Почему Россия не Европа

Ответ на этот вопрос искали и ищут многие поколения думающих людей. Людей не думающих этот вопрос находит сам: подкарауливает в неподходящий момент в неподходящих местах — в аэропорту, в поликлинике, в темном проулке, в кабинете чиновника — и тогда человек начинает испытывать волнение и беспокойство, несопоставимое с гондурасским.

В поисках ответа одни уходили в запой. Другие уезжали и издалека критиковали или же воспевали (кто как устроился) непонятную, но великую родину. Третьи спускались в глубокое прошлое, ступень за ступенью — от «балов и лакеев» к лучинам и бычьим пузырям, собачьим головам и барщине, от Петра Великого до Чингисхана, скифов и алмасты, этрусков и рун, очень похожих на свастику. Четвертые, наоборот, пытаясь отыскать и вскормить Европу в себе, жадно копировали и поглощали все европейское: до заворота кишок наглатывались слизью устриц, с шовным треском впихивались в узенькие голландские сюртучки, облюбовывали немецкие средства передвижения, аглицкий сленг и французский парфюм, многие даже сменили ориентацию, короче, до мельчайших подробностей воспроизвели европейскую оболочку. Но так и не поняли суть. Поэтому оболочка подводила нередко: вдохнул полной грудью, или от души высморкался, или нагнулся чересчур резко — и лопалась ткань. И тьма рвалась сквозь прореху. Как у восторженного классика: «Нас — тьмы, и тьмы, и тьмы. Попробуйте, сразитесь с нами! Да, скифы — мы! Да, азиаты — мы, С раскосыми и жадными очами!»

Пока, правда, сражаться не готовы, пока что устрашаем. То пьяный в дупель субпродукт истеблишмента упадет с трапа самолета, то депутат в припадке греко-римского законотворчества выронит из серебристых итальянских брючек золотой пистолет, то в обустроенной евроремонтом двухсотметровой квартире обнаружится золотой писсуар в форме перевернутой тюбетейки Мономаха. Еще одна такая — меховая — прибита над кроватью между ружьем и саблей. К месту сказать, в самой Европе понятия «евроремонт» не существует, сей странный термин есть хитрая выдумка строителей-молдаван.

Если перейти от людей к институтам (материальным сооружениям, ментальным конструкциям, социальным и общественным отношениям), то мы увидим один большой ботанический сад, вся растительность коего вырублена, распилена и вывезена, оставлены только таблички, опять же европейского образца: демократия, свобода личности, свобода печати, высокие технологии, инновации, инвестиции и прочие ля-ля-ля.

И лишь возле цветового табло «дзюдо-Forbs» густо и беспорядочно разрослась сныть из бывших борцов и представителей силовых государственных механизмов. Это тренд, который еще не крах, но уже критический крен.

Ректорский корпус университетов составляет отставной генералитет ФСБ, которому в каждом углу мерещятся шпионаж и измена, который переквалифицирует кафедры в оперативно-тактические штабы и набирает туда настоящих проверенных в деле людей — отставных полковников, майоров, сержантов.

Реформировать армию отправляют «товароведов товаров непродовольственных групп». Министерством культуры заправляет рекламный агент. Роснефтью распоряжается филолог-романист. Газпромовские менеджеры руководят футболом. Футболисты становятся трейдерами. И все с одинаковым примерно успехом. Кавычки приветствуются.

И наконец еще один, архетипический архипример: Губернатор Санкт-Петербурга. Они (их сиятельство) опять-таки назначенец и опять-таки генерал, хоть и в отставке. Совокупность должности и звания, казалось бы, обязаны инвестировать оптимизм в бледных и нервных обитателей культурной столицы, «напидорить» до блеска улицы, зачистить порядок, но нет… У генерал-губернатора неземная забота. Мчится по городу губернаторская кавалькада, гудит и сверкает всеми прибамбасами, причитающимися высокому сану, разбивая вдрызг кислотные зимние лужи, от молельной комнаты, расположенной дома, до молельной комнаты, обустроенной на работе. Истинная вера достойна истинного уважения. И оно, разумеется, есть. Только вот генерал-губернатора нет. Вместо губернатора грязь, незаконная точечная застройка, уличная преступность, общий бардак и коррупция.

Впрочем, проблемы не только у «колыбели трех революций и одной вертикали». Самопоедает себя Москвабад. Зарастает лопухами суперпуперпроект острова Русский. Градом Китежем обернулся наукоемкий наноград Сколково, так и не привлекший ученых. Растворяется в инфосфере рукотворный мираж — город Сочи. Растут черные дыры госкорпораций. Удручает техническая и технологическая отсталость, аварийные объедки инфраструктуры, что достались неоварварам от разграбленной ими цивилизации.

В общем, как и двести, и пятьсот лет назад, так и сейчас всякий иностранец, не разыскиваемый Интерполом, и особенно европеец, не рассчитывающий поживиться на общем упадке, повторяет вслед за маркизом де Кюстином:

Нужно жить в этой пустыне без покоя, в этой тюрьме без отдыха, которая именуется Россией, чтобы почувствовать всю свободу, предоставленную другим народам в других странах Европы, какой бы ни был принят там образ правления.

