Пережитая заново трагедия

В Музее истории еврейского наследия и Холокоста (РЕК) при Мемориальной синагоге на Поклонной горе (Парк Победы) прошел предпремьерный показ документального фильма «Дорога на Красностав» режиссера, сценариста, публициста Юлии Меламед.

У названного события есть дальняя и ближняя предыстория. 31 августа 1941 года почти все еврейское население Красностава было собрано в одно место и уничтожено. Практически погибло около 800 человек, тех, кто остался в местечке и не смог уехать при наступлении фашистов.

Американцы Михаил Левин и Леонид Вайн, двоюродные братья, внуки тех, кого не стало в тот страшный день, на собранные ими средства решили сделать документальный фильм о событии, происшедшем 74 года назад, приехать на Украину, пройти по местечку, поклониться могилам, памяти близких людей, всех, кто стал безвинными жертвами геноцида.

Год назад для реализации проекта, в котором они выступали в качестве продюсеров, приглажена была Юлия Меламед, известная как публикациями на еврейские темы, так и работой в документальном кино.

К реализации задуманного приступили на исходе весны нынешнего года. И фильм «Дорога на Красностав» есть, таким образом, визуальный отчет о поездке американцев на свою малую родину. В сентябре фильм смонтировали и на закрытом показе демонстрировали в РЕК (Российском еврейском конгрессе), а 8 ноября по инициативе директора Музея при Мемориальной синагоге Александра Семеновича Энгельса его смогли увидеть желающие в конференц-зале мемориальной институции.

Это небольшое подвальное помещение, где в центре – в несколько рядов кресла для зрителей, шесть экранов по кругу, а на некотором возвышении – собственно, экспозиция Музея истории еврейского наследия и Холокоста, точно, лаконично и  цельно выстроенная по тому, что показано в ней в качестве документов и артефактов.

Эпиграф фильма – рассказ экскурсовода из комплекса «Бабий Яр», место недалеко от Киева, где в годы войны тысячами расстреливались фашистами евреи разных возрастов – женщины, дети, старики.

Эпилог фильма – последний день съемок, мирные и спокойные улицы Киева: играет музыка, у людей радостное настроение, рыженькая девочка с большими глазами и характерными чертами лица держит в руке воздушный шарик, выпускает его случайно, потом догоняет его и идет дальше. (Наверное, сам по себе эпизод с девочкой и с шариком покажется вторичным, даже банальным, если бы до того в той же натурной съемке долго и тщательно не заметила камера проходящий взвод украинских солдат в новенькой форме и в малиновых беретах на головах. Такой стык оказался очень контрастным, исходя из лейтмотива фильма.)

Практически весь он (60 минут экранного времени при 10 часах отснятого материала) есть диалог: героев друг с другом, героев с украинцами – нынешними жителями Красностава, диалог со зрителями, с памятью о прошлом.

Основной вопрос – как получилось, что вместе жили веками и десятилетиями рядом украинцы и евреи, а потом в одночасье в одних пробудилась ненависть, жестокость и сосредоточенность убийства, а другие стали жертвами насилия.

В фильме сообщается, что после освобождения местечка от фашистов наиболее отъявленного пособника их, полицая, когда-то работавшего в еврейской семье, повесили. Но все, кто говорит о расправе над евреями, упоминают, что только одни фашисты не могли бы в такой короткий срок уничтожить около тысячи людей без помощи пособников из местных. И все время, пока идет речь о дне 31 августа 1941 года, обсуждается вопрос о роли местного населения в истреблении евреев. По этому поводу заданы изначальна два противоположных и очевидных мнения, которые даны политкорректно, не в режиссерской позиции, а от имени тех, кто приехал в Красностав.

Сквозным сюжетом фильма явилось письмо бабушки Леона Гейера, тоже американца, где рассказывается постфактум из 1944 года, о том, что произошло на исходе лета первого года той войны.

Леон Гейер читает его на украинском, на экране идут титры перевода. Фрагменты письма, как названия глав повествования, делят кинодокумент на части, которые постепенно выстраиваются в единое целое.

Шесть человек – трое сегодняшних американцев и три жителя Киева – приехали в Красностав. Они очищают от грязи могильные плиты заросшего травой кладбища, общаются с престарелыми людьми, которые помнят, как  было при евреях до войны, слушают рассказ директора исторического музея из Славутича, читают Кадиш и все положенные молитвы, приводят доводы и аргументы в пользу своего отношения к ситуации, размышляют о том, что там, где во рву живыми закапывали людей, где расстреливали всех без исключения надо создать мемориал.

(Памятник жертвам геноцида евреев в местечке есть. И не один. По рассказам украинцев становится ясно, что они не забыли ни трагедии, ни то, как жили их родители в соседстве с евреями – говорят и о том, и о другом – только хорошее. Но вот на кладбище, на месте рва, косят траву, выгуливают скот, что каким-то удивительным образом сосуществует с доброжелательными воспоминаниями о евреях.)

