Нестор Махно. Анархист, революционер, народный герой и изгнанник

В списке первых награжденныхорденом Красного Знаменичетвертая строка густо замазана черной краской. Под ней прячется неожиданная, «непривычная» для советского человека, фамилия — Махно.

Революционер-анархист, народный герой, и предводитель крестьянской войны, которого до недавних пор считали обыкновенным бандитом.

Но так ли это? История до сих не рассудила… Попробуем разобраться.

Согласно теории анархизма П.А. Кропоткина, обеспечение свободы личности — это объединение в коллективы не только по профессиональным навыкам, но и по симпатиям, а экономической единицей анархического общества является профессионально-производственный коллектив работников одного ремесла, которому и передаются все орудия и средства производства.

Именно идеи П.А Кропоткина пытался проводить в жизнь на практике Нестор Иванович Махно — село Гуляй-Поле стало полигоном развития и апробации эколого-анархической теории: отсутствие государства, управления и крупного производства. Каждая коммуна состояла из дюжины крестьянских хозяйств (по 100-300 человек), руководство коммунами осуществлялось на основе всеобщего полного равенства и принципов взаимопомощи. Был выделен инвентарь, скот и прочее (естественно, конфискованные в помещичьих усадьбах), а также земля (но только столько, сколько можно обработать без привлечения наемного труда).

Нестор Иванович Махно (Михновский) родился в 1888 году в селе Гуляй-Поле Екатеринославской губернии. Он был пятым ребенком в бедной крестьянской семье и с раннего детства узнал, как достается кусок хлеба.

С 7 лет работал подпаском, а после окончания 4 классов приходской школы был отдан в ученики к столяру. В 16 лет начал по вечерам заниматься в местном драматическом коллективе, который на самом деле был лишь ширмой для организации революционеров-анархистов «Союз бедных хлеборобов».

В 1905-1906 годах члены «Союза» совершили несколько удачных налетов на местных богачей, а «экспроприированное» добро раздали бедным. На след группы вышел полицейский пристав Караченцев, убитый в перестрелке. Все члены группы были арестованы, но Нестор Махно взял всю вину на себя.

«Экспроприатор», «грабитель», «убийца»… Так называли и до сих пор называют Нестора Махно…

Но также поступали и эсеры, и большевики — тот же Иосиф Сталин и Камо… С этого начинал и «красный командир» Григорий Котовский…

Нестор Махно, 1906 год Фото с сайта www.mahno.ru

Смертная казнь, ему, как несовершеннолетнему, была заменена 20 годами каторги. Почти 10 лет провел Нестор Махно сначала на Акатуе, а затем, после попытки побега, в Бутырской тюрьме, где и познакомился со многими крупными анархистами — П. Аршиновым, В. Волиным и другими (позже они все займут «ключевые посты» в его армии).

В 1917 году по амнистии Временного правительства Махно был освобожден и сразу поехал домой, в Гуляй-Поле. Там его помнили как человека, «имеющего опыт революционной борьбы» и почти сразу избрали председателем местного крестьянского союза, а затем он стал и первым председателем Гуляйпольского Совета рабочих и крестьянских депутатов.

25 сентября 1917 года Н. Махно подписал «Декрет Совета о национализации всей земля в уезде и разделе ее между крестьянами». Однако, когда после позорного Брестского мира Украина отошла к Германии, Нестор Махно пробрался в Москву, где (если верить его воспоминаниям), встречался с Лениным и Дзержинским, получив от них «рекомендации начинать на оккупированной территории гражданскую войну».

Под видом сельского учителя Нестор Иванович вернулся домой, быстро собрал отряд из 40 человек и совершил ряд дерзких нападений на немецкие посты (только за апрель-июнь 1918 года их было более 100).

Отряд Махно стал увеличиваться — под его черное знамя «Смерть или неограниченная свобода!» охотно собирались и местные крестьяне, и матросы Черноморского флота, немало было и бывших офицеров, хватало и уголовников — «публика» в отряде Махно была самая разношерстная.

Армия Нестор Махно была и многонациональная — украинцы, русские, поляки, украинские немцы-колонисты, евреи, был даже эстонский оркестр! Как «истинный анархист», «воспитанный» на идеях Бакунина и Кропоткина, Махно никогда не был националистом! Никаких еврейских и иных погромов он не устраивал… Они могли быть только «инициированы» отдельными отрядами или «бойцами», в первую очередь, уголовниками из его армии…

Н.И. Махно был человеком импульса и страстей, которые бешено кипели в нём, он лично участвовал почти во всех боях, несколько раз был ранен, а дисциплину правил «железной рукой», лично расстреливая мародеров. Нестор Иванович жестко и жестоко пресекал любые грабежи и погромы! Разговор у него был короткий — расстрел!

