КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Татьяна Калашникова училась в Московской консерватории (профессор С.Л. Дижур), Казанской консерватории (профессор Р.К. Абдуллин), в аспирантуре по классу концертмейстерского мастерства (профессор В.Н. Чачава), по классу органа у А.С. Семенова). Лауреат Всероссийских конкурсов и Международных фестивалей, участвовала в мастер-классах известных органистов, записывалась для радио и телевидения. Тем интереснее знакомство с записью ее концерта, сделанной почти 15 лет назад, и представляющей интерес для любителей музыки, прежде всего – органной.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Программа концерта органной музыки, которая представлена на этом диске в серии «Лучшая инструментальная классика» достаточно представительна – Бах, Букстехуде, Моцарт, Франк. Наряду с композициями известных авторов здесь звучат и те произведения, которые не столь известны широкой публике. Среди композиторов, которые тут представлены – де Гриньи, Вьерн Риттер. Слушатель в результате получает возможность познакомиться с органной музыкой с 17 по первую половину 20 века. Она разнообразна и по национальной принадлежности создателей ее – французская, немецкая, австрийская.
Принципиально то, что очень продуманно выстроена композиция программы, которая звучала Малом зале Московской Государственной Консерватории имени П.И. Чайковского. 9 номеров ее представляют собою единое целое. Кульминация – хорал Сезара Франка, зачин – большая композиция Вольфганга Амадея Моцарта, финал – небольшая, но интересная по ряду причин музыка Луи Вьерна. А между ними ближе к началу и окончанию записи – по одному произведению Баха и де Гриньи, такой вот двойной дубль коротких, при всей их выразительности, при всем их совершенстве, произведений этих авторов. А еще, предваряющая финал записи большая и пафосная вещь Дитриха Букстехуде, что в общем сложении дает достаточно целостное восприятие того, что есть органная музыка Европы в своем развитии в Новейшее время. (И все это знакомство с органной музыкой уместилось в продолжительность звучания диска около часа, давая возможность конкретно убедиться в единстве основных аспектов европейской органной музыки этого периода ее истории).
Но дело не только в заведомой энциклопедичности указанного концерта, хотя и это чрезвычайно важно для слушателя при восприятии перечисленных произведений. Важно и то, что, сохраняя постоянно своеобразие авторской манеры, Татьяна Калашникова в качестве лейтмотива и связующего момента, не педалируя, а оригинально и аутентично, передает в своей игре взаимосвязь того, что звучит в ее исполнении. Таким образом, собрание из 9 номеров приобретает элемент программности, которая вырастает из самой музыки, поскольку, сразу отметим, Татьяне Калашниковой, судя по данной записи, важно в первую , вторую и любую другую очередь, показать не эффектные части того, что она включила в концертную экспозицию, а именно музыку во всем ее своеобразии, в ее концентрированном совершенстве и обаянии первозданности. И выбор программы, и сама манера исполнения Татьяны Калашниковой закономерно сочетается с теми возможностями, которые предоставляет орган Малого консерваторского зала, по-своему камерный, в чем-то почти домашний, по звучанию близкий к тому, что могло исполняться в небольших залах для подготовленной публики.
Татьяна Калашникова играет чувственно и рационально одновременно. Ее исполнительской манере свойственно не форсировать возможности инструмента, обостряя звук на высоких и низких нота, что разбивает произведение на аккорды и отдельные эффектные пассажи, как это порой делают органисты во время концертных выступлений. Для нее самоцель – не профессионализм владения инструментом, что выражается в демонстрации своих возможностей, а, собственно говоря – органная музыка, ее мелодичность, разнообразие оттенков и ракурсов. Потому в ее игре переходы от форте к пиано и наоборот, как бы ни были красивы отдельные части, фрагменты каждого из произведений, выражены с ювелирной точностью, почти мягко – не по-женски, а именно так, как она интерпретирует данное конкретное произведение. И на что сразу обращаешь внимание – длительность финальных нот. Они не обрываются резким звуком, а как раз затихают, затухают, уходя куда-то в неведомое пространство гармонии и тишины одновременно.Несколько слов стоит сказать о каждом номере этой филигранно выстроенной и исполненной записи.
Начальные и финальные аккорды (развернутая кода) здесь напоминают баховскую манеру сочинительства произведений для органа. В них есть заведомый драматизм, контраст оптимистического и трагического. А основная часть этого произведения прозрачная, почти воздушная, насколько это вероятно для органа, лучистая и впечатляющая воодушевлением, красивая и изящная до некоторой салонности музыка. Несколько неожиданная для слушателей, знающих Моцарта по его наиболее известным инструментальным сочинениям и операм. Но исполнительница именно этой вещью вводит слушателя в круг органных композиций двух столетий европейской музыки, задавая определенную интонацию, определенно подчеркивая ракурс, поскольку данный кунстштюк Моцарта становится точкой отсчета, широким жестом – эпиграфом всему тому, что вошло в запись этого диска, становясь и точкой отсчета, горизонтом, который далее разворачивается постепенно и органично в образное, творчески освоенное и осмысленное музыкальное единство.