Все участники киноэкспедиции приехали в Красностав не для того, чтобы осуждать кого-то, а для того, чтобы воздать дань памяти убитым и замученным родственникам, всем тем, кто стал жертвой террора по национальному признаку. Несомненно, что в фильме звучат и истории о чудесном спасении людей, но они единичны, потому что больше здесь говорится о смерти, об ужасе гибели жителей местечка, о том, что трагедия стала одной из многих такого рода. Подобные истории известны в связи с другими украинскими, белорусскими местечками, с существованием еврейских гетто в городах занятой фашистами территории СССР, Польши и других стран Европы.

Но драма местечка Красностав не теряется, не растворяется в перечислении других историй такого рода, поскольку увидена, прожита и пережита теми, кто мог бы при иной ситуации быть здешними жителями. Ракурс документального повествования именно в личном восприятии горя, боли, невосполнимости горечи от утраты близких.

Здесь нет кадров кинохроники или фотографий евреев, которых ведут на расстрел или расстреливают. Кошмар происходившего в начале сороковых годов двадцатого века в этих самых местах возникает из слов, из того, что воспринимаешь на экране, из того, что слышишь от всех участников съемок. И тут дает о себе знать особенность ауры зала – рядом с экспозицией о Холокосте звучащие с экрана слова приобретают дополнительный вес, особую убедительность. Сказывается и эффект шести экранов, на которых одновременно шел фильм «Дорога на Красностав», когда одна и та же сцена повторяется, как бы переходит по кругу с одного экрана на другой, что создает дополнительное ощущение как жути от сказанного, так и сочувствия тем, страдания которых безмерны и невосполнимы.

Совершенно очевидно, что прокатная судьба «Дороги на Красностав» вряд ли будет успешной. И потому, что художественность здесь проявляется только в цвете, а рассказываемое – страшно и печально. И потому, что он с исключительной достоверностью выполнен сугубо в документальной манере, так что картинка кому-то покажется некрасивой и смазанной.

Здесь нет масштаба, который был задан режиссером Стивеном Спилбергом, пожертвовавшим 50 миллионов долларов на создание по всему миру базы видеовоспоминаний жертв Холокоста после премьеры его фильма «Список Шиндлера». Нет и того ракурса, который задействован в проекте Центра толерантности религиозной общины в Марьиной Роще в Москве (Хабад Любавич), где записали на камеру рассказы евреев о том, как они сохранили в себе национальную идентичность.

Фильм «Дорога на Красностав» – частная и честная история. Создана она интернациональной и международной бригадой: Юлия Меламед – режиссер, камера, Игорь Кленов (оператор), оба из России; Алексей Готфрид (звукооператор), Украина.

Такие фильмы необходимо снимать и показывать, в том числе, и для того, чтобы о памяти и несчастье представителей и нашего народа не забывали евреи, русские, украинцы, все, кто может противостоять антисемитизму во всех его проявлениях, кто отдает себе отчет, что случившееся тогда в Красноставе – не только национальная трагедия, а трагедия всех без исключения. И потому, что жизнь отдельного человека бесценна и никто не имеет права на распоряжение ею, и потому, что в Холокосте были примеры как беспардонной подлости, так и беззаветного героизма. Справедливости ради следует отметить, что среди тех, кто в Израиле удостоен звания Праведник Мира за спасение евреев в годы войны есть и украинцы, те, кто, рискуя своим настоящим и будущим собственных детей, укрывали соседей-евреев от депортации и уничтожения.

Так что, даже и после десятилетий, отделяющих наше время от прошедших когда-то событий, не все так просто в оценке их, поведения тех, кто тогда стал вынужденным свидетелем расправы над евреями.

Но, как бы там ни было, 31 августа 2016 года будет 75 лет с того трагического дня начала войны. И потому, поскольку прошло уже достаточно времени, и местные власти, и местные жители при помощи еврейских благотворительных организаций уже смогли бы восстановить и еврейское кладбище, и мемориал непосредственно у рва, где гибли евреи. Чтобы это вышло за рамки частной, одиночной, индивидуальной инициативой, став акцией «Дорога на Красностав», ведь таких стертых  не из памяти, а из реального существования местечек на Украине и в Белоруссии много, даты другой истории их бытования соотносимы с 1941 годом. И восстановить хотя бы то, что осталось – фамилии по буквам, могилы – по камням, память о погибших – по тому, где они захоронены в общей могиле – необходимо живым, как учит еврейская традиция. Оставшимся жить заповедовано заботиться о доброй памяти ушедших из жизни, чтобы не прерывалась ни духовная связь с ними, ни история народа, ни биография отдельного человека, корнями уходящая и в такое горькое прошлое, как Холокост.

Илья Абель