Неразделенная ненависть

Традиционно отношения власти и населения носят характер игры, в которой политики, финансисты и прочие информированные люди произносят обтекаемые речи, а пытливые граждане тщатся из этой словесной руды добыть крупицы правды, уловить тренды, вычленить ускользающую суть.

Недавно вице-премьер РФ Рогозин, курирующий оборонный комплекс, заявил, что “при нынешнем состоянии отечественных вооружений в случае войны американцы смогут уничтожить до 90% российского ядерного потенциала за несколько часов”. Дмитрий Олегович — патриот пылкий, политик искушенный — случайных заявлений не делает. Да, формально сказанное им должно побудить родное государство активнее модернизировать свои вооруженные силы. Но государству, то есть полковнику Путину, подобные напоминания ни к чему, он и так, дальновидно поддерживая дружбу с генералами, направляет на “оборонку” триллионы взамен разворованных миллиардов. Смысл заявления Рогозина в другом — подогреть антиамериканские настроения внутри собственной страны. Лишний раз напомнить, что проклятая Америка спит и видит, как бы уничтожить Россию.

Подобным же образом в России реагируют на планы НАТО по усилению противоракетной обороны в Европе. На позицию США по сирийскому вопросу. На американское давление на грозящий стереть Израиль с лица земли Иран и вообще на любые значимые решения властей США — будь то внутренние дела или внешняя политика. “Отвечая Чемберлену”, Россия против европейских оборонительных систем разворачивает в калининградском анклаве наступательные баллистические ракеты, способные нести ядерные заряды. Блокирует любые эффективные решения по Сирии, затягивая там гражданскую войну и умножая число ее жертв. Российский лидер демонстративно встречается с одиозным иранским президентом, которому, к слову, властвовать осталось несколько недель.

На этом фоне предательство Эдварда Сноудена — настоящая удача для российских властей. “Что касается возможной выдачи куда бы то ни было, то мы можем выдавать только в те государства, с которыми у нас есть соглашение о выдаче преступников. С США такого соглашения нет”, — сокрушенно разводит руками российский президент, смакуя нежданный подарок. “На территории РФ господин Сноуден никаких преступлений, слава богу, не совершал”, — глава государства слегка усиливает сатирическую нотку в голосе и сочувственно пожимает плечами. “Он как транзитный пассажир может лететь, куда он хочет. Он не пересек государственной границы РФ, поэтому ему виза не нужна. И любые обвинения в адрес России — это бред и чушь”, — завершает пассаж Путин, возвращая голосу державную твердость.

Стремление России во всех случаях поступать во вред США в последние несколько лет стало очевидным, оно бьет в глаза, оно дурно пахнет. Очевидно также и то, что российско-американские и американо-российские отношения — это далеко не одно и то же. Первых, грубо говоря, гораздо больше, чем вторых. Если в США российскими делами интересуется, в основном, госдепартамент, спецслужбы, иммиграционные власти и сами иммигранты, то в России Америка не оставляет равнодушным никого — от президента до метущего московские улицы дворника-таджика. От рефлексирующего интеллигента до сурового работяги с “Уралвагонзавода”. От сутками зависающего в Сети подростка до юродствующего сатирика Задорнова.

Соответственно, для российской власти отношения с Америкой  — это не столько внешняя, сколько внутренняя политика. Имидж США в России — такой же важный инструмент влияния на собственных граждан, как история Второй мировой войны. Конечно, создание образа внешнего врага для сублимации протестных настроений и накачивания народного патриотизма — прием древний, как мир. Можно понять властителей, в разные времена использовавших этот образ для сплачивания собственного народа, ведущего борьбу за выживание и объединенного некой национальной идеей. Но совсем другое дело, когда ненависть заполняет возникший в стране идеологический вакуум и сама становится национальной идеей, превращаясь из инструмента политики в ее содержание.

Характерно, что ненависть эта не вызвана угрозой войны, не спровоцирована экономическим давлением, не подогрета спорными территориями. Сегодня она — лишь выражение крайней степени раздражения первого лица обанкротившейся, шагренизирующей империи. Империи, которая не рассталась со своими сателлитами во времена всеобщего колониального распада, когда это выглядело прилично и своевременно, а наоборот — на волне послевоенной победной эйфории продолжила экспансию на запад, уверовав в свою избранность, как в 30-е годы в Германии верили в незыблемость “тысячелетнего” третьего рейха.

