Новая «банда четырёх» во французской политике?

Президентские выборы 2017 года французские журналисты справедливо называют «сумасшедшими». Академик Ален Дюамель, который с 1965 года комментирует президентские выборы, ни разу не видел столь драматической кампании. Он её называет «странной, необычной, нарушающей все правила, иконоборческой». Политические картинки меняются с калейдоскопической скоростью. За борт вылетали ключевые фигуры французской политики XXI века, в том числе президенты и премьеры.

Понимая неизбежность поражения, президент Франции Ф. Олланд отказывается выдвигать свою кандидатуру на второй срок вопреки французской политической традиции, предполагавшей его участие в президентских выборах. На праймериз правоцентристской коалиции в ноябре 2016 г. в первом туре терпит поражение бывший президент Саркози. Во втором туре А. Жюппе, бывший премьер-министр в годы легислатуры президента Ж. Ширака (1995-1997), фаворит всех опросов в течение более чем двух лет, проигрывает Ф. Фийону, бывшему премьер-министру в годы правления Саркози (2007-2012), который воспринимался как аутсайдер выборов, занимавший во время избирательной кампании, по опросам, третье-четвёртое место, но обошедший своих конкурентов в последние три недели. Во втором туре он получил 66,5% голосов. В декабре 2016 года все социологические службы и французская пресса объявляют Фийона новым фаворитом президентской кампании, предсказывая ему выход во второй тур и легкую победу над Марин Ле Пен, кандидатом Национального фронта, крайне правой партии.

В начале января произошло ещё одно неожиданное событие: на праймериз социалистической партии победил не премьер-министр Франции М. Вальс, в успехе которого никто не сомневался, а аутсайдер Б. Амон, который, как и Фийон в ноябре 2016 года, был лишь третьим, согласно всем опросам.

24 января 2017 года новая сенсация, изменившая ход президентской кампании: сатирический еженедельник «Canard enchainé» опубликовал статью, рассказавшую о том, что Пенелопа, супруга Фийона, никогда не занимавшаяся политикой, фиктивно работала помощником депутата Фийона и замещающего его депутата в течение 8 лет, заработав около 900 тыс. евро, и кроме того, не выполняя никакой работы, занимала должность редактора журнала «Revue de deux mondes», принадлежавшего другу премьер-министра. Национальная финансовая прокуратура открыла дело против Фийона, обвинив его «в злоупотреблении общественными благами и в хищении государственных средств». Далее последовал ряд подобных разоблачений, в том числе о незаконном найме детей на юридическое обслуживание дел отца без наличия дипломов. Рейтинг Фийона пошел резко вниз, снизившись до 18-20%, и экс-премьер спустился на третье место, отставая от лидеров гонки на 5-7 пунктов.

Судебная власть впервые навязала свои темы в избирательной кампании, затмив все остальные и «обеднив» политическую повестку. Коррупционные темы стали доминировать в кампании, лишив дебатов глубины и реальной актуальности. «Впервые в истории Франции избирательная кампания превратилась в телевизионный сериал со своим набором интриг, смертельных ударов и неожиданных поворотов. Спектакль выигрывает в зрелищности, но, конечно, проигрывает в общественном интересе», – пишет известный политолог Паскаль Перрино[i].

Впереди была по-прежнему Марин Ле Пен, и к ней присоединился Э. Макрон, бывший министр экономики в правительстве Олланда, создавший движение «В путь!», которое он провозгласил «и левым, и правым», и получивший поддержку центриста Ф. Байру, который на предыдущих президентских выборах в 2012 году набрал 9,13% голосов, а на выборах 2007 года – более 18%. Комментаторы пришли к выводу, что судьба Франции решится во втором туре в ходе дуэли между мадам Ле Пен и Э. Макроном, персонифицирующим «новый центризм».

Но и эта схема не закрепилась окончательно. Кандидат ФСП крайне неудачно вел свою кампанию: левоцентристский электорат уходит к Макрону, а левые избиратели переориентируются на Ж-П. Меланшона, лидера «радикально левого» движения «Непокоренная Франция!». По сводному рейтингу 11 общенациональных агентств, результаты Меланшона и Амона в середине марта сравнялись (на 17 марта по 12,4%), в конце месяца Меланшон опередил своего конкурента в полтора раза (15% и 10%). В апреле «растаскивание» электората Амона продолжается: по данным института общественного мнения ODOXA на 7 апреля, его рейтинг снизился до 9%, а Меланшон вошёл в «большую четверку», набрав 18% и почти догнал Фийона (18,5%). По опросу BVA, у обоих кандидатов сейчас по 19% голосов. Меланшон опережает на 10 пунктов Амона и «гигантскими скачками» догнал Фийона.

