После всего

Уход из жизни самого известного на сегодняшний день русского театрального режиссера Юрия Любимова может обратить внимание на ситуацию, возможно, и частную, но все же, как представляется, достаточно актуальную и проблематичную.

Несомненно, что его вдова Каталин, венгерская еврейка, похоронит мужа по обряду его народа, сделав все, что полагается в таких печальных случаях. Тем не менее, само участие ее во всей траурной церемонии, скажем, православного рода есть и отдача последнего долга перед памятью мужа и, наряду с этим, нарушение традиции своего народа.

Бывая нередко в Московской хоральной синагоге, не раз отвечал на вопросы русских вдов евреев, которые не знали, что и как им делать после ухода их близких людей. Естественно, можно и нужно заказать Кадиш, можно поставить поминальную свечу. Но как потом вспоминать Йорцайт (годовщину смерти) и соблюдать этот грустный день исключительно по еврейскому календарю.

Да, на самом деле – и это не самое сложное. А как подготовить надпись на памятнике, которая должна быть только на иврите и с указанием только даты смерти и, опять же, сугубо по еврейскому календарю.

Как отказаться от фотографии родного человека, с которым прожиты годы и десятилетия, поскольку она запрещена традицией иудаизма.

Ясно, что в данном деле на каждом шагу возникают новые и новые вопросы и трудности. И не факт, что вдовы евреев станут все соблюдать тут так, как это требует закон и традиция.

С формальной точки зрения, если они не сделали гиюр (переход в еврейство) никто от них подобного устрожения и не может требовать, поскольку они принадлежат к другой культуре, другому вероисповеданию (заметим, что определение – русские вдовы евреев – в данном контексте имеет расширительный смысл, и потому может касаться представительниц любых народов, чья супружеская жизнь была связана с евреями.)

Могут сказать, что некоторые европейские и заокеанские евреи настолько ассимилировались, что, в лучшем случае, приезжают на машине (!) в пятницу в синагогу и один раз в год в Песах едят мацу. И не более того. Так что, их поэтому мало волнует то, что будет потом.

Мне известна трагическая история того, как сын еврея требовал от его русской вдовы, чтобы она похоронила его отца, кремировав его тело, что категорически запрещено по иудейским законам.

И случившееся просто катастрофично, что бы кто ни говорил по такому поводу.

И потому, что смертью на самом деле ничего не заканчивается.

И потому, что чрезвычайно важно, чтобы ушедшего из жизни человека ежегодно поминали, заказывая или самостоятельно читая Изкор (Поминальную молитву), и потому, что память о тех, кого нет с нами, необходима для живущих. Как напоминание о бренности их существования, как урок заботы о тех, кто были в их жизни, оставив в ней след, как гарантия того, что и память о них не исчезнет в поколениях.

Говорят, что сердцу не прикажешь.

Наверное, так. Только иудаизм есть религия не столько сердца, сколько разума, дающая возможность оценивать свои слова и поступки, опираясь на ретроспективу духовного наследия (Талмуд, Тора) и перспективу собственного выбора в рамках названных координат в той или иной степени.

Со стороны может показаться, что все так сложно. И потому, легче, проще, практичнее о том, что и как есть сейчас и что будет потом в контексте собственного происхождения и предпочтительного вероисповедания, не задумываться.

Но цимес тут в том, что отнюдь не проще и не легче.

Если относиться к себе и своему пребыванию здесь и сейчас ответственно и рационально, как и требует наша религия, наша вера.

Для того, чтобы на возникающие постоянно и со всей определенностью вопросы, касающиеся следования ей, отвечать четко, конкретно и правильно.

Без компромиссов и самоуспокоения.

Но честно, мужественно и непредвзято, то есть, так, как должно и единственно верно, как бы ни казалось подобное при всем том трудно и не так уж существенно для душевного спокойствия.

Рано или поздно окажется, что все равно придется как-то определяться с вероисповеданием и своим отношением к нему. Как правило, такое неизбежно и очевидно.

Так уж лучше быть готовым к тому, что, будучи в напряженной ситуации, опираться на наследие своего народа, чувствуя поддержку в нем и основу своей совершенно единичной жизни.

Что, думается, приемлемо и правильно, вне зависимости от обратных доводов и житейских обоснований на этот счет.

И не только после ухода близкого человека.

А и при жизни его. Просто при жизни.

Илья Абель