Непримкнувший

Дмитрий Шепилов – известный и неизвестный

Для людей старшего поколения, бывших советских граждан, фамилия Шепилов ассоциируется с иезуитской формулировкой обвинения: “…и примкнувший к ним Шепилов”. Оно было выдвинуто за якобы поддержку антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича на июньском 1957 года пленуме ЦК КПСС.

Шепилов был лишен всех партийных и государственных постов. Однако его книга воспоминаний “Непримкнувший”, интервью с писателем Феликсом Чуевым и другие источники свидетельствуют о надуманности этой формулировки, ставшей позже основой для официальной пропаганды.

Воспоминания Дмитрия Трофимовича Шепилова от начала до конца написаны им самим. Они охватывают два послевоенных десятилетия. Однако повествование свое автор начал с рассказа о пути, пройденном им до 1945 года.

* * *

Дмитрий Шепилов (1905-1995) относил себя к революционному поколению, вышедшему из недр рабочего класса, к “комсомольцам двадцатого года”. Отдадим должное тем представителям этого поколения, которые, проявив немалое упорство и способности, преодолев серьезные материальные трудности, овладели некоторой суммой знаний, приобщились к культуре.

Шепилов окончил юридический факультет Московского университета и аграрный факультет Института красной профессуры.

С 1926 года работал в органах юстиции. В 1933-1935 гг. трудился в политотделе одного совхоза. Опубликовал ряд заметных статей и был приглашен в Институт экономики Академии наук СССР. В 32 года Шепилов уже профессор, доктор экономических наук. В 1935 г. он служил в аппарате ЦК ВКП(б) (отдел науки).

Репрессии 30-х годов не обошли его близких. В 1937-м к мужу сестры его жены Галины Паушкиной – Эммануилу Ратнеру (видному работнику Госплана СССР) была применена универсальная для тех лет формулировка “враг народа”. После этого Шепилов перешел на научную работу в Институт экономики АН СССР. Воспользовавшись его увольнением из ЦК, агенты НКВД пытались привлечь новоиспеченного работника науки к тайному сотрудничеству, но, по словам автора воспоминаний, натолкнулись на решительный отказ.

В первые дни войны, имея бронь, профессор Шепилов добровольно записался рядовым в Московское народное ополчение.

В беседе с Ф.Чуевым Дмитрий Трофимович рассказывал:

“Я уже был профессором, автором шестидесяти работ. Мехлис мне говорит: “Брось эти комсомольские штучки! Дескать, все заперто, все ушли на фронт! Вы назначаетесь директором Института экономики, забирайте институт и уезжайте в Казахстан!” Я ему сказал: “Я в первый раз не подчинюсь!”

Первое боевое крещение Шепилов получил в боях, защищая Москву. С 1941 по 1946 гг. он находился в Советской Армии. Прошел боевой путь от рядового до генерал-майора, начальника Политотдела 4-й Гвардейской армии. Велика роль генерала Шепилова в освобождении Вены, комендантом которой он был некоторое время. Памятник советским бойцам, освобождавшим Вену и сегодня стоит в австрийской столице. Примечательно, что именно австрийские, а не советские журналисты, снимали фильм о Четвертой гвардейской армии, и её идейном полководце – генерале Шепилове.

В 1946 году Шепилов был отозван из оккупационных войск в Австрии и назначен в Главное политическое управление Вооруженных сил. Через полгода он стал редактором “Правды” в отделе пропаганды, а затем начальником Агитпрома. Замеченный волею случая Сталиным и втянутый в высшие эшелоны власти, он шел к вершинам карьеры.

Писатель и историк Леонид Млечин приводит интересный факт:

“В тридцать лет молодого ученого-экономиста взяли на работу в ЦК, а он позволил себе возразить Сталину на совещании по вопросам науки. По словам известного историка Владимира Наумова, Шепилов был человеком типа Жукова – выдерживал сталинский взгляд. На совещании удивленный Сталин предложил молодому человеку отречься. Это был спасательный круг. Шепилов сказал, что менять свои взгляды не собирается! Шепилова выгнали из ЦК. Он семь месяцев просидел без работы” (см.: Л.Млечин. “Новое время”, номер 11, 1999, с. 29-31).

