Планета Земля

Глава первая.

Дверь

Эта дверь не открывалась никогда, и доступа к ней не было ни у кого.

Глава вторая.

Происхождение видов

Попытайтесь понять смысл создания, ну, предположим, крокодила. Крокодил — очень странное существо, живущее в воде, а пищу добывающее и род продолжающее на суше. Продукт эволюции? Ну, пусть. Только странно, что он такой один!?

Жираф. Тот же вопрос и тот же повод для удивления. Мартышек разных, видите ли, несколько десятков видов весьма похожих друг на друга по способу существования и добывания пищи, а жираф — один.

Верблюд. Зачем, скажите, нужно животное, способное не пить и не есть неделями, жить там, где нельзя жить, и питаться тем, чем никто другой питаться не сможет? И почему у дромадеров один горб, а у бактрианов — два?

Закончим с сушей, хотя примеров странностей можно приводить много, перейдем к водным просторам. Киты, кашалоты. Громадины, одна часть которых питается мельчайшим планктоном, а другая почему-то хищники. Странно, но киты — ближайшие родственники бегемотов, и этот научный факт, так же, как и факт трансформации динозавров в современных птиц, удивителен.

А как вам это: акулы, те же крокодилы, морские лилии и многие другие животные и растения сохраняли свой облик, повадки и среду обитания на протяжении миллионов лет, другие же виды исчезли с лица земли или трансформировались настолько, что связь между первой особью и ныне живущими представителями еще надо доказывать.

Напрашивается вопрос: почему в одних случаях эволюционные процессы закончились сразу по созданию опытных образцов, а в других — продолжились?

Большой взрыв и эволюция? Хорошо!? Бог создал все вокруг? Прекрасно!

Представляете себе человека ни к чему не стремящегося? Нет, не простейших, перерабатывающих пищу и отличающихся друг от друга только стоимостными характеристиками еды, питья, одежды и прочих атрибутов, а таких… как бы правильнее выразиться… совсем без инстинкта стремиться к чему-то. Таких нет, такие остаются там, где кончается перечень всех остальных видов фауны и начинается человек. Любая человеческая особь, безусловно, стремится к чему-нибудь, пусть даже это будет то самое желание повысить ценностные характеристики окружающего его быта. И граница эта настолько четко прослеживается, что сомнений быть не может — эволюция эволюцией, а чья-то рука тут несомненно приложена.

Глава третья.

Институт

Этот необычный (в нашем понимании) институт состоял из многих лабораторий, в которых занимались чудными (опять же, в нашем понимании) проблемами — создавали опытный образец и заставляли его функционировать в разных средах. Кроме того, они создавали первоначальные условия для экспериментов — среды. Сред было всего пять, но каждая из них состояла из бесчисленного множества внутренних уровней, которые, в свою очередь, подразделялись на крупные группы.

Поговаривали, что надо всей этой конструкцией возвышался Некто, чья мощь не поддается ни пониманию, ни описанию. Проверить это было невозможно, ибо никто из созданных не имел к нему доступа, а мог лишь, в случае особенной удачи, лицезреть отдельные Его проявления. Ну, и мы оставим эту тему, будем говорить только о том, что находится в границах дальности полета нашего воображения. А все рассказанное в этой главе — простая попытка сделать мысль осязаемой.

Глава четвертая.

Среды

Их, как уже сказано выше, было пять: жидкая, твердая, газообразная, пространственная и временная. Первые три существовали в постоянном физическом соприкосновении не только друг с другом, но и со всеми создаваемыми образцами. Две же последние были разработаны таким образом, что их существование могло быть просчитано только образцами, оснащенными специальным устройством, секрет которого строго охранялся — о его существовании и предназначении знали лишь особые сотрудники.

За границами этих пяти сред находится великое множество иных «пространств», но для живущих — это всего лишь предположение.

Глава пятая.

Плагины

Современный человек придумал много названий вещам и явлениям, в том числе и тому самому устройству, местонахождение которого строго охранялось в Институте. Он назвал его «мозгом», а продукт функционирования мозга — «разумом». Устройство было настолько совершенным, что обладатель его мог решать задачи любой сложности, вплоть до уровня Самого (придет же такое в голову)…

Кроме всего прочего, к устройству прилагалась еще одна штуковина, которая инсталлировалась только вместе с мозгом. Человек назвал эту штуковину «душой», и в попытке проникнуть в понимание принципов ее функционирования, наворотил вокруг этого понятия огромную «кучу» подпонятий. Одним из них стали 10 заповедей, каждая из которых давно перестала для человека что-то значить сама по себе, а превратились именно в понятие. Сегодня уже мало кто сможет перечислить больше двух-трех первых по списку, но термин «10 заповедей» стал нарицательным, его повторяют все кому не лень, дабы продемонстрировать свою приверженность неким неписанным (хотя они и написаны) правилам. Но все гораздо проще — в биологическую формулу «вшивались» (другого термина не подберу) те самые 10 заповедей, или назовем их «плагинами». Проще говоря, это была одна из частей программы, которую инсталлировали при настройке устройства «мозг». Плагин устанавливался в качестве естественного ограничителя, призванного отвлечь мозг от задач чисто практических и ввергнуть весь организм в решение задач иного свойства, тем самым предотвратив стремление к саморазрушению через разрушение всего вокруг.

