Памяти товарища посвящается

На днях ему было бы 79, а умер Игорь на 77-м году жизни. Знакомы мы с ним были последние тридцать лет его жизни. Хотя между нами была большая разница в возрасте, но это не было помехой. Ни он, ни я на разницу в годах не обращали внимания.

В России говорят, что чтобы узнать человека надо с ним «пуд соли вместе съесть». Пуд соли мы с ним за тридцать лет знакомства без сомнения вместе съели. И, зная его жизнь, думаю, что более доверительных отношений у него в жизни не было ни с кем.

Он был человек интересный и незаурядный, хотя бы в силу его редкой профессии – врач психиатр. По своей специальности психиатром Игорь проработал практически до самой смерти более пятидесяти лет и был врачом высшей категории, которую ему периодически подтверждали при переаттестации. Среди коллег в психиатрии он заслуженно считался ассом, к его мнению прислушивались, как к руководству к действию, особенно когда он уже был, что называется в почтительно зрелом возрасте.

У Игоря была личная специализированная библиотека из книг по психиатрии, которых не было в областной публичной библиотеке, и некоторые я не без интереса прочитал. Надо сказать, что в тех книгах нет ничего такого секретного или тайного, что бы следовало скрывать.

В работе с пациентами Игорь использовал и приемы гипноза, которые были особо модными в СССР в 60-70 годах в связи с выступлениями на концертах всемирно известного экстрасенса Вольфа Мессинга. И даже где-то в районе в сельских клубах Игорь сам проводил сеансы гипнотического воздействия. Он сохранил типографские афиши с его именем, которые не без гордости показывал. Но я ему на это ответил, что его личный гипноз на меня совершенно не действует и не производит никакого впечатления. Ещё Игорь занимался акупунктурой и восточными методами лечения иглоукалыванием. Мне эти иглы тоже показались чем-то сродни средневековых истязаний.

Одно лишь упоминание названия его профессии – психиатр у многих вызывает улыбку. О людях он говорил, что: «Очень много народа с «прибабахом».

Хотя и его самого за некоторые экстравагантные выходки, вызывавшие улыбку у мало знакомых с ним люди, иной раз считали с «прибабахом».

Психиатрия, как самая сложная из врачебных специальностей (с его слов) считается в медицине «кастовой». Врачи психиатры составляют небольшое число и держатся в своём кругу обособлено, не официально и не специально, образуя между собой некое «общество масонов». Благодаря знакомству с Игорем и высокому его положению среди коллег врачей, я легко вошел в этот «кастовый круг» и лично познакомился почти со всеми знакомыми ему психиатрами, а с некоторыми впоследствии и подружился.

Дружба передается легко, как спички загораются одна от другой. Как говорит пословица: «друг моего друга мой друг». Я увидел, что все они эти знатоки человеческих душ сами живут со своими такими же, как и все люди, большими и малыми человеческими проблемами. Им самим в некоторых жизненных ситуациях порой нужна помощь, которую они друг от друга получают, и сами они в какой-то мере с «прибабахом».

Постоянная их работа с людьми по-настоящему с психическими отклонениями (а среди них нередко встречаются люди от природы энергетически сильные) оказывает переходящее действие и на врачей. Поэтому сами психиатры в нашем обществе (условно) нормальных людей находятся под пристальным наблюдением и все без исключения находятся под подозрением.

Иногда, видя затруднения, обиды в личных отношениях Игоря с близкими ему людьми я советовал ему, как себя повести и что сказать. Например, в отношениях между близкими друзьями или родственниками люди, что называется нередко «выходят из себя» и ведут себя совсем по-другому.

Он спрашивал: «А ты откуда об этом знаешь, этому же в институтах не учат»?

Я ему отвечал, что этому обучаться в институтах не надо. Это обыкновенное здравомыслие, которому следуют нормальные люди.

Как говорит русская пословица: «чужую беду руками разведу, а ко своей ума не приложу». Он поступал, как я ему советовал, и проблемы у него решались.

Игорь мне доверял, часто советовался в финансовых и некоторых юридических вопросах, рассказывал личные истории про знакомых врачей, психиатров и не только о них (впоследствии ставших уже нашими общими с ним хорошими знакомыми).