2.Н. Де Гриньи – “PREMIER LIRE D ORGUE KYRIE EN TAILLE, A5”
Хоральный аспект, заявленный в музыке Моцарта, в данном случае развивается именно в этом ключе. И при непродолжительности своей остается законченным, четко выраженным по мысли и манере произведением. К тому же, в контексте композиции названного диска оно становится закономерным и элегантным переходом к классическому хоралу, связанному с творчеством Баха. А это показывает слушателю как взаимосвязь того, что написано было практически современниками – де Гриньи и Бахом, так и оригинальность претворения известного жанра религиозной музыки в каждом конкретном истолковании ее.
3.И.С. Бах “LIEBSTER JESU, WIR SIND HIER” BWV 633
Этот столь же непродолжительный по бытованию в звуках хорал классика литургической музыки по-моцартиански торжественен в своей меланхоличности, что идеально соответствует духу общего обращения к Иисусу, выраженному от имени всех автором данного хорала. Тут есть даже чуть разговорный акцент, неторопливая просьба быть услышанными тем, кто на земле, небесными силами. Грусть, надежда, ощущение дистанции, самоуничижение себе и возвышение в вере к Господу – все это в уникальном соответствии воплотилось в этом шедевре великого композитора. Что, в свою очередь, развивает и сказанное в исполнении моцартовского шедевра, раскрывая постепенно и последовательно заложенную в исполнительском подходе к выбранным для концерта произведениям позицию их исполнительницы.
Этот номер примечателен как раз тем, что в нем почти на равных сосуществуют сугубо религиозный посыл и условно светское настроение органной музыки. И то, и другое сочетаются тут гармонично и вместе с тем контрастно, что не нарушает равновесия между одним и другим. Все же чисто религиозная патетика, воодушевляющий пафос тут заметно и чем дальше, тем больше – превалирует, обозначая основной, ведущий характер указанного произведения, вместе с тем связывая его с тем, что в записи концерта Татьяны Калашниковой на этом диске прозвучало до того.
Соприсутствие возвышенного и земного, характерное для структуры названного также небольшого по продолжительности произведения, напоминает, если говорить образно, метания человеческой души от земного к небесному. По сути, об этом практически рассказывает каждый раз по-своему органная музыка более того, что исполняется другими музыкальными инструментами соло или в ансамблях и оркестрах. И в этой законченной, взыскующей к высшему вещи утверждается первенство, приоритет возвышенного, ровно настолько, чтобы не потерялась связь и с будничной жизнью, житейскими заботами, поисками себя на пути веры и ощущением заданных ею духовных координат, трудных для земного человека, и наиболее приемлемых для него априори.
Это наиболее продолжительное по времени звучания органное произведения из концертной программы, записанной на этом диске. Но не только из-за этого оно занимает центральное место в его композиции. Здесь, конечно, есть то, что внес в музицирование на органе в чем-то прорывной 19-й век. Но очевидно, что дело не только в одном этом тут. Первая половина произведения выражает умиротворенность при обретении почвы под ногами и неба над головой (практически, по «категорическому императиву» Канта). Затем, после прохождения первой половины композиции в ней обращают на себя внимание традиционные для органной музыки аккорды – когда чувствуется, что дрожит, буквально, вибрирует воздух, что является синонимом дрожащей человеческой души, земли, чуть ли ни всей Вселенной.
Некоторое время продолжается тут диалог, чуть ли ни соревнование между будничным и торжественным в познании себя в вере. С тем, что заметнее в приоритете оказывается торжественность приобщения к высшему, его насущная потребность, разделенная радостью освобождения от суетного, от сомнений, досужих переживаний и заблуждений в поисках себя в заданных изначально координатах душевного развития. И завершается эта вещь практически гимном тому, что не просто открылось сознанию и сердцу человека, а тому, что стало им самим – верующим индивидуумом, справившимся с косностью сопротивления тому, что от него требуется. В таком контексте хоральность и гимническая, пафосная составляющая оказываются единым целым, поражая искренностью откровения и ликованием души, освобожденной от пут домыслов и суеверия.Типичный баховский хорал. С одним дополнением – столь же умиротворенный и негромкий, как часть ранее исполненной музыки. Это буквальное обращение к Всевышнему с признанием его власти и малости человеческого существования – собственно, акт истинной веры, откровение, произнесенное в музыкальном плане искренно и тепло, без позы, без претензии, так, как и должно быть на самом деле. И все это передано Бахом с изумительной раскованностью, с непередаваемы совершенством, воссозданным просто, внешне почти безыскусно, так, как это и возникает в душе верующего в те удивительные моменты, когда он находит в себе силы признаться в Его силе и в собственной малости, незащищенности, надеясь на его помощь, поддержку и участие.
Пережив кульминацию в том, как вошло в концертную программу произведение Франка, музыка второй части концерта Татьяны Калашниковой не идет на спад, как могло бы показаться после того, как она обрела такую высоту. Она, музыка, возвращается к земному, вобрав в себя небесное и выражая сопричастность ему, соприкосновение с ним как само собою разумеющееся, правда, с долей апофеоза и восхищения.