После кратковременного перестроечного потепления чувство священной ненависти к Америке возрождалось по мере мужания упомянутого первого лица. В 2000 году молодому президенту Путину хотелось занять заметное место в кругу руководителей мировых держав, льстила возможность быть с ними на равных. Но спустя шесть лет он уже раздраженно высказывается относительно “товарища волка, который кушает кого хочет и никого не слушает”, имея в виду США. Окончательно вернула стереотипы “холодной войны” мюнхенская речь Путина 2007 года, которую тогда остроумно прокомментировал министр иностранных дел Чехии Карел Шварценберг: “Мы должны поблагодарить президента Путина, который […] ясно и убедительно доказал, почему НАТО должно расширяться”. “Перезагрузка”, затеянная вскоре после этого президентом Обамой и бесславно провалившаяся, оставила лишь чувство неловкости за хозяина Белого дома и сомнения в его способности  адекватно оценивать происходящее в Кремле.

Параллельно эволюции путинского мировосприятия менялась и тональность внешней политики РФ. Конечно, слепое следование воле вождя в России — явление традиционное, но впечатляет искренность, с которой большинство россиян поддержали возврат к совковой пещерной ненависти к Америке. Поразительно, как много людей в России ненавидит не Германию, которая в исторически недалеком прошлом уничтожила  миллионы россиян, а именно Америку, без которой победа над Гитлером в сорок пятом не была бы возможной. Это означает, что в массовом российском сознании историческая память о колоссальных жертвах нацизма и былом союзничестве с Америкой гораздо менее значима, чем сегодняшнее чувство невнятной, толком не сформулированной обиды на ставший однополярным мир, на собственное идеологическое банкротство, на сокращение возможностей влиять на события в мире, внушать страх, грозить военной мощью, другими словами — обиды из-за утраты чувства принадлежности к великой державе.

Это пьянящее чувство столетиями культивировалось в народном сознании царской, а затем советской властью для продвижения имперских амбиций. Промывка мозгов велась настолько успешно, что население огромной страны практически безропотно существовало в нужде, мирилось с огромными человеческими жертвами, депортацией целых народов, массовыми репрессиями, концлагерями ГУЛАГа, бесправием и унижениями, но при этом умудрялось ощущать себя великой нацией, народом-мессией, за которым стоит правда и будущее человечества.

“Вот скажи мне, американец, в чём сила? Разве в деньгах?”, — вопрошает герой культового российского фильма “Брат-2”. “У тебя много денег, и чего? Я вот думаю, что сила в правде. У кого правда — тот и сильней. Вот ты обманул кого-то, денег нажил. И чего, ты сильнее стал? Нет, не стал. Потому что правды за тобой нет. А тот, кого обманул, за ним правда, значит, он сильней”. Непосредственно после этого глубоко философского обоснования герой силой оружия отнимает у собеседника-американца деньги. Вообще, он чувствует себя в Америке вольготно: отбирает у полицейского пистолет, убивает в большом количестве американских граждан (разумеется, восстанавливая справедливость), походя укладывает в постель известную телеведущую, расстреливает украинцев со словами “вы мне, гады, еще за Севастополь ответите”. Немудрящая философия картины, безнаказанность совершаемых преступлений, “правда” и деньги, добываемые при помощи оружия, перехлестывающий любые нравственные планки цинизм, сквозящее в каждом кадре ощущение морального превосходства обычного русского парня над богатой, но неправедной Америкой сделали фильм самым популярным в новейшей российской истории. Разумеется неслучайно, ведь он призван агрессивно и убедительно, в духе времени оправдать идеологическую несостоятельность сегодняшней российской жизни и переложить вину за все ее проблемы на внешнего врага — богатого и циничного. По фильму правда, как залог силы, а стало быть и величие духа по-прежнему за Россией. Незамысловатый силлогизм “правдивый-сильный-великий” по-прежнему жив в массовом российском сознании, и, как и прежде, для большинства россиян нет ничего страшнее, чем чувство утраты этого самого величия. Соответственно, ревнивая, грызущая, не желающая признавать жизненных реалий тоска по ускользающему величию — есть главная причина активно выбрасываемой во внешний мир российской ненависти. В фильме сказано и об этом: “Ааа, патриот! Русская идея, Достоевский, держава… А где твоя Родина, сынок?! Сдал Горбачев твою Родину американцам, чтобы тусоваться красиво. А теперь твоя Родина две войны и Крым просрала! Русских людей в Прибалтике сдала, сербов на Балканах сдала…”, — ну и так далее.