Более того, оба лидера избирательной кампании начинают терять свои позиции: по опросу ODOXA, у Макрона – 23,5% (на 2,5 пункта меньше, чем неделю назад), а у Марин Ле Пен – 23% (на 2 пункта меньше)[ii]. Французские социологи думают, что порог для выхода во второй тур снизится до 20-21%, который вполне достижим для четырёх кандидатов.

В годы Пятой Республики две крупнейшие политические силы – левоцентристская (сначала СФИО, потом ФСП) и правоцентристская (от голлистской ЮДР до сегодняшних республиканцев) доминировали на политической арене. набирая на президентских выборах от 44% до 76% голосов. Как пишет Перрино, центробежные силы разрушили эту биполярную систему и «все пошло вверх тормашками»[iii]. Когда-то Жан-Мари Ле Пен, создатель Национального фронта, говорил, что во Франции сформировалась «банда четырёх» – соцпартия, компартия, ЮДР, предшественник Республиканской партии, и Союз за французскую демократию, центристское объединение, созданное В. Жискар д’Эстеном. Из всех этих партий в высшей лиге остались лишь республиканцы, правда, испытывающие сильный кризис лидерства. Все остальные кандидаты представляют собой новые политические силы, причем, движения «В путь!» и «Непокорённая Франция!» есть продукты новейшей выпечки, созданные их лидерами в последние год-два.

Каждый из «большой четвертки» представляет собой определенную субкультуру французского общества, что видно из их ответов на вопрос об их исторических героях[iv]. Марин Ле Пен назвала даже не Жанну д’Арк, а Ришелье, премьер-министра Людовика ХIII, создавшего первую дирижистскую систему во Франции. Для Фийона историческим героем стал его ментор, голлист Филипп Сеген, председатель Национального собрания Франции, возглавивший в 1992 году кампанию против подписания Маастрихтского договора, чья ситуация ему напоминает его собственную судьбу. «Один против всех, Филипп Сеген решил сказать нет конформизму, единой идеологии, механистическому бюрократизму, стандартизации национальных государств. И в этом одиноком бунте проявился его голлистский темперамент». Макрон выбрал Виктора Гюго, литературного героя, видимо, в какой-то мере под влиянием своей супруги, преподавательницы литературы. Но вместе с тем Гюго, как и Макрон, был воплощением оппортунизма: он последовательно принимал все идеологические течения французского общества ХIX века: был и бонапартистом, и легитимистом, и орлеанистом, и в конечном счете республиканцем. Меланшон не решился публично назвать в качестве своего героя Робеспьера, к которому французское общество относится крайне негативно. Он упомянул малоизвестного французского аболициониста Жака-Антуана Прикеле, но попутно привел цитату великого французского революционера о том, что «принцип важнее судьбы колонистов».

Бермудский треугольник» президентских выборов.

Рейтинги четырех конкурентов сблизились настолько, что любые прогнозы становятся неправдоподобными, особенно с учетом высокого уровня абсентеизма и новых политических водоразделов (прежде всего отношения к глобализму и европейскому строительству, терроризму и иммиграции) и ослабления классического конфликта между левыми и правыми. Перрино пишет: «На развалинах прежней политической системы выступают новые каменные кладки, которые структурируют французское общество. С одной стороны, тревожная Франция, требующая защиты во всех сферах – в экономической, социальной и культурной. И, с другой, оптимистичная Франция, готовая включиться в игры, открывающиеся в сфере политики, экономики и общественных отношений»[v].

В этой ситуации значительная часть французов затрудняется со своим политическим выбором, просто не понимая, как им следует поступить. Только две трети французов заявили, что они собираются голосовать, тогда как даже в 2002 году, когда был установлен рекорд абсентеизма на президентских выборах, доля воздержавшихся достигла 28,4%. Институт общественного мнения BVA подсчитал, что за три недели до выборов 38% французов не готовы идти на выборы или могут изменить свою позицию, тогда как в 2012 году их доля в этот же временной промежуток до выборов составляла 32%. А среди французов, уже принявших решение голосовать, необыкновенна велика доля лиц, неуверенных в своем политическом выборе. По данным ODOXA, 42% лиц, заявивших, что они собираются голосовать за Меланшона, сказали, что они могут изменить свою позицию, 39% тех, кто думает поддержать Амона, и 31% тех, кто выбрал Макрона[vi].

