отражающее общую статусную позицию еврейской религии.

Для сравнения: христианство в ранний период своей истории явным образом поощряло добровольное мученичество, имея, впрочем, своим идеалом человека, ищущего мученической смерти за веру для себя лично, а не воителя, идущего в бой. Что же до исламской традиции, то в ней идеализируется именно образ воителя, шахида, несущего смерть неверным и готового умереть самому ради подчинения всего человечества воле Аллаха.

Специфика идеи добровольного мученичества состоит в том, что она занижает или вовсе сводит на нет религиозное достоинство жизни. Продолжением этого становится представление о фундаментальной порочности тварного мира, из которого вытекает следующая идея – о том, что известный нам мир создан каким-то «не тем» творцом, второстепенным и даже плохим богом, злокозненным Демиургом, тогда как «истинный бог» этому миру чужд и даже враждебен.

Разумеется, в еврейской традиции можно найти утверждения, согласно которым «этот мир подобен прихожей, а мир грядущий – чертогу», но в целом для нее характерно настойчивое утверждение достоинства человеческой жизни при безусловном признании того, что Творец этого мира является Единственным, Истинным и Благим Богом. Как следствие, стимуляция добровольного мученичества не присуща иудаизму.

Свод еврейских религиозных представлений, связанных с идеей киддуш ха-Шем, всегда предполагает наличие непосредственной угрозы тому, без чего любимая иудеем жизнь лишается своих оснований.

М. З., «Еврейская панорама»

Подпишитесь на ежедневный дайджест от «Континента»

Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.