Да и какие еврейские погромы он мог «устраивать», так как «начальником контрразведки» его «армии» был знаменитый Лёва Задов (Лев Николаевич Зодов или Зиньковский), одесский еврей, а «идейными вдохновителями» и пропагандистами, в том числе и евреи Всеволод Волин (Всеволод Михайлович Эйхенбаум) и Аарон Барон (Канторович Арон Давидович), анархисты группы «Набат», которые виюне 1918 года из Киева пробрались к Махно, чтобы «подвести под движение идейную базу».

Вот так и началась «крестьянская война» под предводительством Нестора Махно.

Всеволод Волин Аарон Барон Лёва Задов

Но сражаясь с немцами и петлюровцами, он, тем не менее, не пускал на освобожденную им территорию, ни красных, ни «продотряды».

В декабре 1918 года армия Махно захватила Екатеринослав, и с этого момента имя «батьки Махно» приобретает всероссийскую известность

Командованию Красной Армии пока приходилось жить в дружбе с Нестором Махно, он стал даже командиром 3-й бригады Заднепровской дивизии, хотя жесткой центральной власти «военного коммунизма» своеволие известнейшего анархиста, естественно, не нравилось.

В конце 1919 года сгруппировалось «Армия имени батьки Махно», состоявшая из двух частей — основного ядра, около 5000 человек (кавалерия, артиллерия и тачанки), и временных, в основном пехотных частей, собираемых по мобилизации из крестьян. В зависимости от района, мобилизация давала в одну ночь 10-15 и более тысяч бойцов. У каждого селянина в скирде сена были спрятана винтовка, а то и пулемет, а обычная бричка за несколько минут превращалась в легендарную тачанку… Кстати, есть мнение, что тачанку изобрели именно в «Армии Нестора Махно», и в его «Анархической армии» их было 800!

Нестор Махно. На груди знак командира Красной Армии (!!!). 1919 год. Фото с сайта www.mahno.ru

Отношения с Советской властью стали резко ухудшаться, когда 1920 году Махно не допустил сбора продналога на Украине.

Лев Троцкий прямо заявил: «С анархо-кулацким развратом пора кончать». И при взятии Перекопа войска Махно были брошены на самый тяжелый участок (они брали «в лоб» Турецкий вал), почти полностью выбиты, а оставшиеся в живых около 5 тысяч бойцов, по личному приказу Льва Троцкого были тут же расстреляны.

Уйти удалось немногим, а сам «батько», тяжело раненный, лежал в Старобельске (всего за 4 года войны он был ранен 12 раз!).

Узнав о такой «благодарности» за его службу у «красных», Махно собрал остаток Армии и начал мстить, жестоко и беспощадно, убивая комиссаров, коммунистов, продотрядчиков, чекистов и других советских работников, не щадя никого.

И именно образ только такого Махно, непримиримого врага Советской власти, «бандита и грабителя» и сохранила для нас официальная история. Почти вся освободившаяся после захвата Крыма Красная Армия была брошена на поимку Махно, а руководил операцией лично Михаил Фрунзе, его «старый боевой товарищ» по гражданской войне.

В 1921 году остатки отрядов Махно были прижаты к румынской границе, и 28 августа Махно с отрядом всего в 78 человек перешёл границу и до начала апреля 1922 года с женой Галиной и несколькими единомышленниками проживал в районе Бухареста под надзором полиции.

Но затем румынское правительство передало Нестора Махно и его жену Галину Польше, где они был помещёны в лагерь для интернированных.

25 сентября 1923 года Махно был арестован и помещён в Варшавскую цитадель, а 27 ноября 1923 года предстал перед судом по абсурдному обвинению в подготовке восстания в Восточной Галиции для присоединения её к Советской Украине.

Однако суд оправдал Н.И. Махно, и его вместе с Галиной и годовалой дочкой Еленой отправили на поселение в город Торунь.

Н.И. Махно с женой Галиной Кузьменко и дочкой Еленой (Люси) Фото с сайта www.mahno.ru

В 1924 году с помощью российских анархистов-эмигрантов он добился разрешения на выезд в Германию, а в апреле 1925 года переехал во Францию, где и жил в пригороде Париже, Венсенне до своей смерти 6 июля 1934 года.

Нестор Иванович Махно. Начало 30-годов ХХ века. Париж Фото с сайта www.mahno.ru

В последние годы жизни Нестор Махно бедствовал, подрабатывал столяром, плотником, даже занимался плетением домашних тапочек.

Помощь Н.И. Махно оказывали местные организации анархистов, но связей с Россией у него почти не было.

В последние годы жизни Н.И.Махно активно участвовал и в жизни европейских анархических объединений, публиковал отдельные очерки в анархическом журнале «Дело труда» (Париж), готовил мемуары, и вел упорную борьбу против клеветы в сторону махновщины и самой его личности.

