Первое прибежище негодяев

Прислали линк на очередную репризу Дмитрия Быкова в адрес Зеэва Жаботинского (12 февраля, программа «Один» на радио «Эхо»). Жаботинский «раздражает» Быкова – как, собственно, и Израиль. С точки зрения коверного клоуна нынешней российской фронды, было бы куда лучше, если бы не существовало ни того, ни другого. Но поскольку «Америку не закрыть», приходится поневоле реагировать на вопросы людей, которых непонятно почему волнует не столичный Быков, а «провинциальная» Страна и «провинциальный» Жаботинский, ставший одним из главных ее провозвестников, основателей и защитников.

Я не случайно объединил здесь Жаботинского и Израиль, хотя последний упоминается в этой конкретной репризе лишь вскользь. Ведь многое из того, что говорилось и говорится Быковым в отношении еврейского лидера, в полной мере относится и к Стране. Подтверждение тому можно найти в некоторых других высказываниях, которые давно уже сделали Быкова нежелательной персоной в среде израильской публики – само собой, русскоязычной – иная публика о существовании этого гиганта российской либеральной мысли даже не подозревает. Согласно этим высказываниям, Жаботинского, Израиль и израильтян якобы характеризует провинциальность, второсортность и, главное, национализм, не приемлемый Д. Быковым «ни в каком виде».

Почему же мы так раздражаем столичного первосортного мыслителя? Ответ прост, если вспомнить, кем был Владимир Евгеньевич Жаботинский – кем он был на самом деле, а не в раздраженном восприятии московского клоуна от публицистики и литературы.

Да, писатель. Да, публицист. Да, политический деятель и мощная общественная фигура, объединившая вокруг себя миллионы. Но главная суть явления по имени Жаботинский в другом. Она формулируется одним словом: ДОСТОИНСТВО. Этот человек вернул евреям чувство собственного достоинства, заставил их поверить в самих себя как в народ, научил их жить с прямой спиной и гордо поднятой головой, дал им оружие в руки и отвагу в сердца.

Что, конечно, было очень нелегко для массы, в течение столетий приучаемой к правилу «не дразни гоя», привыкшей безропотно склоняться перед насильником и погромщиком. А поскольку эту массу преследовали (и преследуют) не в качестве каких-то отвлеченных «homo sapiens», а именно «как евреев», то есть сугубо по национальному признаку, то и возможность отвоевать собственное достоинство была (и осталась) лишь в одной-единственной форме: в виде внятной национальной самоидентификации. То есть того, что категорически неприемлемо для Быкова как «национализм» и «чувства низкого порядка».

Повторю это другими словами, ибо здесь кроется самое главное.

Когда тебя топчут и оскорбляют за то, что ты еврей, у тебя есть всего три пути.

Первый – путь бессловесной жертвы: закрыть руками голову и принять удары, надеясь, что в итоге не убьют ни тебя, ни жену и дочь, насилуемых в соседней комнате. Именно этот метод в массе практиковался нами до прихода Жаботинского и его единомышленников.

Второй путь – сбежать, затесавшись для лучшей маскировки в ряды погромщиков.

И, наконец, третий путь: защитить свое достоинство, что возможно лишь при условии внятной национальной самоидентификации и объединения защитников именно по этому – национальному признаку. Жаботинский настаивал на третьем пути – в этом и заключается его ненавидимый Быковым «национализм».

А теперь давайте на минутку представим себе человека с какой-нибудь весьма еврейской фамилией… – ну, скажем, Рабинович. Хотя нет, это слишком затерто, из области анекдотов – пусть будет что-нибудь другое, позаковыристей. Ну, например, Зильбертруд. Ясно, что этот Зильбертруд не хочет, чтобы его семью постигла участь, описанная выше в варианте №1. С другой стороны, для варианта №3 требуется определенная смелость: погромщиков всегда больше, чем евреев, а наш герой трусоват. Что же остается? Остается вариант №2 – смешаться с толпой врагов, замаскировавшись под «своего». И наш Зильбертруд выбирает именно этот путь.

Понятно, он совсем не одинок в своем выборе: такой вид выживания, что греха таить, регулярно применяется многими евреями. При этом они очень любят повторять расхожую формулу насчет того, что патриотизм, мол, (как и национализм) есть «последнее прибежище негодяев».

Мне кажется иначе:

Отказ от национальной самоидентификации в условиях преследований, которым подвергается твой народ, есть первое прибежище трусов и негодяев.

Маскироваться трудно, я бы даже сказал – зильбер-трудно. Конечно, можно сменить фамилию, декларировать своё отвращение к гадкому национализму и даже, скрепя сердце, признать правоту погромщиков… ну, не во всём, а так – где-то в чем-то. Если уж совсем припрет, то можно и лично поучаствовать в погроме… ну, не до смертоубийства, это уже чересчур, а так – постоять на стрёме. Но вот беда – всего этого недостаточно! Почему? Да потому, что те, кто выбрали вариант №3, служат постоянным напоминанием о твоей собственной подлости, трусости, предательстве. Пока они существуют, бывшему Зильбертруду затруднительно смотреть в зеркало.

Вот почему из «второпутейщиков» выходят обычно самые упертые и непримиримые антисемиты. Погромщик еще может остановиться, когда насытится насилием и грабежом, Зильбертруд же осужден на пожизненную ненависть. Жаботинский, Израиль, израильтяне не могут не раздражать его, мешать ему, постоянно вмешиваться в его мысли своим назойливым присутствием. Самое страшное, что от этого присутствия не избавишься: ведь оно проживает не только снаружи, но и внутри бедного зильбертрудного существа, сменявшего гордость национального достоинства на рабскую похлебку за чужими столами. А от себя, как известно, не убежишь.

Алекс Тарн
FB