Говоря о неопределившихся избирателях, французские социологи выделяют два типа. Во-первых, «избирателей-стратегов», которые стремятся рационально рассчитать голосование за «своего» кандидата, взвешивая все плюсы и минусы. Им в наибольшей степени свойственен принцип «полезного голосования»: например, за кого голосовать, чтобы не допустить победы Национального фронта. Во-вторых, избиратели, растерявшиеся в новых условиях, сбитые с пути традиционного политического поведения. Например, правый избиратель из-за «пенелопагейт» думает что лучше: воздержаться, проголосовать за Макрона или даже за Марин Ле Пен. Вместе с тем по зрелому размышлению может поддержать и Фийона.

В условиях бифуркации политической системы Франции и высочайшей волатильности избирательного поведения любые политологические рассуждения о вероятных финалистах следует тщательно выверять. Французский социолог Жером Фурке подчеркивал: «Мы находимся в бермудском треугольнике, который, правда, больше похож на куб, где может произойти что угодно»[vii].

Может ли Меланшон выйти во второй тур?

Еще в середине марта Меланшон и Амон имели одинаковый рейтинг – по 12,5%. Подъём лидера движения «Непокоренной Франции!» начался после первых телевизионных дебатов 20 марта, на которых он себя проявил себя как блестящий политический «дуэлянт», и после большого митинга 18 марта в Париже, на который, по словам организаторов, пришло около 130 тысяч человек. В настоящее время еженедельно от 30 до 40 тыс. человек регистрируются на сайте кампании Меланшона и поддерживают его. На телевизионных дебатах зрители восприняли его как реального политика со своей программой и как «честного» человека, по оценке французского социолога Брюно Жанбара[viii].

В результате Б. Амон, кандидат от ФСП, стал терять доверие своих избирателей и в системе сообщающихся сосудов они начали переходить на сторону харизматичного Меланшона. А потом кандидат «Непокоренной Франции!» воспользовался «воспроизводством медийного воодушевления»: чем больше о нём говорили как о кандидате, который подымается, тем выше он подымался, чем выше он подымался, тем больше о нем говорили, и так далее. По данным IFOP, 44% французов утверждают, что Меланшон «лучше всего выражает левые ценности», 31% – Амон и 21% – Макрон[ix]. С точки зрения Жанбара, предел наступает в тот момент, когда к Меланшону перестанут относится как к «пиаровскому пузырю» и начнут серьёзно анализировать его идеи. Его программные предложения по ЕС, международным отношениям или даже в социально-экономической сфере расходятся с предпочтениями большинства французов, которые хотели бы меньше налогов, меньше государства, больше гибкости и свобод для предприятий. Да и стоимость его проектов превышает любые разумные пределы и оценивается в 270 миллиардов евро[x]. Да и вряд ли французов вдохновят образы Фиделя Кастро и Уго Чавеса, любимых героев Меланшона, или судьба современной Венесуэлы с её галопирующей инфляцией[xi].

Обычно «радикальная левая» не получала больше 14% голосов с 1981 года и перейти ей порог в 20% достаточно сложно. Даже проникнуть в «народные слои» Меланшону не очень просто, ибо толерантность его позиций по иммиграции отпугивает тех рабочих и служащих, которых уже соблазнил Национальный фронт.

C другой стороны, «великий спринт Меланшона ударил по позициям Макрона, которого французы и большинство комментаторов рассматривали как победителя первого тура и, следовательно, как будущего президента Франции. К нему потёк поток избирателей, разочарованных в своих традиционных кандидатах: в Фийоне из-за «Пенелопагейт» или в Амоне из-за его падающего рейтинга и из-за его левацких высказываний. Из-за роста рейтинга Меланшона между ним и Макроном возникла конкуренция за левых избирателей: голосование за кого из них предпочтительнее, чтобы остановить Национальный фронт? И в этом смысле Меланшон высветил слабость «центризма» Макрона[xii]. Брюно Жанбар подчеркивает: «Жен-Люк Меланшон выявил вялость и волатильность электората Макрона. Для тех, кто голосует за левых, Эмманюэль Макрон остаётся чересчур мягким выбором, который можно сделать только из-за отсутствия других вариантов. И это логично, ибо он кандидат центра, электорат которого всегда самый хрупкий»[xiii].