Позже по поручению Сталина участвовал в создании первого за весь советский период учебника “Политическая экономика”. В создании этой книги приняли, вместе с Шепиловым, участие многие ученые-экономисты. Конечно, возглавляя Агитпром в конце 1940-х годов, Шепилов имел прямое отношение к выходящим в то время погромным постановлениям ЦК по советской культуре. Однако, в отличие от своего шефа, главного идеолога Жданова, Шепилов сумел избежать прямого личного участия в травле деятелей культуры Дмитрия Шостаковича и Вано Мурадели.

* * *

В своих мемуарах “Непримкнувший” Шепилов рассказал о подлинной хронологии событий, связанной с кампанией по обвинению деятелей культуры в космополитизме.

Поводом для начала массовой кампании по борьбе с космополитизмом стала не статья Шепилова в “Правде” “Советский патриотизм”, а доклад секретаря Московского горкома Г.Попова, который доложил Сталину, что гнездо формалистов – Театральное общество (а театральными критиками в основном были евреи) при попустительстве Агитпрома намереваются сместить генсека ССП А.Фадеева. Это было явно неправдой, ибо сместить Фадеева мог только Сталин.

Когда в свою очередь Шепилов был принят Сталиным, он принес письмо, в котором говорилось о жалобах театральных критиков на гонения со стороны руководства ССП. Сталин, не взглянув на него, раздраженно произнес: “Типичная антипатриотическая атака на члена ЦК товарища Фадеева”.

После этого “оказавшемуся не на высоте” Агитпрому не оставалось ничего иного, как немедленно включиться в отражение “атаки”.

24 января 1949 г. решением Оргбюро ЦК, т.е. лично Сталина, главному редактору “Правды” Поспелову было поручено подготовить по этому вопросу редакционный материал. Тогда и была опубликована антисемитская статья, названная “Об одной антипатриотической группе театральных критиков”. Вслед за этим в печатных изданиях под разными заголовками и с различным содержанием появились опусы, резко осуждавшие космополитизм, зовущие к разоблачениям и расправам с космополитами и их покровителями.

Космополитов обнаруживали в литературно-художественных кругах, редакциях газет и радио, научно-исследовательских институтах и вузах. Решением Политбюро были распущены объединения еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске. Закрыт альманах, выходивший на идише, а также Московский государственный еврейский театр.

Но дело не ограничивалось критикой и перемещениями “космополитов” с престижной работы на менее значимую. Их преследование нередко заканчивалось арестами. Илья Эренбург указывал, что до 1953 г. был арестован 451 человек, в числе которых были писатели, актеры, художники, музыканты. Спустя три месяца Сталин решил, что основные цели достигнуты и дал указание Поспелову: “Не делать из космополитов явление. Не следует расширять круг. Нужно воевать не с людьми, а с идеями”.

Очевидные перегибы, допущенные в ходе шумной кампании с космополитизмом, постарались выправить путем снятия наиболее ретивых ее участников с занимаемых постов. Среди них оказались заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК Ф.Головченко и редактор газеты “Советское искусство”, который, как указывал Шепилов в письме Маленкову, особенно рьяно громил критиков-антипатриотов. Но были также смещены с влиятельных постов Шепилов и Попов. Как отмечал Шепилов, молва приписывала произвол исполнителям, а Сталин будто бы их приостанавливал. Во всем обнаруживался почерк автора статьи “Головокружение от успехов”.

В мемуарах Шепилова приводятся выдержки из беседы Дмитрия Трофимовича с Ф.Чуевым, из которых видно, что Шепилов был единственным из партийных начальников, не побоявшимся возражать Сталину по поводу неприглядной роли академика Лысенко в отечественной науке. Это известный исторический факт.

* * *

А вот как вспоминает Шепилов о провокации диктаторского режима Сталина – “Деле врачей”.

В январе 1953 года на заседании бюро Президиума ЦК КПСС обсуждался отредактированный Сталиным проект адресованного народу сообщения ТАСС о врачах-вредителях: “Арест группы врачей-вредителей”. В записке, переданной через Поскребышева руководителю Агитпрома Н.Михайлову, определялось будущее официальное заявление по “делу врачей”. Все мы, жившие в ту пору в СССР, помним тот день 13 января, когда было опубликовано сообщение ТАСС и редакционные передовицы газет.

