Патриарх разменял доверие на силу

Русская православная церковь подошла к пятилетней годовщине избрания патриарха Кирилла как никогда в силе и мощи. За последние пять лет влияние РПЦ на государственную политику заметно возросло. Впрочем, и влияние светской власти на церковь в разы больше, чем было в патриаршество Алексия II.

Изменилось и отношение к РПЦ в обществе: если раньше абсолютное большинство людей относилось к ней безразлично, но добродушно, то теперь мнения резко поляризуются. Значительная часть интеллигенции, пришедшая в церковь в 1990-е годы, отвернулась от нее. А на смену умным пришли верные.

Светские издания о пятилетии интронизации патриарха Кирилла практически не вспоминают — анализа нет, один официоз, как о покойниках. Что касается официальных церковных СМИ и тех, которые называют себя “православными”, то они отмечают резкий рост активности церкви, которая, в лице патриарха Кирилла, видит свое призвание в борьбе с ценностями общества потребления. На счет нынешнему предстоятелю Русской православной церкви записывают практически все достижения последних двух десятилетий.

Если же попытаться отстранено посмотреть на то, как изменилось положение православной церкви за последние пять лет, то картина уже не столь радужная. Чего достигла РПЦ при патриархе Алексии II? К концу 1990-х годов православная церковь стала общественным институтом, который пользовался наибольшим доверием россиян. Ей значительно проигрывали любые политические институты, общественные организации, армия и пресса. Авторитет церкви был непререкаемым.

Для того, чтобы даже “воинствующие атеисты” с симпатией относились к РПЦ, ей потребовалось категорически запретить священнослужителям вмешиваться в политику (особенно после московских боев в октябре 1993 года). Церковь демонстративно дистанцировалась от сомнительных мегапроектов властей: даже восстановление Храма Христа Спасителя в Москве в глазах общества представало как проект столичного градоначальника Юрия Лужкова. Во внешней политике РПЦ также умело избегала того, чтобы власти одного из государства, на территории которых она действует, использовали ее в своих национальных интересах.

Самым ярким примером была деятельность РПЦ на Украине. Украинская православная церковь Московского патриархата там успешно противостояла давлению националистически настроенных властей, почти в открытую поддерживающих “раскольнические” церкви, объявившие о своей независимости от Москвы. Не привлекая на свою сторону административный ресурс, (по крайней мере, в открытую), московский патриархат оказывался во всех столкновениях с “раскольниками” в роли гонимого, получая всеобщую поддержку.

Впрочем, позиции РПЦ по социально значимым проблемам начала постепенно меняться еще до восшествия Кирилла на патриарший престол. Причем во главу угла был поставлен именно вопрос о том, имеет ли православная церковь право высказывать свою позицию в общественной дискуссии. Результатом стало появление Основ социальной концепции Русской православной церкви. Уже их рождение сопровождалось скандалом. Некоторые особо активные сторонники светского характера российского государства утверждали, что РПЦ прямо нацеливается на вмешательство в жизнь общества и навязывание своих ценностей.

Однако тогда мало кто поддержал противников появления у РПЦ своей социальной концепции. Общество было настроено к православной церкви в целом позитивно, и не возражало против ее вмешательства в свою жизнь.

Такой же позиции придерживалось как большинство россиян, так и нынешние оппоненты церкви. До того момента, пока не встал ребром вопрос преподавания “основ православной культуры” в школах. Светскость образования была принципиальной позицией, сдавать которую оппоненты РПЦ категорически не хотели.

Однако настоящие скандалы все же начались после интронизации патриарха Кирилла. В момент избрания он однозначно был одним из самых авторитетных общественных деятелей в стране. Его личный рейтинг доверия, по мнению некоторых экспертов (а главное, его окружения), уступал разве что рейтингу Владимира Путина. При этом у нового главы РПЦ практически не было антирейтинга, то есть людей, которые ему категорически не доверяли.

За прошедшие пять лет ситуация изменилась с точностью до наоборот. Сегодня личный рейтинг Кирилла уже не так велик. РПЦ по уровню доверия оказалась на одном уровне с некоторыми государственными и общественными институтами, например, армией или СМИ. Появился и антирейтинг, причем довольно значительный.