Не нужно быть психологом, чтобы понять, какие сильные чувства испытывает Путин ко всем советским руководителям постсталинской эпохи, в особенности к Горбачеву. Нет ни малейших сомнений в уверенности сегодняшнего российского лидера в своей способности сохранить державу в целости, окажись он у власти в конце 80-х. Помните знаменитую путинскую реакцию на территориальные претензии Латвии: “Не Пыталовский район они получат, а от мертвого осла уши!”? Становится понятным, что убежденность в экзистенциальной возможности сохранения империи “сильной рукой” — это ахиллесова пята Путина. Здесь практическая эффективность его здравомыслия достигает своего предела и начинает ощущаться как ограниченность специфического лубянского образования, как недостаточная способность к абстрактному политическому мышлению. С его точки зрения, утрата колоний Великобританией, Францией, Испанией, Португалией закономерна, а “развал СССР — это крупнейшая геополитическая катастрофа ХХ века”. Имперское сознание никак не хочет примириться с реальностью. Отсюда и всестороннее давление на бывшие советские республики, и оккупация Южной Осетии, Абхазии и Приднестровья, и газовое удушение Украины, и прожекты по созданию Евразийского союза, и становящиеся год от года пышнее декоративные майские парады, и стремление любой ценой хотя бы формально сохранить в составе РФ Северный Кавказ, и неуклюжие попытки изобразить равноправное соперничество с США на мировой арене, и глухая ненависть, порожденная пониманием подлинного положения дел, прорывающаяся в приблатненной лексике, в знаменитых желвачках, в испепеляющем взгляде…

Вообще говоря, не стоило садиться за статью ради того, чтобы в очередной раз обругать Путина. С ним, в сущности, давно все ясно. Не так уж он загадочен, наш Владимир Владимирович. Гораздо интереснее упомянутый выше факт его поддержки подавляющим большинством россиян, несмотря на жульнические выборы, преследование оппозиции, неэффективное управление страной, уродливую экономику, разворованное государство. Невзирая на все это, Путин остается не только легальным, но и легитимным лидером своей страны, то есть президентом, демократически избранным народным волеизъявлением (даже если отбросить приписанные проценты) и поддерживаемым большинством населения в текущей политике. Как бы ни негодовали по этому поводу российские либералы и консервативные американские сенаторы.

Конечно иррациональная народная любовь к диктатору в истории не редкость; достаточно хрестоматийного примера Сталина. Как утверждает пословица, “любовь — зла, полюбишь и козла”. Однако не стоит забывать, что всякое сильное чувство — это концентрированная энергия, которая, согласно закону сохранения, никуда не исчезает, а лишь переходит из одного вида в другой. Чувство требует выхода и непеременно его находит. “Любовь к козлу”, прошедшая сквозь сознание, “на выходе” обязательно трансформируется в ненависть к какому-то внешнему объекту; это обычная эволюция всякой дурной страсти.

Нечто подобное произошло в 1881 году, когда был убит Александр II. Террористы-народовольцы в своей неистовой страсти к абстрактной свободе убили царя, отменившего рабство и справедливо удостоенного эпитета “Освободитель”, как “угнетателя народа”. В день убийства Александр II намеревался одобрить первую российскую конституцию, подготовленную министром внутренних дел Лорис-Меликовым, но “борцы за свободу” взорвали ее вместе с царем и нарождающимся российским либерализмом. В результате, появление российской конституции было отсрочено на четверть века; что же до подлинного либерализма, то он не родился в России и по сей день, если не считать мертворожденных уродцев,  появлявшихся на свет в 1905, 1917, 1956, 1992 и 2008 годах.

Именно с убийства Александра II и последовавшего за ним ужесточения политического режима в Российской империи начинается охлаждение российско-американских отношений. В США, где в те же годы убиты президенты Линкольн (1865) и Гарфилд (1881), осудили террористические методы “Народной воли”, подавление русского освободительного движения, прекращение реформ, отсутствие свободы прессы, органов народного представительства, угнетение евреев. В американском обществе начинает складываться образ России как недемократического государства, где отсутствуют гражданские свободы и применяется насилие в отношении инакомыслящих. В 1880-90е годы начинается массовая иммиграция российских евреев в США. Поток переселенцев достиг пика перед Первой мировой войной, а всего из Российской империи в США, по официальным данным, прибыло более 3,2 млн человек.