Как вспоминал потом Каганович, Сталин поручил тогдашнему главному идеологу Михайлову подготовить от имени наиболее выдающихся и известных в стране ученых, артистов, литераторов, конструкторов, врачей, военных, а также рабочих и колхозников еврейского происхождения обращение “Правды”, которое они должны были поддержать. О том, как проходила подписка, кто подписал, а кто решительно отказался, известно всем.

Небезынтересны следующие моменты.

29 января Михайлов и Шепилов направили подредактированный текст Маленкову, а тот представил его Сталину. Судя по тому, что 2 февраля в сопроводительной записке к письму была отметка об отправке его в архив, был сделан вывод, что текст Сталину не понравился. Историк Г.Костырченко не исключает, что его не устраивал чрезмерно резкий тон, ибо отражал вчерашний день, и не способствовал в быстро менявшейся ситуации достижению новой цели: затушить скандальный ажиотаж вокруг “дела врачей” в стране и мире. Обоснованность такого предположения подтверждается тем, что составление следующего письма было поручено Шепилову, который был известен среди интеллигенции как либерал.

Хотя в идейно-концептуальном смысле письмо, составленное под руководством Шепилова, не претендовало на новизну, но лексически оно серьезно отличалось от прежнего текста. Смягчился язык послания: исчезли “выродки”, “отщепенцы”, “шпионские банды”, пропали куда-то “еврейские буржуазные националисты” и прочие прежние вульгарные слова агитки, но вновь появилось вычеркнутое словосочетание “еврейский народ”, что вопреки собственной теории мог сделать сам Сталин. И самое главное, не выдвигалось требование расправиться с “врачами-отравителями”. Правда, досталось сионистам и государству Израиль, что совпало с периодом разрыва дипломатических отношений. И все же умиротворяющая направленность письма содержалась в оптимистической концовке пожеланием начать издание в СССР газеты для широких слоев еврейского населения в стране и рубежом. Поскольку из послания был изъят призыв самого беспощадного наказания преступников, можно заключить, что Сталин отказался от намерения провести открытый процесс по “делу врачей”. Если бы Сталин не умер, то скорее всего имела бы место расправа, аналогичная тайной расправе над руководством Еврейского антифашистского комитета.

Как известно, обращение к еврейской общественности так и не было опубликовано. По мнению Г.Костырченко, сам Сталин успел до смертельного приступа отказаться от этой идеи, исходя из того соображения, что публикация даже в самом оптимистическом тоне, коллективной петиции евреев будет означать, что в стране социализма продолжает существовать пресловутый “еврейский вопрос”.

Вместе с тем, передумав публиковать письмо, диктатор отнюдь не намеревался вернуться на прежние позиции. Однако с 20-х чисел февраля с полос “Правды” исчезла критика еврейских буржуазных националистов и их “заграничных хозяев”, неизменно присутствовавшая там до этого. А 1 марта Сталина разбил инсульт, после которого он уже не поднялся.

По прошествии многих лет Шепилов констатировал, что даже ко всему привыкших советских людей “дело врачей” потрясало своей жестокостью, бессмысленностью и “порождало в сознании кучу недоуменных вопросов и сомнений”. Далее следуют размышления: Для чего это делалось? Во имя каких целей? Этого никогда не было при Ленине. У Сталина тоже есть весьма категорические и резкие высказывания против антисемитизма. Они опубликованы. Почему же на практике все происходило иначе? И как это сочетается с интернационалистическими принципами марксизма-ленинизма? В тоже время заслуживают внимания следующие записи автора мемуаров:

“…в семье у нас были очень здоровые моральные устои, и антисемитизма у нас дома не было и в помине”.

И далее:

“Трудно предположить теперь, что было бы, если бы Сталин прожил еще несколько лет. Какие кровавые мистерии были бы еще разыграны в угоду ему органами государственной безопасности?.. Но в дни, последовавшие за ХIХ съездом партии, конечно, до таких мыслей не доходили”.

* * *

В описании отношений Шепилова с Хрущевым, – а этой теме посвящена большая часть книги “Непримкнувший” – легко увидеть два этапа: первый, когда Шепилов в новом руководителе страны видел “простого и доступного, очень трезвого человека” выступившего против культа личности Сталина, и второй – полный критики в адрес Хрущева и хрущевщины, выпадов против “дремучего невежды”, человека очень импульсивного и “малограмотного”, “субъективно и произвольно решавшего государственные вопросы”.