Надо отдать ему должное – врачебную тайну, о людях, которые у него лечились, он соблюдал неукоснительно. И ни разу ни одного слова о болезнях пациентов (не редко о наших общих с ним знакомых) не проболтал.

Одевался он и вел себя в обществе людей подчеркнуто, как аристократ, хотя внешне из-за неравнодушия к спиртному не всегда этому соответствовал.

Рассказы Игоря из его огромной практики, которые по-настоящему смешные я не буду пересказывать, а расскажу о занимательных историях, которые происходили лично с ним самим, опять же в нашем (условно) нормальном человеческом обществе.

Я думаю, эти короткие истории для многих будут интересны, как «срез» отношений для многих людей закрытый от наблюдения.

Игорь был личность в городе и области довольно известная, имел большую практику, а через это и связи, которыми практически никогда в корыстных целях не пользовался. Никаких взяток ни от кого он никогда за помощь не брал и даже разговора на эту тему никогда не было. Потому что жил он, что называется «по-спартански», не имея практически никаких вещей (самый что ни на есть минимум необходимый для жизни), а потому был свободен и ни к чему материальному не был привязан. Всю зарплату он тратил на повседневную жизнь, а работал он, как уже было выше сказано практически до самой смерти, продолжая трудиться и после выхода на пенсию.

Очень много денег у него уходило на дорогие вина, коньяки и прочие спиртные напитки, которые он все без исключения перепробовал и знал их досконально – нисколько не хуже, чем свою специальность. Пил он в последние годы жизни часто, но понемногу. После работы почти каждый вечер, а на утро вставал и шёл на службу. Курил безбожно много, одну сигарету за другой, каждые полчаса.

Не раз, придя к нему домой, я ему говорил: «Ты опять выпил и накурил, хоть топор вешай. Ну, как можно столько курить». Он всякий раз вставал, открывал форточки и отвечал: «Черчилль пил коньяк и курил сигары каждый день и прожил до 90 лет».

– За здоровьем у Черчилля лучшие в Англии врачи следили. Ты же не Черчилль.

– А мне врачи не нужны, я и сам врач. Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт.

И если дальше с кем-то заходил разговор, то рассказывал пример из практики, как одного пьяницу вскрыли после смерти, так у него кровеносные сосуды были чистыми от холестерина, как у младенца. Поэтому ему смерть от инсульта точно не грозит.

– Ты же от вина в ад попадешь, – шутя, говорили ему.

– А я и не против. В раю хорошо, но в аду компания лучше, – отшучивался он.

Игорь был человек, что называется компанейский, не жадный, щедро делился своим, в общении легкий, никому не досаждал и ничем не напрягал. Скорее этим самым он располагал людей к доверительным отношениям. Эти качества были необходимы ему для работы с пациентами. На работе у него (у единственного из всех) была комната релаксации, где по общим государственным праздникам и дням рождений частенько вокруг него собирался весь «спаянный» медицинский коллектив врачей поликлиники, чувствовавших там себя раскованно.

После окончания медицинского института по специальности психиатрия в начале 60-х Игорь начал работать врачом психиатром в районной специализированной психбольнице. Потом уже в 70-х стал главным врачом и заведующим этой больницы. Работая на селе, собрал материал и написал кандидатскую диссертацию по своей специальности, но защищать не стал, так как ему предложили: организовать для членов аттестационной комиссии банкет в ресторане. Он посчитал это вымогательством взятки и отказался. Его диссертацию, что называется «отложили в ящик стола». О том, что не защитился, он ни разу в жизни впоследствии не пожалел.

Позже мы с ним ездили на его прежнее место работы. Районная психбольница была к тому времени уже давно закрыта, заброшена и полуразрушена.

«Вот тут были палаты, вот тут кухня, тут столовая, а вот тут был мой рабочий кабинет…», – показывал и рассказывал он.

Выпивать понемногу Игорь начал ещё, работая в этой районной психбольнице.

Как главному врачу и заведующему больницей ему была положена и выделена в пользование служебная машина «Москвич», на которой он сам за рулём и ездил. По его рассказам частенько после работы в субботу он на ней ездил в областной центр отдохнуть и развлечься в ресторане.