Переломит ли Фийон «пенелопагейт»?

Несмотря на постоянные разоблачительные вбросы в прессу рейтинг Фийона не падал ниже 18-19%. Это ядерный электорат «правой Франции, которая будет голосовать за консервативного кандидата, несмотря на ветер, дождь или снег с бельевой прищепкой на носу»[xiv]. Сам Фийон сумел подавить все попытки по выдвижению другого кандидата от Республиканской партии, сохранить партийное единство и даже получить поддержку своих главных конкурентов – А.Жюппе и Ф. Саркози. По словам еженедельника «Экспресс», Фийон «показал такое умение сопротивляться, которое никто из правых политиков в нём не подозревал»[xv].

Но ему пришлось столкнуться с рядом практически неразрешимых проблем. Во-первых, деградация имиджа, в основе которого была честность и безупречность политического поведения. Сейчас в рейтинге «честных политиков» он занимает лишь шестое место, фактически последнее. Лишь 23% французов, по последнему опросу ELABE, относятся к нему позитивно, а 49% – «очень негативно». Социолог Ив-Мари Кан подчеркивал: «Его образ на длительное время подорван «делишками». Он сохранил свой ядерный электорат, но его расширение идёт очень плохо»[xvi]. Падение рейтинга Фийона вызвано прежде всего разочарованием центристских избирателей, которые ориентированы на моральный подход в политике и больше трети которых сразу же перестали ставить ему положительные оценки, тогда как электорат Республиканцев оказался более устойчивым. Другой серьёзной проблемой стал католический электорат, который и принёс ему победу на праймериз. До «пенелопагейт» Ф. Фийон получал до трети голосов католиков и почти половину голосов практикующих католиков. Фийон практически не потерял поддержки своих неверующих избирателей (с января по февраль их доля сократилась с 12% до 10,5%), ощутимой оказались потери среди католиков, не посещающих мессу (с 27% до 21%), но среди практикующих положение стало катастрофическим: Фийон потерял в их среде 12 пунктов (с 49% до 37%)[xvii]. Если для большинства французов характерен весьма циничный подход: «все не без греха», «все воруют», то прихожанам, глубоко включённым в католицизм, свойственен моральный подход и им сложнее простить небольшие грешки Фийона. Не исключено, что они вернутся к Фийону, соблазненные его экономической программой, его подходом к общественным проблемам, его политическим опытом, способностью РП сформировать парламентское большинство, но этот процесс идёт весьма мучительно, практически экзистенциально[xviii].

Вновь Фийон верит, что в последние две недели, как и на праймериз, он переломит тенденцию. Речь идет не только о том, что лидеры гонки потеряли пару пунктов рейтинга, а Фийон сумел «отгрызть» один или полтора процента. Во-первых, на него вылилось столько грязи, что вряд ли новые разоблачения что-то изменят. И хотя его имидж не может радикально улучшиться, наступает естественная усталость от потока диффамации. Как говорит французский политолог Люк Рубэн, «способность личности противостоять критике и разоблачениям создаёт авторитет политику»[xix]. «Я закалился и утвердился в этих испытаниях», – заявил Фийон на последнем митинге. И добавил: «Всё, что нас не убивает, делает сильнее». Во-вторых, сам Фийон перешел в контратаку, обвинив Олланда в создании «черного кабинета», перехватывающего все информационные потоки и передающего в медиа и в прокуратуру компромат на своих конкурентов. Вместо образа мелкого коррупционера появляется иная картинка: «жертвы» непопулярной власти. В-третьих, моральный фактор имеет для избирателей намного меньшее значение, чем политический авторитет Фийона, его компетентность, профессиональные навыки. Французы не проявляют особого уважения к политикам: Фийона считают «честным» лишь 8% опрошенных, Марин Ле Пен – 12%, Эмманюэль Макрона – 16% (правда левые кандидаты пользуются немного большим уважением: Меланшона называют «честным» 21%, Амона – 23%). Зато Фийон опережает всех по своей способности управлять государством: 27% готовы признать за ним «право» на «жезл» президента, на способность осуществлять президентские функции, 22% – за Макроном, 20% – за Марин Ле Пен, и лишь по 13% – за Амоном или Меланшоном. По данным опроса Ipsos для «Le Monde» и CEVIPOF, проведенного в начале апреля, для 70% правых избирателей компетенция политика важнее, чем его «честность» (для 17% – наоборот).