Как же хочется верить, что это паскудный пасквиль, но если найти в себе силы и преодолеть путь в две сотни миль, и миновать то, что называют границей, поневоле признаешь, что маркиз был прав. В лучшие свои годы Россия справедливо считалась жандармом Европы, в худшие — сырьевой базой.

И вот ты за ее пределами, и ощущение такое, что проехал через столетия. Сныти нет. Вообще нет сорняков. Чистота и порядок, спокойная, размеренная, рационально организованная жизнь. И такая же спокойная, размеренная, но дающая высокое качество и результат работа. Чистые, будто бы только что вымытые либо недавно отстроенные дома. Чистые комбинезоны дорожных рабочих. Уверенные в себе благодушные люди, априори считающие себя хозяевами своей судьбы, своих жилищ и своей страны…

Ты смотришь на все это и в очередной раз спрашиваешь себя: почему?

Почему Россия не Европа?

Скажете, такой народ: психология, менталитет, коллективное бессознательное, порча-сглаз Ведуна Ярилы — все это неправда, подделка, лубок, ставшее официальной доктриной вранье. Есть Северная Корея, есть Южная. Одна нация, и коллективное бессознательное одно, а страны разные. Япония до сорок пятого года и после — две страны и две как бы ментальности, а народ один — японский. Две страны на одном острове: Республика Гаити и Доминикана. И в одной стране танцуют и поют, а в другой — едят друг друга. Значит, дело не в психологии и не в менталитете, дело в политике и сопутствующей ей пропаганде. Эту пропаганду называют иногда традицией, иногда историей, иногда особой миссией, иногда и долгом.

Скажете: «Хорошо там, где нас нет». Нет, так говорить не надо. Вообще не стоит употреблять фразы, вырванные из контекста, и перевирать, в данном случае Грибоедова. Там, где нас нет, — хорошо. Если не верите мне, спросите у Лужкова, Абрамовича и прочих «перелетных птиц».

А почему хорошо? А потому, что всему там отведено строго определенное место. Бизнес там — это только бизнес, не боле. Спорт — не больше чем спорт. Культура — просто культура. Религия — только религия. Домохозяйства управляются сами, без оглядки на муниципалитеты. Муниципалитеты — без оглядки на «центр». И во власть там не назначают, а выбирают. И никому в голову не придет нарисовать себе третий срок, если только ты не рецидивист. И политика там — не более чем политика: внешняя для защиты интересов страны вовне, внутренняя для обеспечения конституционных норм и гарантий и безопасности граждан. И ни одна из указанных областей не заполняет, не подменяет собой другую.

В России политика везде и вместо всего. Ее нет только там, где действительно надо быть — на выборах, в праймериз, в конкуренции партийных программ. Зато политики государственной (государственного вмешательства) в изобилии в местах, где ей быть противопоказано. В науке и в школе. В цирке и в церкви. В культуре, которая сводится к вакханалии силиконовых поп-андроидов, ряженых казаков и сумасшедших псевдопопов. В подборе хозяйствующих субъектов, который аукается переполненными помойными баками и аварийным общественным транспортом. В большом и маленьком спорте, где она своим ложным пафосом выкачивает из спортсменов энергию, которой потом не хватает для достижения результатов. В коррупции как способе управления. В насилии как форме контроля.

Политика нависла над экономикой, практически маузером дирижирует свободно-монополистическим рынком, процентными ставками и курсом валют. Открытые тендеры все больше походят на раздачу супа для бедных. А для своих по-прежнему есть распределители: «Березки» и «Альбатросы». Знаменитая русская биржа реагирует не столько на индексы, сколько на выкрики из Кремлевских бойниц.

И даже после этого некоторые еще продолжают утверждать с нотками гордости в голосе: «Политика меня не интересует». Зато политика интересуется ими вовсю. Она на вашей работе. Она в вашей кровати. В вашем ночном горшке и вашей тарелке. Политика обволокла всю вашу жизнь своей паутиной, фактически обездвижив. Она управляет вашим рождением, жизнью и смертью.

И что особенно плохо: ее силовые линии, минуя шеренги трансформаторных будок: Думу, СК, ФСБ, ВЧК, ГУЛАГ и УФСИН, тайный и холопский приказы, управы и их исторические и доисторические аналоги, вот уже пятьсот лет замыкаются в одной голове, как правило, самопомазанной и нездоровой. А это уже психиатрия.

Но психиатр здесь не поможет.

Обрубить эти линии можно лишь политической волей. Убрать метастазы авторитарной политики из всех сфер общественной жизни. Заимствовать у Запада не фасон брюк и форму париков, но содержание — политическое устройство. Тогда заработает теория малых дел, теория и практика экономики, реанимируется самоуправление, а гражданин с упоением займется очисткой прилегающих территорий и обустройством дворовых клумб.

P.S. Больную же голову желательно предоставить себе самой. Она — эта голова — в общем-то, никому не нужна.