Разрабатывались и другие устройства, их задачи были идентичны — ограничение отрицательных «выбросов» при функционировании мозга.

Итогом всей этой громадной работы должен был стать идеальный во всех смыслах — практическом, гуманистическом, перспективном — инструмент, которым бы было оснащено идеальное в биологическом смысле существо.

Глава шестая.

Дверь (продолжение)

Так вот, эта дверь не открывалась никогда. За ней было хранилище с тем самым устройством «мозг».

Это был итоговый продукт. Он был доведен до готовности запуска в серию, но не запускался ввиду недостаточного количества разработанных плагинов, над которыми неустанно трудились сотрудники нескольких лабораторий, и отсутствием готового к нему биологического вида. Испытания проходили на частных вариантах устройства, которые разрабатывались для каждого создаваемого образца в отдельности. Экспериментировали по всем направлениям: в огромные тела загоняли маленький мозг, инсталлировали определенное сочетание плагинов, в относительно мелкие тела устанавливали самое крупное из возможных устройств с тем же набором плагинов, и наблюдали за результатами. Следили за тем, какие изменения в биологическую формулу вносит работающий мозг, к каким средам адаптация идет успешнее с тем или иным набором плагинов, как долго существует вид с минимальным их набором.

Глава седьмая.

Сбой эксперимента

В один из обычных рабочих дней в Институте поднялся жуткий переполох — дверь в главное хранилище оказалась открытой, а по испытательному полигону носился недоработанный образец с явными признаками полного набора плагинов.* Кто, когда и зачем это сделал? Поскольку доступ к двери имело ограниченное количество сотрудников, весь огромный штат Института жил только пересудами, но ни капли здравой мысли в них не было.

Самое печальное для разработчиков было в том, что по жесточайшему правилу, установленному для всех, кто работал на выпуске образцов, обратного хода у процесса не было, то есть, уже никто не мог уничтожить образец. Это было установлено: а) для чистоты эксперимента, точной фиксации происходящих изменений на всем протяжении существования вида; б) для более тщательной работы на этапе создания образца и написания плагинов — принцип необратимости очень дисциплинировал, недобросовестного сотрудника переводили вниз по иерархической лестнице. Вместе с тем, всем работающим создавались максимально комфортные условия — отказа не было ни в чем — и это становилось дополнительным дисциплинирующим фактором, потому как внизу лестницы было все намного суровее и мрачнее, и на обратный путь надежды практически не было, так что сотрудники старались.

Было принято решение создать резервацию со всеми необходимыми условиями для жизни. Как это было сделано, не скажу (я еле-еле этого предела воображения достиг, да и то, сомневаюсь, что достиг), это, вероятно, было задачей других институтов. Ну, посудите сами — вместо плоской равнины, выделенной на территории полигона, которую надо было бы огородить и охранять, был создан эллипс, вращающийся в созданной специально для этого системе координат, со своими законами притяжения и прочими заданными условиями. На разных расстояниях от эллипса был запущен в действие еще ряд шарообразных объектов, разноудаленных от центрального шара, который служил мощнейшим источником энергии.

Было внедрено еще несколько порядков различных наработок, дабы «существу чувствующему» было чем заняться, не отвлекая весь институт от продолжения работы. Наблюдать за процессами, происходящими в резервации, было поручено одной из «нижних» лабораторий, сотрудники которой явно старались реабилитироваться и вернуться на более высокий уровень, откуда их за разного рода провинности в свое время выперли.

Их задачей было фиксировать все происходящее, а при необходимости, если бы вдруг при таком достаточно примитивном наборе плагинов существо достигло бы (все-таки) значительных результатов, и появилась бы вероятность освоения им остальных двух сред, руководитель лаборатории должен был бы немедленно оповестить своего куратора, говоря нашим языком, в Институте.

После всех этих распоряжений, до всех сотрудников Института был доведен приказ о новом проекте, над которым они начинали работать с завтрашнего дня…

Теперь понимаете, как вымерли мамонты, откуда у жирафа длинная шея, и почему носорог — родственник кита?

* Полного — на тот момент времени. Как уже было сказано выше, работы по их созданию продолжались.