Значимость компетентности и политического авторитета возрастает и в связи с обострением международной ситуации после удара США по сирийской авиабазе, «с возникновением черных облаков войны», как сказал бывший премьер-министр. По словам Фийона, «мир стал намного более опасным и нестабильным, чем десять лет назад». Он обещает «защитить Францию и французов, её экономические интересы, обеспечить мир, бороться с исламским тоталитаризмом везде, где он попытается проникнуть на нашу территорию».

Пиаровские службы Фийона бьют по самым слабым точкам главного конкурента. Макрона называют дублером Олланда или «ЭмманюэльОлландом», особенно после присоединения к кандидату движения «В путь!» бывшего премьер-министра Манюэля Вальса, который республиканцы рассматривают как «поцелуй смерти». Фийон старается продвигать не столько себя, сколько партию, опираясь на все её фракции и кланы. На митинге 9 апреля на «Порт де Версаль» собрались все лидеры Республиканской партии. Макрон выдвинул первые 14 кандидатов в депутаты на парламентских выборах, опубликовав список, состоящий из малоизвестных фигур гражданского общества, а Фийон предложил Франции 250 «нотаблей», укорененных в своих округах. Все комментаторы согласны с тем, что рейтинг Фийона не очень высок для правого кандидата, но с учетом необычного характера этих выборов, «атипичной кампании» можно ожидать любых сюрпризов. Однако специалисты по политической социологии не верят в существование «скрытого голосования» и предполагают, что среди колеблющихся избирателей Фийон может заработать максимум 2,5 пункта, что недостаточно для выхода во второй тур[xx].

Сохранит ли Марин Ле Пен свое лидерство?

Безусловно, мадам Ле Пен пока сохраняет свои лидирующие позиции: при равных с Макроном рейтингах её электорат более устойчив (85% её избирателей приняли окончательное решение голосовать за кандидата НФ, но только 62% избирателей Макрона). Однако есть признаки того, что её кампания начинает выдыхаться. Разоблачения коррупционных схем, связанных с оплатой её охранника и других лиц за фиктивную работу на посту помощников евродепутатов, конечно, не привели к такому эффекту, как «пенелопагейт», но всё равно срабатывают как «медленно действующий яд»[xxi].

Углубляются противоречия между двумя линиями Национального фронта: между «республиканцами-националистами», возглавляемыми Флорианом Филиппо, нынешним «альтер эго» Марин Ле Пен, и «национальными католиками» во главе с племянницей Марион Марешаль-Ле Пен. Филиппо взял на вооружение ряд идей Шарля де Голля и даже возложил цветы на могилу генерала, что не могла не раздражать многих сторонников НФ- вишистов, выходцев из французского Алжира, участников антиголлистского сопротивления, то есть всех тех, для которых идолом остаётся Жан-Мари Ле Пен. Из голлистского арсенала были почерпнуты идеи народного референдума, примат народа над промежуточными корпусами и политическими партиями, защита проекта «Европы отечеств», расширенной от Атлантики до Урала, экономический дирижизм и принцип светского государства. Кроме того, НФ можно сказать монополизировал идеологию «государства всеобщего благоденствия», «государства-патрона», от которой постепенно отказывались социалисты. Напротив, ремесленники, мелкие предприниматели, менеджеры частного сектора недовольны этатизмом Национального фронта, католики – ставкой на светскую Францию. Для течения Марешаль-Ле Пен религия является главным ферментом французской и европейской идеологии. Для неё столкновение между исламом и христианской цивилизацией есть главный конфликт современности. В этом её главное отличие от её тети и деда, которые в общем индифферентны к религии[xxii].