В то время звучали обвинения Махно и его армии в еврейских погромах во время боевых действий. В результате бурных разбирательств, с привлечением независимых свидетелей и объективных фактов, Махно и его соратники были полностью оправданы в этом вопросе.

Также были опровергнуты и домыслы, основанные на «рассказах» одного из белых офицеров, по поводу якобы его «многоженства», а также разгулов и резни, якобы устраиваемых махновцами повсеместно во время гражданской войны.

Нет, его жизнь за границей не была бессмысленной, как у многих эмигрантов. Испанцы-анархисты даже призывали возглавить их революцию!

Но здоровье Нестора Махно было сильно подорвано множеством ранений, в том числе тяжёлых, полученных в боях, и лично участвовать в боевых действиях он уже не мог. Но, больной туберкулёзом, мучимый старыми ранами, Махно помогал чем мог, и давал советы восставшим «пролетариям Испании».

6 июля 1934 года в возрасте 45 лет он умер в парижской больнице от костного туберкулёза, а 28 июля урна с прахом Нестора Махно была замурована в стене колумбария кладбища Пер-Лашез, в ячейке под номером 6685.

Кладбище Пер-Лашез, Париж, колумбарий. Захоронение Н.И. Махно. Фото автора

Его жена Галина (Агафья) Андреевна Кузьменко, надолго пережила мужа — она умерла в 1978 году в возрасте 86 лет, а дочь Елена, родившаяся в 1923 году, скончалась в 1993 году.

Галина работала прачкой в одном из пансионов для девочек русских эмигрантов в парижском предместье.

Галина Кузьменко и Елена (Люси) Махно. Париж. Начало 40-х годов Фото с сайта Махно.ru

А теперь — о судьбе его дочери Елены. Она родилась в 1923 году в польской тюрьме.

Дочь Елена, которую Махно очень любил и баловал, живя в Париже, воспитывалась в семьях знакомых анархистов, училась во французской школе, украинского языка не знала вовсе, да и русский быстро забывался.

Елене было 11 лет, когда умер её отец, Нестор Махно. До лета 1940 она жила с матерью в Париже, но во время немецкой оккупации Франции дочь Елена выехала в Германию, где работала в фирме «Siemens».

Уехала и Галина Кузьменко, она попыталась устроиться на нескольких разных фабриках, но условия труда были для нее слишком тяжелыми.

Галина Кузьменко

А причина отъезда в Германию проста — в Париже работы не было, был голод, и многие французы уезжали работать в Германию.

В 1943-м Елену отправили на работу в Берлин, а Галина поехала вслед за дочерью.

В 1945-м году они оказались в зоне английской оккупации, но «советские органы» установили их личности, и англичане просто выдали их НКВД, как выдавали бывших граждан СССР, попавших в плен, «отправленных на работы в рейх», с оккупированной немцами территории СССР — русских, украинцев, белорусов, или бежавших после революции в Европу и живших в Германии.

Жену и дочь Нестора Махно интернировали, и «вместе» с генералом Красновым, атаманом Шкуро и другими «врагами советской власти» (ещё со времен гражданской войны!) привезли в Москву.

В 1945-м году в их этапом отправили в Киев, для суда, и поместили в одну камеру с уголовницами, которые «зарились на наши заграничные тряпки, в особенности белье», как вспоминала Г.А. Кузьменко.

В середине декабре им зачитали приговор… Жена Н.И. Махно, Галина Кузьменко, была приговорена к восьми годам лишения свободы. Она отбывала наказание в лагерях Средней Азии и казахстанском городе Джамбуле. Хотя есть данные, что часть срока она отбывала в Дубровлаге, в Мордовии

Дочь Н.И. Махно, Елену Нестеровну, приговорили к пяти годам ссылки.

После смерти Сталина, Галина Кузьменко была освобождена по амнистии в 1954 г., она жила с дочерью в Джамбуле, на окраине, в крохотной мазанке, в дыму и копоти заводов по переработке фосфорита, а не, как утверждают некоторые авторы, в «квартире», которую им якобы «выбил» Клим Ворошилов (https://evreimir.com/16416/).

Галина Андреевна Кузьменко в последние годы жизни

Там, на окраине Джамбула, и закончилась история жены и боевой подруги Нестора Махно «матушки» Галины…

А вот как существовали долгие годы Галина Андреевна и Елена в Джамбуле, именно существовали и выживали, сказать очень сложно… Да и мало что об этом известно…

Они снимали «углы», кое-что и кое-как подрабатывали, а через несколько лет Галина Андреевна даже получила крошечную пенсию по старости — за пятнадцать лет «пребывания» в Советском Союзе это был ее первый «твердый заработок».

Ещё во время пребывания Галины в лагере Елена писала ей письма. Она не очень хорошо знала русский язык, писала по-русски с ошибками, и до конца жизни сохранила «парижский акцент».