В 1952-1955 гг. Шепилов продолжал работать главным редактором “Правды”. После смерти Сталина Хрущев решил иметь при себе этого умного, смелого, интеллигента. В лице Шепилова он видел человека, хорошо разбирающегося в экономике и способного поддержать авторитет власти. Ведь самого секретаря ЦК нередко критиковали за недостаточную образованность и неглубокие знания теории марксизма-ленинизма.

Удивляет, что кандидатуру Шепилова Хрущеву подсказал первый заместитель министра внутренних дел Серов, который в 1937-м старался привлечь его к сотрудничеству с НКВД. Тогда свой отказ Шепилов объяснил, тем, что он ученый, во врагах народа не разбирается, может ошибиться, и пострадают безвинные. В 1953 году Шепилов был избран членом-корреспондентом АН СССР. 24 января 1955 года он по заданию “дорогого Никиты Сергеевича” опубликовал в “Правде” статью” Генеральная линия партии и вульгаризаторы марксизма”, представляющую завуалированную атаку на Маленкова. На следующий день пленум ЦК освободил последнего от обязанностей председателя Совмина СССР. Это еще больше укрепило политический вес Хрущева, который в благодарность за услугу сделал Шепилова секретарем ЦК. Сам Дмитрий Трофимович, которого Маленков в прошлом неоднократно приводил в состояние страха и оторопи, рад был, конечно, отомстить ему и за самого себя и за своего покойного благодетеля – Жданова.

В феврале 1956 года на заседании Президиума ЦК Хрущев предложил выступить перед партией с докладом о культе личности Сталина. Молотов и Каганович высказались против, утверждая, что такое заявление взбудоражит народ, и последствия могут быть непредсказуемыми. Шепилов, который был к тому времени уже кандидатом Президиума ЦК КПСС, поддержал предложение Хрущева, отметив, что народ должен знать правду о преступлениях. Хрущев попросил Шепилова участвовать в подготовке доклада. Действительно Шепилов был соавтором, написав международный раздел, – в чем состояла неправильность сталинизма – и военный, поскольку прошедший всю войну, он знал, настоящую цену завоеванной победы. Ведь Сталин называл семь миллионов, а погибло более 20 миллионов человек.

После ХХ съезда Хрущев включил Шепилова в состав партийно-правительственной делегации для налаживания отношений с Иосипом Броз Тито, прерванных при Сталине. Вскоре Тито приехал в Москву. Накануне в беседе с Хрущевым Шепилов заметил, что Молотов, который полностью поддерживал Сталина в вопросах советско-югославских отношений, не может оставаться теперь министром. Он предложил освободить Молотова с занимаемой должности.

2 июня 1956 года указом Президиума Верховного Совета СССР Д.Т.Шепилов был назначен министром иностранных дел СССР. Он быстро сумел завоевать авторитет на международной арене среди государственных деятелей и дипломатов.

В качестве министра иностранных дел он проявил большую активность в налаживании отношений с ближневосточными странами. 16 июля 1956 г. Шепилов выступил в Верховном Совете СССР с заявлением о позиции Советского правительства в вопросе прекращения ядерного оружия.

Шепилов способствовал нормализации советско-японских отношений. Результатом большой дипломатической работы, проделанной советской и японской сторонами, явилось подписание декларации о прекращении состояния войны. Были установлены дипломатические отношения. Страны договорились об обмене дипломатическими представителями в ранге посла.

Много внимания Шепилов уделял решению германской проблемы, подчеркивая позицию СССР, выступающего против возрождения милитаризма в Западной Германии. От имени СССР Шепилов отмечал, что в условиях существования на территории Германии двух самостоятельных государств – ГДР и ФРГ, возможен только один реальный подход к решению проблемы – воссоединение на основе взаимной договоренности между обоими государствами.

Шепилов участвовал в переговорах с партийно-правительственными делегациями ряда стран. В течение июня-декабря 1956 года Шепилов провел около 60 бесед с министрами иностранных дел и послами, аккредитованными в Москве.