Когда ему замечали, что он уже тогда был хороший раз…ай, то он, не возражая – соглашался. Однажды взяв «москвич», он поехал в ресторан и, выезжая с проселочной дороги на центральную магистраль, как он выразился, что был «слегка подшафе», он не пропустил ЗИЛ-130. Грузовик на скорости уделал его «москвич», что называется «в дрова». Обе машины улетели. «ЗИЛ был вон там, а мой москвичонок, вон там, – рассказывал он, находясь с ним на месте старого происшествия.

Игорь в этой аварии нисколько не пострадал ни в плане здоровья, ни по службе.

Как он сам шутя говорил: «Меня боги хранят».

– Но ведь ты же неверующий атеист.

– Всё равно хранят.

В 70-е годы он с семьёй переехал в областной центр и начал работать в поликлинике МВД и проработал до самой пенсии, будучи там почти всё время единственным врачом психиатром. Через него проходили обследование при диспансеризации все работники МВД в области. Поэтому они его знали в лицо, а он помнил и знал личные секреты о многих…

После аварии «москвича» у него больше никакой другой служебной машины не было. Долгое время он ездил повсюду, в том числе и на работу на спортивном велосипеде. В советское время для его возраста это было большой редкостью, и этим он выделялся среди всех. Одни над ним за глаза за это посмеивались, а другие наоборот одобряли, считая это очень полезным для здоровья занятием.

На велосипеде он по-настоящему ездил много. Физические нагрузки поддерживали его в отличной спортивной форме и компенсировали вред от вина и курения.

Игорь рассказывал, случалось, летом он даже ездил в отпуск за 200 километров в город Рыбинск в Ярославской области. К матери. После ее смерти он просил помочь в его делах, и мы с ним ездили в Рыбинск, где он продал квартиру родителей и позже на эти деньги, выйдя на пенсию, купил себе машину «ока», сначала одну, потом другую, которая стояла у него под окнами дома.

Насколько он был умелым водителем, характеризует его один случай.

Как-то поехали мы с ним на его «оке» на рыбалку. Едем летним солнечным днём по широкой проселочной дороге со скоростью 40-50 километров. Машин встречных нет, едем одни. И вот лежит впереди посередине дороги один одинешенек крупный камень размером с футбольный мяч. До камня далеко. Я показываю Игорю, что на дороге не порядок – такой здоровенный камень лежит не к месту. Он же, с непроницаемым лицом, не моргнув глазом, не сбавляя скорости левым передним колесом машины, прямиком, как японский летчик смертник-самурай – и вдолбался в этот камень. Нашу малышку «оку» подбросило, как на мине, так, что только каким-то чудом колесо не оторвало.

– Игорь, если ты так будешь ездить, то всю подвеску с мясом на хрен оторвешь.

Он в ответ невозмутимо молчит, как «египетский сфинкс».

Пил он, как уже было сказано часто, почти каждый вечер, а утром с остатками похмелья ездил на «оке» на работу. Не раз его сотрудники ГАИ останавливали. Одни, тормознув и узнав его, улыбаясь, махали ему рукой: «Проезжайте, проезжайте».

Однажды его остановили и, увидев, что он с большого «бодуна» предложили ему вежливо «от греха подальше» дойти до работы пешком, а машину оставить здесь и забрать её после работы вечером.

Игорь такой заботе не противился и без пререканий подчинялся. Он вообще в отношениях был покладистый.

Иногда ему попадался молодой гаишник, который пытался было составить протокол за вождение в пьяном виде. Игорь этим намерениям тоже никогда не противился, но попутно «в строку» вскользь намекал, что когда гаишник придет к нему на диспансеризацию, то он даст проверяемому тест Люшера, а потом напишет своё заключение – о состоянии ума у этого принципиального лейтенанта. Но ни разу такого продолжения за всю его жизнь не было. Далее события происходили однотипно. Старший патрульной группы (старлей или капитан) брал у лейтенанта водительские документы и возвращал их Игорю. А напарнику говорил: «Я тебе позже старина всё объясню».