США признали Советский Союз одними из последних — в 1933 году. Вскоре началась Вторая мировая война, и после кратковременного, обусловленного наличием общего врага союзничества, началась “холодная война”, завершившаяся, как известно, распадом СССР. После кратковременной перестроечной эйфории отношения между Америкой и Россией вновь похолодали, и сегодня все чаще говорят о начале новой “холодной войны”.

При каждой смене эпох с Востока на Запад прорывалась новая иммиграционная волна. Миллионы людей, для которых свобода и достойная жизнь не были абстрактным понятием, при малейшей возможности бежали из государства, блуждающего по замысловатой “линии партии”, но так и не построившего светлого будущего. Бежали в страну, которая упорно и трудолюбиво шла по пути здравого смысла, учась на собственных ошибках и добиваясь невиданных результатов. Те, кто не уехал, то есть — сегодняшние россияне, по чьему-то образному выражению, испытывают “уязвленное самолюбие народных мстителей, засевших в осажденной крепости”. Стоит ли удивляться ненависти, прорывающейся через бойницы этой крепости во внешний мир?

Человеческая ненависть — такое же трансцендентное, часто не поддающееся разумному объяснению чувство, как и любовь. Однако государства строят свои отношения на имманентной, рациональной основе, и любви у них никогда не возникает. В крайнем случае между народами вспыхивает дружба, точнее “дружественность”. Раньше по телеку так и говорили: “Генеральный секретарь ЦК КПСС прибыл с дружественным визитом в Индрастан”. Сейчас выражаются посуше: “Россию связывают исторические дружественные отношения с Гонделупой”. Тем не менее, люди, а стало быть и их сообщества — так называемые народы — устроены таким образом, что их дружба, как правило, по силе чувства существенно уступает ненависти и, одновременно, значительно превосходит ее по степени лицемерия.

Нелюбовь к Америке — явление в мире распространенное и в целом объяснимое — у любого лидера всегда хватает завистников и недоброжелателей. Однако для России элементарная бытовая зависть  — слишком мелкое, недостойное чувство. Россия, без преувеличения, — сказочная страна. Там чужое превосходство — финансовое, военное, любое другое воспринимается снисходительно и даже пренебрежительно, поскольку (мы-то с вами знаем!) россияне априори обладают превосходством духовным. По этой самой причине в России наибольшее раздражение вызывает не ее экономическое отставание, а попытки “ревизии исторических событий” со стороны западных историков. А еще россиян почему-то возмущает использование США в международных делах своего авторитета и силы, хотя было бы странным, если бы Америка десятилетиями добивалась влияния на международной арене, а потом добытым не пользовалась. И было бы уже совсем странно, если бы в мире пользовался уважением не путь Америки, третье столетие развивающейся в одних и тех же экономических и идеологических рамках и исповедующей свободу личности, а экстравагантный исторический серфинг Российской империи, более ста лет назад потерявшей руль национальной идеи, порвавшей паруса экономической системы, и мечущейся по воле исторических волн от монархии к капитализму, затем к лагерному коммунизму и, без передышки, — к воровскому госкапитализму с монархическим уклоном, оставляя неизменным лишь презрение к человеку и его правам.

Ежедневно большая доля теленовостей в России посвящена Америке — лесные пожары, тайфуны, землетрясения, военные приготовления, автоаварии и убийства усыновленных российских сирот. В воображении рядового российского телезрителя умело создана виртуальная американская реальность, зазеркальная страна — объект чистой, незамутненной ненависти. Одновременно телезрителю внушается уверенность в том, что за океаном его ненавидят не меньше, чем он сам, поскольку неразделенная ненависть так же непереносима, как и безответная любовь. Для сильного чувства нет ничего страшнее встречного равнодушия, поэтому рядовой  зритель должен быть уверен, что в ненавистной державе каждый пожиратель гамбургеров ежедневно перед сном смотрит какую-нибудь информационную программу “Time” и проклинает великую Россию и ее народ-богоносец.

Как же больно было бы узнать рядовому телезрителю, что в американских новостях Россия может не упоминаться неделями. Как обидно, что большое, искреннее и по своему красивое чувство ненависти, продуцируемое российской властью и многими ее подданными не вызывает взаимности за океаном — у тех, на кого оно направлено. Как досадно сознавать, что за редкими исключениями оно оставляет поганых пиндосов индифферентными, норовящими в суете повседневных дел нагло игнорировать эпохальное соревнование в виртуальной ненависти и, говоря о России, не к месту вспоминать анекдот про неуловимого Джо.

Похоже, эти тупые америкосы и впрямь не понимают, что вся сила в правде.

Антон Гейн

.
.
.