КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
В 1942 году евреев в Варшавском гетто, уже страдавших от болезней и голода, начали собирать для депортации в лагерь смерти Треблинка, пишет The Times of Israel. Операциями руководили немецкие власти, но они полагались на еврейских полицейских в гетто — организацию, официально называемую Еврейская служба порядка, — при облавах на евреев.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Эта болезненная глава истории Холокоста, рассказ о еврейской полиции в оккупированной польской столице является темой новой книги историка Катаржины Персон «Полиция Варшавского гетто: Еврейская служба порядка во время нацистской оккупации».
«Это был повод для ярких эмоций, особенно после войны, — говорит Персон, которая в настоящее время работает в варшавском Еврейском историческом институте. — Эта тема после войны позволила связать коллаборационистов с их действиями против собственной общины… Я понимала, что нам следует об этом говорить. Никто на деле не изучал это должным образом».
Книга, впервые опубликованная на польском языке, ныне переведена на английский Зигмунтом Новак‑Солински и выпущена издательством Cornell University Press в сотрудничестве с Мемориальным музеем Холокоста США.
Книга основана на первоисточниках, таких как дневники и журналы. Некоторые из них были написаны членами еврейского подполья, которые видели свои семьи, погибшие по вине полицейских. Другие написаны самими еврейскими полицейскими, в том числе Станиславом Адлером, который продолжал занимать руководящую должность в послевоенной Польше, но покончил с собой в 1946 году после погрома в Кельце.
Более 1 тыс. человек служили в Еврейской службе порядка в Варшавском гетто, подобные же организации были основаны в нацистских гетто и в других частях оккупированной Европы. В Варшаве еврейские полицейские подчинялись власти немцев, но находились под непосредственным надзором польской «синей полиции». Между тем их официальная роль заключалась в работе с еврейским советом, или юденратом, который номинально контролировал гетто.
«В каждом из гетто их обязанности были немного разными, — рассказывает Персон. — То, как именно они работали с “синей полицией” и немецкими властями, могло сильно отличаться».
Она отмечает, что «подавляющее большинство этих людей не обучались на полицейских».
Ученые высоко оценили книгу Персон. Заслуженный профессор Университета Брандейса Энтони Полонски говорит: «Это серьезное исследование трудного вопроса о еврейском коллаборационизме, и оно бесстрастно рассматривает сложные моральные вопросы, которые при этом возникают. Его должны прочитать все, кто интересуется Холокостом в Польше».
Персон, родившаяся в Варшаве, понимает напряженность темы.
Она говорит, что о существовании Еврейской службы порядка «действительно хорошо известно», но добавляет, что «это часть антисемитского нарратива в моей стране».
«Это символ коллаборационизма. Я пытаюсь развеять мифы об этой истории», — объясняет Персон.
Работа Персон в Еврейском историческом институте строится на документах из Архива Рингельблюма — кладезя информации о Варшавском гетто, тайно собранного во время Второй мировой войны группой, возглавляемой польским евреем Эмануэлем Рингельблюмом. Персон обратилась к документам из архива в качестве исходного материала для этой, второй своей книги, первая называлась «Ассимилированные евреи в Варшавском гетто, 1940–1943».
Персон называет архив «самым важным из всех свидетельств о Варшавском гетто и о самом Холокосте; это важная коллекция со сложной картиной общественной жизни гетто, пытающейся показать всю правду в очень сложных порой обстоятельствах».
Сказанное относится и к Еврейской службе порядка: «Люди вели себя по‑разному. Мы должны это понять».
Когда в 1940 году впервые прозвучал призыв присоединиться к Еврейской службе порядка, претендентов было больше, чем вакансий.«На тот момент ни у кого не было работы уже в течение года, — отмечает Персон. — Варшавское гетто было герметично закрыто. Спустя год семьям приходилось как‑то содержать [самих себя] <…> Люди пытались помочь друг другу, когда появилась возможность зарабатывать на жизнь».
Некоторые кандидаты в полицейские были выпускниками ешив; значительная часть из них была юристами.
«[Служба в полиции] была одной из тех позиций, на которых не было возможности заработать на жизнь с начала войны, — говорит Персон. — [Ключевым моментом] являлось то, что, когда [Еврейская служба порядка] была создана, никто ведь не знал, чем это закончится. Никто не знал о Холокосте, о том, что гетто уничтожат. Никто не знал, что произойдет через полтора года».
В состав Еврейской службы порядка входили евреи, принявшие христианство, такие как будущий глава еврейской полиции в Варшаве Юзеф Шмеринский.