И объяснял, примерно так. – Ты знаешь это кто? Это наш увэдовский психиатр. Если он напишет тебе в твоей медицинской карточке, что у тебя с головой нелады, то не только что твоей карьере, а вообще твоей службе будет конец. Это значит, что пистолет тебе больше доверять нельзя. Если у тебя на службе или в быту, что-нибудь «заклинит», то никому неизвестно, что ты со своим табельным оружием сделаешь. Ни один начальник, увидев заключение психиатра, не будет тебя держать в своём отделе. Если чего-нибудь с тобой случится, а такое иногда у нас случается, то отвечать придется ему, что, несмотря на предостережение психиатра, он тебя не выгнал, а оставил на службе. И даже через суд ты никогда ничего не докажешь. Там, если прочитают, что в отношении тебя есть сомнения на голову, то даже заявления не примут. Психиатрия это дело темнее, чем не раскрытое преступление. Ты всё понял?

После такого короткого вводного инструктажа все начинающие молодые сотрудники всё правильно понимали.

Нельзя сказать, чтобы Игорь своим положением злоупотреблял, но происходило это не специально, а потому, что пил он по вечерам частенько. И влияние спиртного не проходило бесследно.

Как то едем с ним на его «оке» в городе и он, выезжая на главную улицу опять проигнорировав «треугольник – уступи дорогу», выскочил впритык под самым носом у гаишной машины, в которой сидело четверо сотрудников. Ребята не выдержали такой наглости, включили свою «гирлянду» и, догнав «дерзкую оку», подсекли её, как «щука – карася», прижав к бордюру.

Видимо гаишники решили примерно наказать наглеца – водителя за неуважение и хамство. Игорь, остановившись в растерянности спрашивает: «Что им сказать»?

Скажи: «Что ты видел их, у тебя сорок лет водительского стажа, и ты не создал им помехи при движении».

Офицер, подошедший к Игорю в ответ на его это заявление, с нескрываемым раздражением в голосе отвечает: «Нет, вы создали мне препятствие».

Другие гаишники, увидели вышедшего из-за руля Игоря, заулыбавшись, махнули своему коллеге рукой: «Оставь его. Этот «гусь» с нашей конторы. Поехали».

На том и разошлись.

Как-то после обеда летним жарким днем я заехал к Игорю на работу, а в то время он уже вышел на пенсию, ушел из поликлиники МВД и работал психиатром в судебно-медицинской экспертизе. Как у пенсионера у него был сокращенный рабочий день.

– Что ты тут сидишь, жара такая, у тебя рабочий день кончился, поехали на реку.

– Мне надо до завтра для суда написать две заочные экспертизы по невменяемости.

– Бери личные дела (примерно 40-50 страниц) я тебе эти экспертизы там напишу.

– Не напишешь.

– Запросто напишу. Твои экспертизы в суде и читать-то никто не читает.

– Давай на спор, на 100 долларов, что не напишешь.

– Как хочешь, давай и на спор, напишу. Бери дела поехали.

– Мою руку машинистка знает, а твою нет.

– Если надо, то для машинистки ты текст перепишешь.

Он взял из стопки несколько дел для примера оформления, и мы поехали.

Прочитав 5- 6 медицинских дел, этих по-настоящему несчастных людей, я обратил внимание на одну общую закономерность, что все те люди, как «маугли», были брошенные без внимания с самого детства. Ужасно. Это и явилось причиной их личных трагедий. С малых лет они оказались никому ненужными. Очень тягостно было читать. Страшные дела и судьбы людей. Я не увидел в делах никакой помощи им. Все заключения врачей в делах были написаны как «приговоры – по одному трафарету», одними и теми же словами, как железные жернова, ломающими судьбы.

Читай в деле все предыдущие заключения, дели их на слова и составляй из них новое. Написав заочные заключения, я с тяжелым сердцем отдал их Игорю.

Спустя месяц спросил: «Ну, как прошли экспертизы в суде»?

– Я их заново переписал, – ответил Игорь.

– Ну, и что ты в них нового смог добавить?

– ….

После увольнения из поликлиники МВД гаишники Игоря стали потихоньку забывать. Да и молодых офицеров, не знающих его, стало среди них много. Но и тут фортуна не изменила Игорю.

Судебно-медицинская экспертиза была дверь в дверь напротив наркологии, в которую гаишники привозили водителей для проверки на трезвость. Врачи из наркологии и судебно-медицинской экспертизы хорошо знали друг друга, потому что вместе частенько отмечали праздники, «Новый год», «8 Марта», дни рождения, да и случалось просто ради разгрузки.

