О Гражданской войне в Америке (1861–1865 гг.)

Серия статей о Гражданской войне в Америке Евгения Майбурда.

Статья 3.

Проблема Тарифа

Эффект ввозных пошлин всегда многообразен. Непосредственно, они взимаются на таможнях и средства идут в казну государства. Так что, пошлины увеличивают доход государства. Если они достаточно высоки, это ограничивает (или сводит к минимуму) ввоз обложенных видов товаров (запретительные тарифы). От мотивов законодателей зависит, какая функция тарифа важнее в данный момент. Если главное – защита отечественных производителей от иностранной конкуренции (по Фридриху Листу, «промышленное воспитание нации», тогда тарифы должны быть весьма высокими – вплоть до запретительного уровня, который делает невыгодным для импортеров ввозить свой товар в данную страну, заставляя их переключаться на другие рынки.

Отечественный производитель может быть монополией или не быть, но в любом случае, при отсутствии импорта, рыночная конкуренция ограничена, а при небольшом числе производителей (как это было тогда в США) становится возможным их картель или иного рода сговор ради ограничения конкуренции и контроля цен. Но даже и без сговоров, цены всегда выше цен свободной конкуренции, так как без конкуренции импорта вся данная отрасль становится монополистом на внутреннем рынке. Нередко все и затевается ради завышения цен. При мировых ценах эти производители неконкурентоспобны, а в отсутствие конкуренции импортных товаров они могут предлагать на рынке свои продукты с наценкой – вплоть до размеров тарифа. Похоже, что именно последний случай был общим явлением.

Итак, пошлинам подлежали предметы импорта. В конкретных условиях США первой половины XIX столетия это были промышленные товары, ввозимые преимущественно (или даже исключительно) из Англии. Той же примерно номенклатуры продукты производил промышленный Север. Аграрный Юг производил практически только сырье – главным образом, хлопок и табак, – и не только обеспечивал внутренний рынок, но и экспортировал в огромном количестве. Так, в 1850-х гг. Север потреблял примерно 20% продукции Юга, остальное шло на экспорт. В отношении же продуктов промышленной переработки – не только изделий из металлов, кожи, шерсти и пр., но и продуктов переработки южного сырья – Юг, в основном, зависел от Севера и импорта.

В эпоху, когда Англия (и за ней Франция) уверенно шли к системе свободной торговли, отказываясь от ввозных пошлин, Америка практиковала активный протекционизм. Защищая «домашнее» производство от внешней конкуренции, эта политика, как правило, лишает защищенные отрасли стимулов к снижению издержек производства и повышению качества продукции, что делает их неконкурентоспособными на внешних рынках. Все это уже объяснили в те времена Смит и Рикардо в Англии и Бастиа во Франции.

Не удивительно поэтому, что объем экспорта из штатов Севера был ничтожен не только в сравнении с экспортом Юга, но и в абсолютных цифрах.

Итак, покупатели в Америке вынуждены были платить более высокие цены за продукты защищенных отраслей. Повышенные цены на продукты промышленности заставляли их урезать свои расходы на жизнь и на инвестиции. Скажем, повышенная цена на топоры и пилы одинаково била по карману покупателя, где бы он ни жил – на Севере или на Юге. Высокие тарифы угнетали производство и понижали уровень жизни везде, замедляя рост экономики страны.

Тем не менее, жители промышленных штатов от этого богатели. Там развивалось производство и создавались новые рабочие места. Более того, из богатеющей казны государства выделялись средства на дороги и другие объекты инфраструктуры. А так как именно Север лоббировал высокие тарифы, его конгрессмены могли обеспечить, чтобы государственные субсидии направлялись тоже на Север. Зато Юг тяжелее других ощущал бремя высоких тарифов.

Еще в 1828 г. сенатор Томас Бентон от Миссури (кстати, противник рабовладения!) сказал: «Вирджиния, обе Каролины и Джорджия дают три четверти суммы, необходимой для финансирования федерального правительства… Но обратно не получают почти ничего в форме расходов государства». Слова «Тариф» в его речи нет, он основывается на соотношении между объемами экспорта Юга и Севера. Южные штаты должны быть очень богаты при таком экспорте, говорит Бентон, но богатство уходило на Север.

Как это можно объяснить?

Высокие тарифы ставят в невыгодное положение регионы, чье богатство зависит от экспорта. Приходится сталкиваться не только с высокими ценами на отечественные продукты, но и с ответными мерами стран-импортеров. Последние – считайте это законом всеобщим и абсолютным – в ответ на высокие пошлины на свой ввоз, сами повышают цены на свой вывоз. Все это оказывает депрессивное влияние на объемы экспорта и на прибыльность производства. Кто у нас жил экспортом? Конечно, Юг.