«Перед войной [Шмеринский] сделал выдающуюся карьеру, — замечает Персон. — У него было много друзей. Он знал всех в “синей полиции”».
Форма еврейского полицейского состояла из фуражки, значка и пронумерованной нарукавной повязки. Они носили дубинку — еврейской полиции в Варшаве и других гетто, как правило, запрещалось носить другое оружие.
Хотя высшее руководство носило блестящую униформу и ездило на рикшах, рядовым не хватало на регулярную зарплату, и их талии съежились от того же голода, который терзал остальную часть переполненного и пораженного болезнями гетто. В их ботинках образовывались дыры от пеших патрулирований по усыпанным мусором улицам, хотя некоторым членам полиции разрешалось ездить на велосипедах.
«Коррупция была частью их деятельности», — отмечает Персон, поскольку рядовым полицейским подолгу не выдавали зарплату.Тем не менее у них были льготы: «Был доступ к определенным привилегиям — столовая, медицинское обслуживание, влияние на торговцев, чтобы они покупали вещи в гетто. С самого начала [начальник Еврейской службы порядка] Шмеринский боролся [с этой коррупцией]. Но у него не было возможности эффективно бороться с этим. Они все равно брали взятки. Лишь благодаря этому они выживали».
Первоначально на еврейскую полицию были возложены такие задачи, как наблюдение за дорожным движением и принятие превентивных мер против инфекционных заболеваний, таких как тиф и туберкулез. Более серьезная проблема возникла, когда было приказано собирать собратьев‑евреев для отправки в «исправительно‑трудовые лагеря», как это называл нацистский эвфемизм.
«По сути, это были места пыток, с помощью которых люди могли быть уничтожены физически и эмоционально, — говорит Персон. — Семья [депортированного] в Варшаве никак не могла себя прокормить».
Еще более серьезная угроза жизни людей возникла весной 1942 года с созданием нацистских лагерей смерти, таких как Треблинка, и ежедневных квот на депортацию туда, которые должны были выполнять еврейские полицейские..
«В Варшаве, как и в других гетто, еврейская полиция принимала участие в депортациях, — рассказывает Персон. — Члены Еврейской службы порядка пытались собрать людей, привести их к месту, откуда большинство из них отправлялись в лагерь смерти».
Что касается квот, «это действительно стало выбором между жизнью собственной семьи и ребенка и жизнью чужого ребенка. Выхода не было».
Персон подчеркивает, что «мы знаем многих людей, [которые] вывезли свои семьи из гетто, а затем уволились».
В своей книге Персон утверждает, что Еврейская служба порядка, оказывая помощь в депортации, снижала нагрузку для немецких властей.
Так, некоторые узники гетто утверждали, что депортации не случилось бы, если бы служба порядка отказалась в этом участвовать. Персон подчеркивает, что это неправда.
«Это все равно произошло бы, просто потребовалось бы больше сил и проведено все было бы иначе, — говорит она. — Депортации, Холокост и гибель Варшавского гетто случились бы вне зависимости от того, была в этом замешана еврейская полиция или нет».
Гибель гетто началась в 1943 году с восстанием в Варшавском гетто. На самом деле первое восстание произошло в январе, за несколько месяцев до того, как в апреле вспыхнуло второе, более известное восстание. К тому времени нападения подпольщиков на еврейскую полицию продолжались уже почти год, поскольку еврейское подполье набирало силу.
Некоторые полицейские пережили конец гетто, служа охранниками в «мастерских», которые его заменили. Однако это часто оказывалось временной отсрочкой, как в случае с членами юденрата.
«Мы знаем, что “мастерские” тоже были депортированы, — говорит Персон. — Членам еврейского совета, членам еврейской полиции обещали, что они не будут депортированы. Но это оказалось не так».
Некоторые полицейские сбежали из гетто. Но после войны многие из них не смогли убежать от единоверцев, которые задокументировали их действия: они предстали перед еврейскими судами чести. Неофициальные судебные процессы проводились в Польше еще до того, как это явление распространилось на Австрию, Германию и даже, в 1950‑х годах, на новое независимое Государство Израиль.«Практически вся Европа, — говорит Персон, — стала местом <…> поиска справедливости в отношении лиц, которые были соучастниками», включая не только бывших полицейских, но и членов юденратов.
Персон утверждает, что «в настоящее время ученые уделяют большое внимание послевоенным процессам».
Говоря о своей книге, автор отмечает: «Я рада, что ее читают достаточно широко. Надеюсь, это приведет к появлению более сложной картины в сознании людей… Моя цель — [представить] сложность выбора, как можно более многомерно обозреть деятельность этих людей».
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.