* * *

В наступившем 1957 году значимым вкладом Шепилова, но, увы, последним в качестве главы внешнеполитического ведомства была подготовка и проведение визита в Москву китайской правительственной делегации во главе с премьером и министром иностранных дел Чжоу Эньлаем. Отмечаю такие подробности, поскольку с самого начала деятельности в качестве министра МИД Шепилову приходилось испытывать недовольство политикой Хрущева во внешнеполитической сфере. Например, это проявилось в действиях советской власти в период венгерского восстания 1956 года. Шепилов был категорически против применения военной силы. Выступая на пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН в ноябре 1956 года по “Венгерскому вопросу”, Шепилов решительно отверг попытки использовать эту проблему для нагнетания международной обстановки.

Немногие, вероятно, помнят о времени Суэцкого кризиса летом 1956 года. СССР встал на сторону Египта, национализировавшего компанию Суэцкого канала. В то время, когда западные страны, в частности Англия и Франция и вместе с ними и США решили созвать в Лондоне конференцию по вопросу о Суэцком канале, Советский Союз встал на сторону Египта. Однако вместо проявления сдержанности и поисков пути решения проблемы Хрущев заявил, что “при необходимости СССР поможет президенту Египта Насеру даже военной силой”. Возникла угроза реальной войны…

“На замечание Шепилова:

– Никита Сергеевич, давайте используем все средства, даже психологические, это же не шутка, это же великие державы!

– Да что, мы не разобьем этих говнюков? – вскипел Хрущев, – подумаешь там, Англия, Франция…”. (См.: Ф.Чуев. “Каганович. Шепилов”. М., 2001, стр. 342).

Верх взяла точка зрения Шепилова, и советская делегация участвовала в работе Лондонской конференции по разрешению Суэцкого кризиса.

Усилил конфликт Хрущева и Шепилова и инцидент во Франции. В мае 1957 года в Париже должна была состояться конференция руководителей СССР, США, Франции и Великобритании. Однако встреча провалилась в первые же минуты общения лидеров. Хрущев потребовал извинений от президента США Эйзенхауэра за полеты американских самолетов-шпионов над советской территорией. Эйзенхауэр отказался. Его поддержал де Голль.

Воинственно настроенный Хрущев отказался участвовать в конференции, которая закончилась провалом. Между тем Шепилов дал интервью французскому журналисту, который поместил его фото. Хрущев, недовольный появлением фотографии Шепилова на обложке “империалистического журнала”, резко отчитал своего министра.

В 1957 г. Шепилов сделал очень содержательный доклад на съезде Союза композиторов. Доклад был опубликован, и интеллигенция увидела в нем свою опору в достижении своих планов и стремлений. Это тоже раздражало Хрущева.

12 февраля 1957 г., за несколько дней до ухода с поста министра, Шепилов выступил на VI сессии Верховного Совета СССР с докладом “Вопросы международного положения и внешней политики СССР”, содержавшем глубокий анализ международной обстановки.

Казалось, ничто не предвещало его скорой отставки. Но Хрущев не мог примириться с тем, чтобы кто-либо умело, самостоятельно руководил внешней политикой.

На февральском пленуме ЦК КПСС (13-14 февраля 1957 г.) Шепилов был вторично избран секретарем ЦК КПСС, а 15 февраля освобожден с поста министра в связи с переходом на другую работу.

К середине 1957 года в Президиуме ЦК КПСС сложилась напряженная ситуация в связи с формировавшейся Хрущеву оппозицией. Шепилову нередко приходилось выслушивать сетования членов высшего руководства на методы работы Хрущева. Ворошилов, обращаясь к Шепилову, возмущался:

“Голубчик, да он же всех оскорбляет!”

Шепилов, по его словам, ответил:

“Вот вы, старейший член партии, и сказали бы ему об этом. При чем тут я? Надо собраться, обсудить!”

Примерно в это же время началась эпопея с совнархозами. Шепилов, как экономист, понимал, что децентрализация нужна, но проводить ее следовало продуманно. К нему прибегала Фурцева:

“Что делать? Во главе совнархозов случайные люди! Все решения импульсивны, необдуманны”.

Еще ранее, весной 1957 года, Жуков тоже выразил свое отношение к сложившемуся положению, заявив Шепилову:

“Хрущев забрал всю полноту власти, от коллегиальности ничего не осталось”.

Этот разговор состоялся у них на прогулке, т.к. квартиры, дачи, машины круглосуточно прослушивались, и всем об этом было известно.

