Поколения инфантильных

Когда смотришь по российским каналам ТВ ток-шоу «Пусть говорят» и «Мужское/женское» на Первом, «Говорим и показываем» на НТВ, частично «Прямой эфир» на «России 1» – то не перестаешь удивляться следующим моментам: взрослые люди приходят в павильоны Останкинской телестудии, чтобы за сотни, порой тысячи километров от родных мест решать на глазах у публики и миллионов телезрителей свои насущные вопросы. Несомненно, что подобные передачи существуют на телевидении, как жанр. Но почему-то думается, что таких участников можно найти только здесь.

Они кричат, дерутся, обижаются друг на друга, как дворовые подростки, будучи уже в достаточно зрелом возрасте. Между родителями и детьми, вообще, между родственниками отношения проявляются перед телекамерой не просто драматические, а убийственные в неприятии друг друга.

Мужья сомневаются в верности жен, жены спиваются, родители забывают про детей на десятилетия, дети – про родителей. И подобные сюжеты тут обсуждаются из раза в раз все с большим и трагичным накалом страстей. Драки, а уж тем более – мат, сквернословие, оскорбления и упреки уже никого не останавливают.

Касается ли это родства, наследства, в том числе и жилплощади, все выносится на люди.

Естественно, есть редактора, что пишутся сценарии передач, что есть монтаж, который позволяет до последних минут порой (например, с обнародованием результатов тестов ДНК) держать телезрителей в постоянном напряжении. Есть эмоциональная до срыва на крик и истеричность публика в студии, которая бурно реагирует на развертывающиеся сюжеты.

Конечно, для разрядки в тех же медийных форматах даются благостные истории про долгую любовь, про то, как чужие люди помогают кому-то в беде, как признают и прощают измены и все такое.

Но общий градус подобных ток-шоу – на грани нервного срыва.

Правда, в данном случае, речь не о формате передач – он однозначен и нацелен на рейтинг. Речь о тех, кто выносит свои сомнения и претензии на суд всех и вся.

Повторю, как правило, перед нами взрослые люди, так или иначе прожившие жизнь, не всегда в ней состоявшиеся, но имеющие и социальный опыт, и представление о том, что и как надо делать.

Они прекрасно понимают, что необходимы в их быту, в их действительности повседневной перемены. Но рассчитывают на то, что ДНК сделают за счет программы, что вмешается в конфликт депутат Госдумы по данному региону, что окажут помощь юристы и общественные деятели, что только громогласное обсуждение поможет им самим разобраться в собственных проблемах.

Несомненно, в этом есть своя логика. И потому, что на местах их трудности порой или нередко стопорятся, если надо решать незамедлительно, а ситуация давно назрела и требует немедленного вмешательства властей или социальных служб.

Несомненно, сила и возможности ТВ велики, кто будет с этим спорить?

Но у обозначенного явления есть и другая сторона.

Повседневность убеждает, что всего, что нужно – жилья, работы, справедливости, исполнения законных требований – можно добиться только напористостью и последовательностью. Для этого надо писать в инстанции, ездить на приемы, жаловаться на самый верх власти в надежде, что вдруг из этого обращения выйдет что-то полезное.

Таким образом, душевная инфантильность связана не только с недостатком образования, не только с тем, что в провинции, в глубинке людям нечем заняться бывает, кроме досуга в веселой компании простых и таких же, как они инфантильных или, к сожалению, опустившихся людей.

А и потому еще, что пробить стену невнимания в городе или в поселке, в Москве или в деревне своими силами невозможно. На это нужны время, желание, настойчивость и то, что вытравливалось в СССР после Октябрьской революции, как и до нее в достаточной мере – самостоятельность мышления.

Иерархия, властная вертикаль и сейчас, как и в годы советской власти, достаточно выстроена и структурирована, но она замыкается сама на себе: жалобы наверх возвращаются вниз и с ними разбираются те, на кого проситель писал заявление, что предопределяет результат разбирательства в таком случае.

Есть и другой аспект, массовая душевная анемия, когда раз другие живут также трудно, то не нужно высовываться, не нужно быть выскочкой в чем-либо.

Несомненно, что это есть печальный социо-психологический феномен, то, что невозможно преодолеть риторикой и лозунгами.

Если с детства практически мы привыкаем к тому, что всего надо добиваться, даже того, что должно быть само собою, то только у единиц хватает духа идти в защите своих прав – до логического конца.

Отнюдь не о правозащитниках тут речь, а о тех, кто пытается отстоять свои права на социально обусловленные потребности. И часто терпит поражение, с одной стороны, и непонимание, неприятие, с другой.

Что и приводит граждан государства к инфантильности вне зависимости от возраста – чего упираться, когда все равно ничего не докажешь и не сможешь сделать.

Вот и растут поколения за поколениями те, кто оказываются чуть ли ни с рождения просителями при наличии гарантий любого рода со стороны государства, во всяком случае, декларируемых постоянно и лозунгово.

Вот потому, перспективы ток-шоу на бытовые темы самые разные, поскольку тех, у кого есть в жизни нерешенные проблемы, достаточно много. Жаль только то, что, приходя в студию на запись телеэфира, они не понимают до конца, что их втягивают в игру, где они выглядят нелицеприятно и банально, что при разборе их конкретного случая-сюжета, вывод делается только о них самих, через режиссерский монтаж и выкрики их и присутствующих в студии гостей. И на этом, на выпускании пара, все и заканчивается.

Да, единичные конфликты разных уровней разрешаются, что устраивает все стороны: и тех, кто снимает передачи, и тех, кто ведет их, и тех, кто выступает в них в качестве непосредственных участников. Так что, собственно говоря, все в узком кругу своем довольны результатом – рейтингом или вынесением вердикта на глазах у миллионов телезрителей.

А все остальное остается за кадром, что и требовалось доказать, как говорят математики.

Очевидно, что несомненная польза от таких программ есть – и психологическая, потому что они становятся чем-то вроде тренингов и документальных спектаклей, и практическая, поскольку все же в конце концов те, кто надеялись на внимание и помощь получают, как правило, и то, и другое. Момент телеславы тоже на надо выносить за скобки.

Но все же есть в таких передачах некоторый, явный и заведомый цинизм, понятный с первого взгляда и запрограммированный. Но кому до этого какое дело: был инцидент, его разобрали до мелочей, все довольны.

И – гуд-бай, до следующего ток-шоу, которое становится заменителем жизни, имитируя ее в строго заданном формате и с четко обозначенными целями, о чем участники их могут и не задумываться все из-за той же – запоздавшей во времени и пространстве инфантильности, воспитанной и принятой за норму априори и безоговорочно.

Илья Абель