Причина произошедших изменений в том, что православная церковь решила играть более заметную роль в политической и общественной жизни страны. И сразу же угодила в “ловушку публичности”. Не делая активных движений, не вызовешь ни у кого и раздражения. А занимая активную позицию неизбежно кого-то заденешь. Именно это, похоже, и произошло в последние пять лет с патриархом Кириллом.

Раз за разом он упускал возможность промолчать, которую с таким блеском неоднократно использовал Алексий II. До 2011 года публичная деятельность православной церкви сводилась, в основном, к заявлениям. Необходимо было укреплять церковное здание, договариваться с Украинской православной церковью, завершать слияние с Зарубежной церковью. Параллельно под эти цели менялась и внутренняя структура РПЦ как организации. Характеризовать эти изменения можно просто: все больше единоначалия, все меньше внутрицерковной демократии. Попутно создавались новые епархии, соратники Кирилла занимали руководящие должности. Те, кто в прошлом выступал как его оппоненты, уходили на второй план.

К концу 2011 года РПЦ подошла в “блеске величия”. Ее слово звучало все громче. Власть иногда просто вынуждена была к ней прислушиваться, основы православной культуры преподавались в школах, дипломы духовных вузов были признаны наравне с государственными, возникали богословские факультеты. Несмотря на войну с Грузией в 2008 году, РПЦ даже удавалось отбиваться от давления властей (как России, так и Абхазии), и не вступать в конфликт с канонической Грузинской православной церковью из-за абхазских храмов и монастырей.

Однако РПЦ оказалась не готова к резкому росту протестной активности москвичей после парламентских выборов 2011 года. И если тут удавалось в основном отмолчаться, то ближе к президентским выборам политическая власть не могла не поставить “вопрос ребром”. И патриарх Кирилл поддержал прямо и недвусмысленно Владимира Путина, добровольно тем самым отказавшись от позиции “над схваткой”, которую занимал Алексий II.

Именно в этот момент РПЦ окончательно стала на путь, который неизбежно должен был привести к нынешней ситуации. Конечно, все еще могло измениться, но этому помешали особенности характера святейшего патриарха, его не вполне адекватная реакция на критику в СМИ. Скандал следовал за скандалом. История с квартирой патриарха и его дорогими часами оттолкнули от церкви тех, кому чужда была концепция “богатой и сильной церкви”, которую защищал известный средневековый православный мыслитель Иосиф Волоцкий. Заволновалась и церковная интеллигенция, чьи отношения с официальными структурами РПЦ были сложны и при Алексии II.

Последней каплей стала провокация панк-группы Pussy Riot. Неадекватно резкая реакция РПЦ (обусловленная во многом прошлыми скандалами вокруг патриарха, которые в его окружении расценили как информационную войну), загнала православную церковь в информационную ловушку. Несмотря на то, что скандальная акция “поющих в храме” носила политический, а не религиозный характер, именно православные требовали осуждения “кощунниц”. Государство же всячески демонстрировало свой нейтралитет. А священнослужители вынуждено оказывались в позиции тех, кто должен демонстрировать свою подчиненность.

Закономерным итогом этих трансформаций в 2013 году стало предложение восстановить госорган (по образцу советского), который будет контролировать деятельность всех религиозных организаций. Услышав это, в РПЦ многие с удивлением для себя обнаружили, что власть воспринимает их фактически как госструктуру, новый департамент по идеологии.

С этим, собственно, патриарх и подошел к пятилетней годовщине своей интронизации.

На церковных сайтах правильно пишут, что подводить итоги еще рано, можно говорить лишь о первом этапе патриаршего служения. Речь, действительно, идет о распутье: РПЦ может осознать итоги последнего пятилетия и попытаться обменять назад свое политическое влияние на большее уважение со стороны секулярного общества, что позволило бы лучше выполнять миссионерскую роль православной церкви. Второй вариант — и дальше вести “духовную войну” с отступниками в стиле церкви “борющейся”.

Пока, судя по увольнению из духовной академии протодиакона Андрея Кураева, РПЦ выбирает второй путь.

Иван Преображенский
rosbalt.ru

.
.
.