Приведу отрывок из письма Елены к матери, написанного уже после казахстанской ссылки (https://bookz.ru/authors/sergei-semanov/pod-4ern_452/page-11-pod-4ern_452.html).

Письмо датировано 25-м апреля 1950 года… Орфография сохранена… «… «Дорогая мамочка. Письмо от 7 февраля получила. Пиши теперь на следующий адрес Каз. ССР — Джамбульск… об. — ст. Луговая (Село Луговое) Октябрьская ул. № 17 Швейный цех. Е. Н. Михненко. На Розу Котлер не пиши, она уехала, только указывай мою фамилию и все. Вот кратко как я жила с мая м-ц 1948 г. я поступила через один м-ц в райпотреб-союз, буфетчицей. Работала один месяц и закрыли столовую, и через месяц была снова без работы, тут меня поддержал сапожник, я в скоре заболела тифом и лежала два м-ца в больнице (август-сентябрь 48 г.). Пока я лежала в больнице мне этот сапожник носил кушать, а когда я вышла из больницы я узнала что это все он носил мне за деньги приобретены продажей моих вещей, я осталась без ничего и он скоро уехал оправдываясь тем что у него денег не было а видал что мне глодно, иму было жалко меня и он решил распорядится и мне сказать правду только когда я выздоровлю. Он рассуждал так: лиж бе здоровье, а остальное все будет, и по неволе мне пришлось мериться незная до сех пор сердиться или нет.

Когда я вышла из больницы, у меня было осложнение на печень и на уши. Сейчас печень нормально, а слух средний. В октябре 1948 года я поступила на железнодорожный вокзал посудомойкой (если бы я хотела быть официанткой, я бы не могла из-за одежды). Работала сутками и двое отдыхала. Жила в чеченской семье. В декабре я была уволена по сокращению штата, в январе я поступила судомойкой в ОРС железнодорожной организации, работала в паровозном депо. В марте была уволена из-за документов. Если бы не это, то во всех организациях можно быстро продвинуться, посылают на курсы поваров и т.д. В каждой отрасли можно продвинуться, но не с моей фамилией и происхождением…

…И вот как я прожила эту зиму с 48 по 49 гг., раздетая и босая, с переменами каждые три месяца. Это самое жуткое воспоминание моей жизни… Я лазила по паровозам и тендерам, выпрашивала у машинистов уголь. Таскала его, грязная, потная… Я с дрожью вспоминаю эту зиму.

… Я предупредила своего майора на отметке, что осенью останусь без работы, потому что сезон молока кончается и всех увольняют. Майор обещал меня устроить. Работа была тяжелая на заводе, к осени я уволилась, потому что работа зимняя мне не по силам, хотя меня оставляли, но надо было перейти на хозяйственные работы, как копать, мазать, белить, лед заготавливать, ледник копать, это не в моих силах, и так лето еле выдержала, а в холод раздетой никак невозможно. Вот так и жила до октября 1949 г. В следующем письме дальше напишу. Пока крепко-прекрепко целую. Лена».

От них «шарахались», когда узнавали кто они — жена и дочь «самого» Нестора Махно, их боялись, не брали на работу, им было трудно снять жильё… Потом проживали по адресу: г. Джамбул, 5-й микрорайон, д. 8, кв. 31.

Шли годы… Елена Нестеровна сменила свою «неудобную» фамилию Махно на Михненко, окончила Ташкентский строительный техникум, а затем Джамбульский гидромелиоративно-строительный институт. Работала прорабом…

В конце 1989 года Елена Несторовна Махно-Михненко получила «очень важный документ»:

«Прокуратура СССР. Прокуратура УССР. Михненко Елене Нестеровне.

Сообщаем, что на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16 января 1989 года уголовное дело, по которому вы были репрессированы, прекращено и в настоящее время вы реабилитированы».

Такой же документ она получила и на свою мать — Галину Андреевну Кузьменко.

Когда ей вручали бумаги о посмертной реабилитации матери, она с горечью спросила: «Где же вы были десять лет назад?…».

В субботу, 16 января 1993 года, ведущий вечерней программы «Новости» (Останкино, Москва) сообщил, что в г. Тараз (ранее Джамбул), в Казахстане, умерла Елена Нестеровна Михненко, Люси Махно — последний прямой потомок Нестора Ивановича Махно…

Ей было 70 лет… 70 лет испытаний, мучений, издевательств, голода… Но Елена, Люси, как и её отец, была гордой, неуступчивой и выдержала всё…

Нестор Иванович Махно и дочь Елена (Люси) Михненко

Говорят, на местном кладбище за металлической оградкой есть памятник с надписью: «Здесь покоятся жена батьки Махно «матушка» Галина Андреевна и дочь Елена Нестеровна». Номер захоронения — № 6069.

 

А.А. Каздым