Ползучая медиа-революция

Новости в определенном смысле формируют картину мира у обывателя. Поэтому вопрос об источнике получения новостей, их фильтрации и контроле за их производством и отбором является далеко не праздным. После «оранжевой революции» на Украине, когда российская пропагандистская машина усиленно выстраивала образ «Россия в кругу врагов» и «оранжевой угрозы», россияне в одночасье начали очень плохо относиться к Юлии Тимшенко и даже к украинцам настороженно. Когда главным врагом пропагандой некоторое время спустя был объявлен Виктор Ющенко, россияне сменили гнев против Тимошенко если не на «милость», то на более нейтральное отношение уж точно.  А все из-за того, что информацию о событиях в соседней стране значительная их часть получала из новостей госканалов.

Таких примеров сотни, потому вопрос источников информации для россиян крайне важен и для общества, и для власти. И здесь, кажется, наблюдаются серьезные перемены. Еще в горячую выборную пору стал популярен тезис о наличии в России двух «партий»: «телевизора» (соответствующего условному «путинскому большинству») и «интернета» (представляет активное меньшинство, по преимуществу из крупных городов). То есть ровно по принципу различных источников получения информации. Гипотеза в общем несколько упрощает, как представляется, реальность, но имеет право на жизнь.

Данные свежего опроса «Левада-центра» в целом ее вроде бы подтверждают, по крайней мере, косвенно. Оказывается, в потреблении информации россиянами за последние 4-5 лет произошли значительные изменения.

Прежде всего, все «традиционные медиа» стали менее указываться респондентами в качестве источников получения информации. Телевизор, хотя и остается самым популярным источником новостей, в этом качестве потерял 6 процентов (если в 2009 году оттуда черпали информацию 94 процента, то теперь 88), журналы — 4 (упали с 8 до 4 процентов), газеты — 17 (с 37 до 20). радио — 25 (с 41 до 16). Стабильным остался лишь один традиционный источник информации — друзья и знакомые, от которых новости четыре года назад узнавали 26 процентов, а теперь узнают 24 процента опрошенных.

Существенный рост зато продемонстрировали медиа «нетрадиционные». Интернет-издания (сюда, впрочем, относятся и сайты изданий, вполне в офлайне присутствующих) указали источником новостей 21 процент опрошенных, тогда как в 2009 году таких было лишь 9 процентов. За четыре года выросли до почти «взрослого» уровня и социальные сети: в 2009 году они были источником новостей лишь для 6 процентов респондентов, теперь таких уже 14.

Динамика кажется показательной: «партия интернета» уже статистически значима и постепенно растет. Не будем разводить давно опостылевший спич про «смерть традиционных медиа» и торжество «новых медиа»: во-первых, это дело даже не 10 ближайших лет точно, во-вторых, адаптация к новой медиа-реальности «старых медиа» зачастую просто не принимается в расчет. Опять-таки в опросе в качестве интернет-СМИ взяты и сайты «традиционных медиа».

Подрастает и значимость информации в сети. По итогам последних четырех лет практически все традиционные медиа потеряли позиции в плане доверия к их информации. На вопрос «каким источником информации вы более всего доверяете», телевизор указали 51 процент (четырьмя годами ранее — 79), газеты — 12 (ранее 16), радио — 12 (ранее 23). А вот интернет-издания и соцсети напротив, доверие упрочили. Интернет-издания поднялись с 7 до 14 процентов, соцсети — с 4 до 11, фактически догнав газеты и радио.

В принципе ничего удивительного. По данным ФОМ от марта 2013 года, в России ежедневно пользуется интернетом 50 миллионов человек (раз в месяц, так и вовсе — 64 с лишним миллиона). При этом имеется тенденция к постоянному росту числа респондентов, пользующихся интернетом ежедневно. Но есть нюанс: пользоваться Сетью и черпать оттуда новости о положении в стране — далеко не одно и тоже.

Согласно данным «Левада-центра», далеко не все ходят в Сеть за этим. Наиболее популярные цели — это поиск информации (разного рода, далеко не факт, что актуальной) и общение. Лишь третье место с результатом 27 процентов разделили развлечения и собственно отслеживание последних новостей. 16 процентов еще и выбрали вариант ответа «для того, чтобы разобраться, что происходит в стране», но это все равно далеко не самые популярные ответы. За фильмами и музыкой народу больше в Сеть лазит. Другое дело, что, даже проверяя почту на почтовом сервисе, пользователь фоном видит какие-то новостные заголовки и нет-нет, да и прочитает какие-то актуальные новости. К тому же динамика ответов о потреблении актуальных новостей в Сети положительная.

Однако и «партия телевизора» не спешит быстро сдавать позиции. Как говорилось, телевидение остается основным источником новостей для россиян. Не то чтобы они совсем уж ему доверяли, но в целом отторжения у широких масс он не вызывает. 12 процентов считают, что ведущие каналы освещают ситуацию в стране и мире «совершенно объективно», еще 53 полагают, что «в основном объективно». Обратной точки зрения придерживаются 3 (совершенно необъективно) и 24 (в основном необъективно) процента опрошенных.

Иными словами: интернет растет, но на информационную картину телевидение, почти полностью подконтрольное центральной власти, оказывает куда большее влияние. Что, правда, вовсе не означает, что власти не должны воспринимать интернет-повестку всерьез. О рисках такого рода фонд экс-главы управления по внутренней политике Константина Костина выпустил уже два доклада. В первом из них говорилось о растущей роли Рунета в политической жизни, во втором — фактически содержится идеология по работе власти с сетевым протестом.

Тут, правда, возникает вопрос: Костин, конечно, человек уважаемый и как бы от власти не до конца отдалившийся, но захотят ли его доклад хотя бы прочесть? Да и если прочтут, то прислушаются ли? Как представляется для многих, в том числе и в Кремле, «все эти интернеты» до сих пор представляются чем-то малозначимым, если и вообще достойным внимания. Ну или чем-то непонятным. Кремль уже однажды де-факто проиграл «битву за интернет», считая тамошние «уютные бложики» чем-то глубоко маргинальным и не поняв специфики работы с сетевыми пользователями. В результате вышла Болотная образца декабря 2011 года.

В повестке следующего выборного цикла интернет может сыграть еще более значимую роль, вопрос в том, какую именно. Ответа, кажется, нет ни у кого. Безусловно, сетевая коммуникация сыграла немаловажную роль не только в ходе консолидации российских массовых протестов, но и в ходе разнообразных «твиттер-революций» последних лет. Нет особых сомнений, что агитация и контрагитация в Сети будет все более значимой. В этом смысле власть должна быть всерьез обеспокоена процессом роста популярности интернета и соцсетей в качестве источника новостей. Там формируется отличная от офлайновой (прежде всего, телевизионной) повестка дня и в этой повестке власть не является единственным доминирующим игроком. И даже не вполне определяет правила игры.

Пока власть ограничивается принятием довольно беспомощных, но точно беспощадных и репрессивных законов. Правоприменительная практика отсутствует (хотя отдельные эксцессы, вроде блогера Саввы Терентьева и «неверных ментов», имели место), но она точно будет далека от технологий нормального управления информационной повесткой. Можно, конечно, просто игнорировать интернет-повестку, а неугодные сайты попросту закрывать. Но специфика Сети такова, что, будучи выгнанным в дверь, альтернативное мнение полезет в окно: все не купишь и не закроешь. С такой информационной квази-политикой велик риск получить рано или поздно русский Таксим, если не (тьфу-тьфу!) Тахрир.

Михаил Захаров
polit.ru