И вот в очередной раз, как то утром гаишники опять поймали Игоря с синдромом ночного похмелья и привезли его, как говорится «тепленького» на экспертизу в наркологию. Врачи наркологи Игоря знают хорошо, так как это одна застольная компания, но виду, что знакомы, не показали и в заключении выдали вердикт в последней инстанции, что проверяемый трезвый «как стеклышко». Гаишники, чертыхаясь и плюясь, вернули Игорю права, сожалея, что убили на него два часа своего времени. Но спорить с врачами-наркологами не стали, так как им сюда предстоит приезжать ещё не раз.

Наркологи объявили Игорю за этот случай «строгий выговор» за то, что он их так неосмотрительно подставляет. Тот развел руками и сказал, что с него за это причитается бутылка самого лучшего армянского коньяка. Которая в тот же вечер и была им представлена, и успешно вместе прикончена. Случая выпить в хорошей компании Игорь никогда в жизни еще не пропускал.

Игорь роковым образом незримыми нитями судьбы был связан с гаишниками. Со всеми гражданскими он как-то разъезжался, не встречаясь, а с гаишниками постоянно пересекался. И вот в очередной раз, теперь уже не они его, а он их поймал, что называется «подловил на себя – на живца».

Как-то утром зимой звонит и говорит: «Я в аварию попал. Гаишники в меня вдолбались. Выезжал утром на главную дорогу и не заметил их. Стекла у «оки» замороженные, печка слабо греет, вот и не заметил их. А они ехали быстро, неслись как угорелые и въехали прямиком мне в борт.

– Ты, если не видно, то хоть стекла в следующий раз опускай. Сам-то цел?

– Да со мной-то всё в порядке. Только крепко машине досталось.

– У тебя всегда такая проблема, ты никого, выезжая на главную, не пропускаешь.

– Ну и чего теперь делать?

– А ничего уже тебе теперь делать не надо. Все уже у тебя сделано. Гаишники уже с тобой на месте аварии, сами всё они и решат. Ничего тебе оформлять не надо. У них по каждому такому случаю проводится тщательное внутренне расследование.

«Оку» у Игоря отбуксировали обратно к нему во двор. Сосед по подъезду оказался владелец ремонтной мастерской. Там со смехом «оку» от дома отвезли в мастерскую, где её вскоре восстановили. Игорь же пострадал только материально – на ремонт своей машины. Расследование аварии, виновником которой он был, полностью и на этот раз прошло для Игоря бесследно, как «с гуся вода».

Со слов Игоря, гаишники сами виноваты – не зачем им так быстро зимой ездить. Дело же это раздувать не стали.

Вообще надо сказать, что гаишники не плохие ребята, потому, что они сверх меры не натягивают водителю вину, а скорее, наоборот, в случаях сомнений, как и положено по закону, поступают великодушно – и в этом, на мой взгляд, заслуживают уважения.

Видимо Игорь был прав – Боги его хранили.

Хотя под конец жизни и они его не уберегли.

Пострадал Игорь, как «Вещий Олег от своего коня» – от своего велосипеда.

Игорь решил его продать. Вечером пришли покупатели, сделка состоялась, ударили по рукам и Игорь решил напоследок сделать на своём велосипеде (на старинном коне) последний прощальный кружок. А будучи, как всегда слегка выпивши, зацепившись за ограждения клумбы – упал и сломал какую-то косточку в тазобедренной части. Это происшествие сильно надломило его. Сам он был врачом, но другим врачам лечить себя никому не доверял. Да и годы у него уже были приличные, хотя он был всегда бодрым и подтянутым. Умер он, как сказали официально – от рака легких.

А я думаю, что не от этого, а от другого. От того, от чего на самом деле умирает большинство людей, а врачи того не признают за смертельный недуг – и напрасно.

Потому, что всякая болезнь это всего лишь следствие. Как он сам много раз говорил: «Все болезни идут от головы».

Если бы Игорь был жив, зная его, то он бы не осудил меня за этот рассказ.

Пусть память о нём останется.

Потому, что вреда он в своей жизни никому не причинил. Люди, которых знаю и которым он помогал в трудных личных жизненных ситуациях, отзывались о нём положительно, говорили, что он им действительно помог.

Видимо его боги ему за это тоже помогали.

Владимир Гарматюк, г. Вологда