Хрущев знал о готовящемся заговоре. Его верный фаворит Серов, ставший после Берии председателем КГБ, передал, что в высшем партийном руководстве сложилась группа, резко настроенная против Никиты Сергеевича лично. Планировалось упразднить должность первого секретаря, управлять страной коллективно, премьером назначить Маленкова, а Хрущеву отдать должность министра сельского хозяйства, оставив в составе Политбюро. Выступить против Хрущева предполагалось на заседании Президиума, в узком кругу, когда многих сторонников главы государства не будет в Москве.

Заседание Президиума ЦК КПСС состоялось 18 июня 1957 года. Шепилов высказался после Маленкова, Кагановича и Молотова, обвинив Хрущева в попытке укрепления и развития нового культа личности. В число членов Президиума входила и Е.Фурцева, ранее неоднократно критиковавшая политику Хрущева. Узнав о том, что ему все известно, она тут же переметнулась на его сторону. Во время заседания вышла из зала, якобы в дамскую комнату и стала звонить сторонникам Хрущева. С помощью Серова всех на самолетах доставили в Москву. После их прибытия вопрос о Хрущеве был отложен до пленума ЦК.

Июньский пленум 1957 года был тщательно подготовлен Хрущевым и его сторонниками. Пленум осудил группу лиц, выступавших против Хрущева.

Председательствующий Суслов в своем обращении оценил выступления Молотова, Кагановича, Маленкова как действия антипартийной группы. Но доказать принадлежность Шепилова к этой группе не удалось, поскольку он не участвовал в их встречах и не готовил от их имени документов. Более того, о многих действиях оппозиции Шепилов узнал лишь в ходе пленума. Шепилов же настаивал, что никакого заговора против Хрущева не было, была партийная товарищеская критика.

Для Хрущева особенно принципиальна была расправа с Шепиловым. Он считал Шепилова своим выдвиженцем, который его предал. Но не мог не понять, что кредо тех, кто видел методы хрущевского руководства страной, Дмитрий Трофимович выразил одной фразой:

“Неграмотный человек не может править государством”.

Когда Суслов поставил вопрос на голосование: “Кто за то, чтобы осудить действия антипартийной группы Молотова, Маленкова, Кагановича, и примкнувшего к ним Шепилова?” Постановление было единогласным при одном воздержавшемся Молотове.

Шепилова подвергли шестнадцати наказаниям. Он был отстранен от должности секретаря, выведен из Президиума и из ЦК. Его выселили из московской квартиры. Выслали в Киргизию, где Шепилов работал зам. директора, а с 1959 г. директором Института экономики. Шепилов все еще был членом партии и имел профессорское звание. Но Хрущев продолжал за ним следить и мелко мстил.

Прошло пять лет. Видя, что положение в стране не улучшается, Хрущев на ХХII съезде партии снова поднял вопрос об антипартийной группировке. По его подсказке Ильичев позвонил секретарю парторганизации Института в Киргизию и потребовал исключения Шепилова из партии. На возражение, что никаких претензий к Дмитрию Трофимовичу нет, кроме того он сейчас болен, последовал резкий окрик: “Выполняйте указание ЦК”. Это произошло 21 февраля 1962 года.

Через какое-то время тот же Ильичев позвонил ученому секретарю Академии наук СССР Скрябину и президенту Несмеянову, с требованием лишить Шепилова звания члена-корреспондента АН. Из всех библиотек были изъяты его работы.

Возвратившись в Москву, Шепилов двадцать два года просидел в архиве. В 1982 году вышел на пенсию.

В феврале 1976 года КПК при ЦК КПСС восстановил его в партии. И лишь в марте 1991 года Дмитрий Трофимович был восстановлен в Академии наук.

В заключение приведу слова, переданные Ф.Чуеву от Молотова и Кагановича, которые, казалось бы, не питали симпатий к Шепилову: “Честный, порядочный человек оказался”.

А сотрудники МИД, сослуживцы по другим местам работы через интернет опубликовали материал озаглавленный: “Дмитрий Шепилов – Гражданин, Человек, Ученый, Дипломат, Воин”.

Скончался Д.Т.Шепилов 18 августа 1995 года в Москве. Похоронен на Новодевичьем кладбище.

Семен КИПЕРМАН, Хайфа
Еженедельник “Секрет”