На телевизионных дебатах мадам Ле Пен была атакована по многим позициям: затронуты её «честность», её позиции в социальной сфере, проблема европейского строительства, её отношение к светскому государству. Можно сказать, что она скорее проиграла эти дебаты. Но главным условием её успехов был высокий уровень абсентеизма. При повышении явки снижается и результат НФ. Пока невозможно определить долю воздержавшихся в первом туре. Если она будет такой же высокой, как в 2002 году или даже выше, то ей гарантирован выход во второй тур. Если она опустится до уровня 2007 года (16,23%), то у мадам Ле Пен могут возникнуть проблемы. По данным CEVIPOF на начало мая, интерес к президентским выборам очень высок: ими интересуются 79% опрошенных, но готовность голосовать невелика (как уже отмечалось, всего 66%). По данным CEVIPOF, 89% французов думают, что «политические деятели практически не задумываются о проблемах простых людей». 73% говорили о том, что предвыборные дебаты проходят примитивно. Что возьмет вверх – негативизм к политикам или интерес к политике, сейчас сказать трудно.

Интересна и проблема второго тура. Общая оценка французских социологов: «Победа мадам Ле Пен невероятна, но её нельзя полностью исключить». Однако Серж Галам, математик и сотрудник Центра политических исследований Сьенс По, предсказавший победу Трампа, несмотря на все опросы, которые предсказывают легкую победу Макрона над мадам Ле Пен (с результатом 63% на 37%), и относительно уверенный успех Фийона (56% на 44%), говорит о том, что в последнее время он стал предполагать, что её победа вполне вероятна, несмотря на существование «стеклянного потолка». С его точки зрения, провозглашенное намерение в политическом поведении не всегда соответствует реальному голосованию. 56% опрошенных заявляют, что они проголосуют против Марин Ле Пен. Однако часть из них (около трети) может воздержаться из-за крайне негативного отношения к её сопернику: левые к правому Фийону, правые к центристу Макрону и, тем более, к леваку Меланшону (правда, к Макрону это относится в наименьшей степени). В результате дифференцированного абсентеизма мадам Ле Пен может «на бровях» выиграть выборы[xxiii].

Игорь Бунин – Президент Центра Политических Технологий
Источник

^[i] P. Perrineau Les lignes du paysage politique profondément remaniées.-Le Figaro, 11.04.2017

^[ii] Такие же тенденции отмечает и институт ELABE, который провёл опрос в то же время. Mélanchon et Fillon viennent chatouiller les deux favoris.-Le Point, 08.04.2017; rand resserrement final.-Le Point, 08.04.2017

^[iii] P.Perrineau. Op.cit.

^[iv] Présidentielle: à chacun son héros historique.-Le Point, 08.04.2017

^[v] P. Perrineau. Op.cit.

^[vi] Рrésidentielle: pourquoi rien n’est joué.- Le Figaro, 02.04.2017

^[vii] «On est dans le triangle des Bermudes, c’est du jamais-vu».-L’Express,10.04.2017

^[viii] Bruno Jeanbart. Mélenchon aura du mal à aller plus haut dans les intentions de vote.-Les Echos,10.04.2017

^[ix] Jusqu’ou Mélenchon peut-il grimper.-L’Express, 10.04.2017

^[x] Mélanchon, un projet à…270 milliards d’euros.-Le Figaro 11.04.2017

^[xi] Castro, Chavez… Mélanchon, l’apotre des dictateurs révolutionnaires.-Le Figaro, 12.04.2017

^[xii] о Макроне см. Игорь Бунин. Почему Макрон стал фаворитом президентских выборов во Франции. «Карнеги-центр».

^[xiii] Face à la montée de Mélenchon, Macron perd-ils les voix de la gauche?- Le Point, 12.04.2017

^[xiv] Présidentielle 2017: Pourquoi Fillon peut encore gagner à l’arraché.-Le Point, 17.02.2017

^[xv] Francois Fillon toujours dans la tourmente.- l’Express,15.02.2017

^[xvi] Les Echos,06.04.2017

^[xvii] Les intentions de vote des catholiques à l’élection présidentielle de 2017 après le déclenchement de l’affaire Fillon.- Ifop «Atlantico», mars 2017

^[xviii] Entre séduction, déception et tentation pour l’électorat catholique.-Le Point, 08.04.2017

^[xix] Luc Rouban La demande d’autorité pèse plus que l’évalution morale des candidats.- Le Figaro, 08.04.2017

^[xx] Actualité Juive, 06.04.2017

^[xxi] Le grand resserrement final.- Le Point, 08.04.2017

^[xxii] Le FN à l’aube d’une crise d’identité.-Le Point, 08.04.2017

^[xxiii] Serge Galam: «Comment j’аi prévu Trumpe».-Le Figaro, 04.04.2017