Данная композиция в главном напоминает хоралы Баха, но все же ощутимы и отличия, как в дроби, где знаменатель один, а числители разные. Здесь умиротворенность несколько иного рода, чем слышалась в прежних произведениях концерта. Она сохранилась, как константа, но заметно здесь не сомнение, конечно же, и не смятенность душевных переживаний индивидуума, а некоторая неуверенность в своих силах, в том, что человек сможет настолько приблизиться к высшему, насколько это требуется от него. И вот сосуществование заведомой неуверенности и прорастающей сквозь нее, преодолевающей ее оптимистической составляющей сознания, и определяет уникальность названного выше произведения.
Несомненно, тут есть и драматизм, что связано с желанием приобщиться к гармонии, насколько это возможно, как и понимание неполноты и ограниченности своих возможностей, собственного естества. При всем том принципиально, что перед нами на протяжении буквально нескольких минут звучания описана языком нот и длительностей не борьба человека с самим собою, а дорога, по которой следует двигаться в правильном и в единственно приемлемом направлении, как аксиоме для всего сущего здесь и сейчас и всегда.
Будучи не только предшественником Баха, а и, в том числе, всех композиторов, чьи произведения включены были в концертную программу Татьяны Калашниковой, немецкий композитор 17-го века следовал традиции, сам был традицией и образцом для органистов-современников и представителей последующих поколений. Его музыка в данном случае показывает возможность выхода из границ религиозного канона, являясь произведением в своем роде столь же значительным, смелым, как и совершенным. Непростое соединение трагического и оптимистического перевоплощается здесь в изысканную по скупой эмоциональности музыку, выражение того, что идет от чистого сердца и незамутненного прихотями и отягощенного грехами человеческого сердца.
Его произведение настолько же возвышенно, насколько проникновенно и чувственно. При том, что и тому, и другому определена равная и достаточная мера. Это музыкальное высказывание о том, что в жизни есть смысл, что он доступен сознанию каждого, что он может восприниматься исключительно как гармония, когда в ней нет борьбы, а есть соразмерное сосуществование разного, свойственного человеческому бытия. Звучит такая музыка не архаично, а очень современно, поскольку ее безыскусность не скрывается форсированным звучанием органа, а наоборот, передается именно так, как могла звучать в то столетие, когда была создана, но с теперешним отношением к ней. Однако, без ложного пиетета, а именно как к произведению, которое не потеряло своей актуальности и сейчас, в начале двадцать первого века. Логично, повторим, в записанном на этот диск концерте Татьяны Калашниковой все от начала до конца. Поэтому совершенно правильно, что элегантная, неравнодушная ко всему композиция эта оказалась в финальной части указанного диска. После нее идет заключительная композиция, каковой стал фрагмент из симфонии композитора практически двадцатого века, ушедшего из жизни за год до начала Второй мировой войны.
Ученик Франка и учитель Дюпре, музыкальный Гомер этот соединил в своем творчестве классику и современность. Наряду с традицией уже в одном только этом произведении слышится неторопливость органных вариаций прошлых веков и авангард с его импрессионизмом в музыке, атональностью, даже киномузыка. Почти светская музыка, написанная человеком, служившим в Соборе Парижской богоматери, является открытым завершением концертного исполнения Татьяной Калашниковой органной музыки европейских композиторов прошлых, но не столь давних веков. В его произведении при всем том есть надежда, тихое и смущенное его обширностью принятие бытия, как данности. Тут все взыскует к истине о нем и является таковым ответом на все возможные вопросы о том, что есть жизнь, как бытие в вере и наряду с ней. Некоторая меланхоличность музыки, в главном – перекликающаяся с тем, что сразу было задано моцартовской композицией в самом начале концерта и записи, здесь не проявление страха или отчаяния, а только признание того, что все разумно, правильно и гармонично, как бы там ни было и как бы ни складывалась жизнь отдельного, частного человека, судьба народа или континента. Это мудрое признание того, что все имеет значение и ничего не бывает случайным, что все урок и повод для размышления, каким бы трагическим ни было и то, и другое. И Татьяна Калашникова без аффектации, не давая волю эмоциям, филигранно следуя за интонацией названного выше произведения, передает как его своеобразие, как и то, что оно стало оправданным и единственно возможным заключением того, что она поведала слушателям Малого зала Московской консерватории в тот вечер, когда была сделана запись, вышедшая на предлагаемом вниманию читателей диске.
Несомненно, что творческая, тщательная работа, проделанная органисткой при подготовке концерта и во время его достойна заслуженных похвал, уважения и внимания, поскольку достоинства сделанного Татьяной Калашниковой очевидны. И в своем роде имеют статус образцового отношения к музыкальному материалу, в чем и убедило прослушивание предлагаемого для знакомства диска.
Илья Абель
Запись подготовлена Exstrafone, год выпуска диска – 2006.
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.