Для Англии, основного покупателя хлопка на Юге, было выгоднее возить его оттуда, чем из Индии или Лат. Америки. Экспорт сырья давал основную долю дохода Юга. В 1850-х годах на долю Юга приходилось от 72 до 82% общего экспорта США.

Далее, хорошо это или плохо, продукция Юга не облагалась высокими тарифами. Цены на его сырьевые продукты оставались низкими.

Промышленники Севера продавали свои изделия по ценам, окупающим не только добавленную ценность переработки, но и тарифы. Юг либо мог покупать промтовары у северян (с добавлением расходов на транспортировку их с Севера), либо импортировать из Англии по ценам, повышенным из-за американских пошлин. В обоих случаях выходило, что Север дважды наживается на эксплуатации Юга. Сперва, покупая там дешевое сырье, а затем, продавая промтовары по ценам, включающим тарифы. В этом можно найти смысл утверждения, что Юг оплачивал львиную долю расходов государства из-за тарифов.

Все это – общие рассуждения, которые нуждаются в специальном исследовании и проверке конкретными числовыми данными. Историческим же фактом является то, что каждое повышение тарифов южане воспринимали как угрозу своему благосостоянию.

До 1816 г. размеры ввозных пошлин были примерно на уровне 15%. Все считали этот уровень достаточным для финансирования деятельности федерального государства и терпимым для населения. В 1816 г. тариф был повышен до 20% ради оплаты расходов, вызванных войной с Британией в 1812 г. Похоже, особых разногласий не было.

В 1824 г. Клэй и его партия стали проталкивать повышение тарифов до 35% и в конце года билль прошел в обеих палатах Конгресса. Южане были возмущены. Особенно Юж. Каролина. В последующие два года ее экспорт упал на четверть. В 1828 г. тариф был повышен до 50%, а на некоторые товары – еще выше.

В 1828 г. в Конгрессе прошел билль о Тарифе, который поднимал ввозные пошлины на все промышленные товары до уровня 62% – 92%. Южане назвали эту меру «Тарифом мерзости». Президент Джон Квинси Адамс подписал закон. На выборах в том же году он проиграл Эндрю Джексону – с огромным счетом.

Новый президент, однако, не спешил что-либо предпринимать, вопреки настояниям вице-президента Джона Калхуна. Лишь в 1932 г. государство слегка урезало тариф, но это не устроило южан. Калхун подал в отставку, а Юж. Каролина заявила о нуллификации Тарифа на своей территории. Конвенция штата постановила: Тарифы 1828 и 1832 гг. неконституционны и недействительны в этом штате. Одновременно там начались приготовления к возможной военной интервенции федерального правительства.

В 1833 г. Конгресс принял Закон Силы (Force Bill), который давал президенту право на военную интервенцию в Юж. Каролину. Одновременно был принят компромиссный Тариф, понижающий пошлины до приемлемого уровня. Юж. Каролина согласилась отменить нуллификацию Тарифа и одновременно объявила о нуллификации Закона Силы как неконституционного.

Так все и продолжалось. Экономика страны быстро росла при низких тарифах, в особенности, с середины 1840-х. Но в 1857 г. случилась банковская паника, быстро перешедшая в общий экономический спад. И тогда в Конгрессе возобновились дебаты о повышении Тарифа. В декабре 1860 г. в Палате прошел билль о новом Тарифе, значительно повышающем пошлины на широкий перечень промышленных товаров. Так называемый Тариф Морилла был затем представлен сенату. К этому мы вернемся позже, обсуждая возможные причины Гражданской войны.

Генри Клэй, однако, оставил в истории добрую память как «великий мастер компромиссов». В частности, по вопросам о допущении рабства на новых территориях при принятии их в Союз, когда партии в Конгрессе никак не могли прийти к согласию. Тупиковая ситуация разрешалась компромиссом. Клэй всеми силами стремился избежать серьезных конфликтов, могущих перевести политические дебаты в вооруженную борьбу.

После смерти Клэя в 1852 г. партия Вигов распалась. Ее остатки и другие, кто держался сходных взглядов, создали новую партию – Республиканскую. Скоро к ней примкнул «дровосек» Линкольн. Ее программа была копией платформы Вигов. Теперь уже Республиканцы провели в Конгрессе закон о Тарифе Морилла.

Продолжение следует

Источник