Повод для размышления

Книга Якова Каца, прославленного израильского историка и социолога, “Исход из гетто” (Гешарим, Иерусалим, 5767 — Мосты культуры, Москва, 2007) только формально обращена в прошлое. На самом деле она говорит и о настоящем, и о будущем.

Если судить по сухому научному подзаголовку — Социальный контекст эмансипации евреев, 1770-1870 — она посвящена практически столетию проживания евреев в Европе. То, что последняя треть века восемнадцатого и первые две трети века девятнадцатого были судьбоносными не столько в истории сугубо национальной (в данном случае — евреев), сколько истории этой части света, а, следовательно, и всего мира, включая США, а также колонии европейских стран — понятно и не требует особых доказательств.

Но, во-первых, хронологически содержание книги Якова Каца шире и значительнее им же установленных временных пределов. Беря за основу анализа судьбы евреев в Европе указанного периода, замечательный ученый дает и предысторию вопроса. А, кроме того, его выводы таковы, что они могут быть без дополнительных оговорок быть приложимыми и для истории века двадцатого. Более того, именно судьбы нашего народа в этом жестком и неприкаянном веке доказывают, что она оказалась актуальной именно в контексте событий того века, который совсем недавно закончился.

“Исход из гетто”, вероятно, финальная часть исследований ученого, которые продолжались на протяжении десятилетий и именно на фоне рефлексий по поводу обеих мировых войн и судеб разных народов и стран, втиснутых обстоятельствами в крутой и резкий круговорот событий и обстоятельств, которые общеизвестны.

Но не только поэтому книга Якова Каца злободневна. Сейчас, когда после развала СССР так называемый “еврейский вопрос” все еще актуален, проблема национальной самоидентификации оказывается острее, чем она воспринималась раньше.

Одно дело быть самим собой, когда это запрещается властью. И другое дело, когда это позволено властями и уже не на кого сваливать свое равнодушие к истории и традициям своего народа.

Будучи книгой сугубо академической и даже энциклопедической по обширности и качеству затронутого и освоенного в ней материала по заданной в названии теме, она является произведением и публицистическим в своем роде. В определенном смысле — и художественно-историческим произведением, когда факты и цитаты, приведенные ее автором не просто передают видение им прошедших событий, но и увлекают тонкостью осмысления и четкости авторского отношения к ним.

Если свести суть книги Якова Каца до афоризма, то, познакомившись с ней, понимаешь, что практически все происшедшее когда-то повторяется чуть ли ни дословно.

В конспективном виде это получается следующим образом: власти стран, провинций и городов на своем уровне решают, как быть с евреями, а евреи ищут пути адаптации в нееврейском окружении.

И главный вопрос тут один: как сохраниться и не стать индивидом настолько ассимилированным, что национальное остается только в паспортных данных и иногда — в именах и фамилиях.

Яков Кац проводит из главы в главу своей книги простую и ясную мысль: властям европейских стран, в которых в указанные периоды проживали евреи, необходимо было, чтобы они стали полноправными гражданами социума, в который желали вписаться по необходимости или в который их хотели вписать по политическим соображениям.

Правда, полноправными — со значительными оговорками. Для обоснования равенства евреев с другими народами, проживающих в тех же местах, выдвигалось два обязательных требования: переход в христианство и отречение от национальной идентификации самым решительным образом.

В мягкой или в жесткой форме высказывались ли такие условия — не суть. Они проводились с завидным постоянством и существовали там и тогда, где и когда проживали евреи.

Среди них были те, будем надеяться, что немногие, которые переходили в иную веру по искреннему убеждению.

Были и те, которых, кажется, значительно больше, которые меняли веру из-за того, что это позволяло им более активно заниматься, скажем так, предпринимательской деятельностью.

Были и те, кто увлекся идеями еврейского Просвещения, повторяя за Мендельсоном и последователями его, что еврейская традиция устарела, что она нуждается в реформации, что нужно пользоваться и светскими знаниями, которые накопила Европа.

Сначала Мендельсон перевел на немецкий язык Пятикнижие, потом появились и комментарии к нему тоже на немецком языке. Следом за этим стали создаваться и светские школы, где религиозная составляющая сводилась к минимуму и нужна была исключительно для соблюдения представительских моментов.

Продолжилось это тем, что евреи в Европе в значительном для их общин количестве стали светскими или полусветскими людьми, отходя от своей веры, от своего народа.

В контексте этого уже в ином аспекте воспринимается как патологическая ненависть немцев к евреям, приведшая к Холокосту, так и то, что провозвестником сионизма по стечению обстоятельств стал светский человек и журналист из Вены Теодор Герцль, которого поразил процесс по делу Дрейфуса.

Поскольку российское еврейство тех лет осталось по большому счету за пределами книги “Исход из гетто”, в дополнение к сказанному Яковом Кацем заметим, что в том, как пытались вписаться в политику советского государства евреи бывшей черты оседлости и их потомки, можно увидеть много общего с тем, что было у их соплеменников в те же годы и десятилетия в Европе.

Правда, в СССР переход в христианство, о чем так фундаментально написал Пастернак в “Докторе Живаго”, носил специфический характер. И потому, что христианство, как и иудаизм, были формально под запретом в СССР того времени. И потому, что переход в христианство воспринимался интеллектуалами еврейского происхождения именно как культурологическая акция (вспомним Бродского с его поисками идентичности между католицизмом и протестантизмом или судьбу Александра Меня, например).

В связи с последним полезно вспомнить основной тезис Якова Каца, который последовательно проведен через всю его удивительную по ясности и конкретности книгу. Суть его в том, что, как бы ни старались евреи быть такими, как все, все равно их воспринимали именно так, как сказано в Свитке Эстер, который мы будем читать на праздник Пурим: народ, живущий отдельно.

Речь все же не о том, что нужно снова создавать гетто и жить в них так, как будто ничего в истории нашего и других народов не произошло с тех пор, как в Италии не появилось первого официально принятого гетто.

Речь о том, чтобы сохранять свою национальную принадлежность в тех условиях, которые сейчас есть и которые заданы в обществе, в странах, где живут евреи.

Это ведь так важно и нужно — быть самими собой, несмотря ни на что и вопреки трудностям и препятствиям любого рода, потому что так правильно, а по-другому — нет.

Наверное, это и является подтекстом книги Якова Каца “Исход из гетто”.

Илья АБЕЛЬ, Москва