Немодный условный приговор

Россияне считают смягчение приговора Алексею Навальному неправильным — так можно понять результаты опроса, о которых поведал Всероссийский центр изучения общественного мнения в своем пресс-релизе. Вернее так: после замены реального приговора условным число считающих такой приговор адекватным существенно сократилось.

Когда реальный срок еще был в силе, то слишком суровым его называли 14 процентов, 33 полагали адекватным, а 10 считали, что он слишком мягкий. 43 процента ответить затруднялись. Теперь, после того, как приговор изменили на условный, ВЦИОМ замер повторил и увидел следующее — сторонников версии о «слишком суровом» приговоре осталось 8 процентов, 21 процент посчитали его адекватным, 26 — затруднились ответить. Зато резко возросло число респондентов, убежденных в излишней мягкости российской Фемиды — сразу до 46 процентов.

Хитрость тут в формулировке вопроса. Звучал он так (так на сайте ВЦИОМ, по крайней мере, его изложили): «Не так давно за хищение имущества государственной компании «Кировлес» в особо крупном размере Алексея Навального приговорили к штрафу в 500 тысяч рублей и пяти годам колонии общего режима. Однако вскоре реальный тюремный срок заменили на условный». После этого респондентов спросили, слышали ли они о приговоре Навальному.

«Хорошо известно» о приговоре и его смягчении 15 процентам ответивших. По крайней мере, они так заявили. Еще 44 «что-то слышали», 39 — впервые услышали об этом от социологов, 2 процента затруднились ответить. То есть 80 с лишним процентов явно не следили за процессом и приговор их не то чтобы интересует. А может и больше — ведь им только что рассказали (причем довольно подробно), задавая вопрос,  поведали, что за приговор и что с ним было.

После этого людей, основная масса которых просто не в теме, спрашивают — а как Вы относитесь к тому, что человек, укравший у государства много денег, приговорен к штрафу и «условке» (штраф здесь тоже важен)? Как относимся — да нары его, вора. Логично, кто бы ответил по-другому. Тут неважно, как фамилия осужденного — приговор заменили, значит, дело нечисто. Ну так кажется, когда  ты мало что знаешь о предмете обсуждения.

Иными словами: ВЦИОМ выдал данные стандартного индуцирующего опроса — он получил некие ответы, которые слабо или никак не коррелируют с отношением к конкретному «делу Кировлеса» и слабо отражают отношение россиян к Навальному или приговору известному оппозиционеру. Ценность таких данных — когда ты рассказал всю историю респонденту, а потом просишь его оценить правилен ли приговор — минимальна, если вообще есть.

Это, пожалуй, беда и «сочувственных» по отношению к Навальному опросов («Левада-центр», скажем, просил оценить приговор лишь тех, кто заявлял, что слышал о Навальном и деле «Кировлеса», а их было существенно меньше половины, и без уточнений полстера), но дело не только в этом.

ВЦИОМ же получил данные по более широкой теме — по теме доверия правосудию. Невозможно, конечно, реконструировать логику опрошенных, но мы не «серьезные социологи», а безответственные СМИ, потому можем себе это позволить.

Россияне, получается, нетолерантны к самой идеи кражи государственной собственности «в особо крупном размере». И еще им не нравятся условные приговоры за конкретные преступления. Последнее особенно важно — получается, что условный приговор россияне считают «ненастоящим». То же касается и громких коррупционных дел, скажем, дела Оборонсервиса» – отовсюду слышатся возгласы едва ли не четвертовать Евгению Васильеву. За не самое опасное, хотя и очень нехорошее (по версии следствия) деяние.

Граждане полагают: если человек украл, да у государства, да не три копейки от бедности, а миллионы — он должен сесть в тюрьму. Или как говорил известный герой кинофильма «вор должен сидеть в тюрьме» и не иначе.

Ибо тюрьма — это кара за серьезное преступление. Именно «кара» и никак иначе: не исправление является целью и не изоляция, а сделать так, чтобы преступнику было плохо, как минимум сильно некомфортно. А оставшись на воле, пусть и с дамокловым мечом в виде условного срока, он никак не пострадает — ну будет ходить отмечаться, это не кара.

Далее совсем фантазия: замена реального приговора условным для «жулика», укравшего о государства, может быть воспринята россиянами не как милосердие или приведение наказания в адекватный вид, а как послабление для того, кто прощения никак не заслуживает. Отчего это вдруг суд его «простил»? Задавшись этим вопросом, человек уже начинает полагать, что в суде «нахимичили», а мошенник, жулик и вор, уворовавший у государства, наверняка дал на лапу кому следует. Тут еж никаких сомнений, что приговор слишком мягкий, сажать их надо, может и всю их шайку вместе с судьей и прокурором. Думается, что опрошенные легко бы подписались под слоганом самого Навального «жулики и воры — пять минут на сборы», знай они, кто такой Навальный.

Доверие к судебной системе у россиян на уровне плинтуса. В то, что суды «полностью заслуживают доверия», по данным «Левада-центра», верят 21 процент граждан — меньше только у полиции, профсоюзов и политических партий. Прокуратуре верит побольше –  26 процентов, но примерно столько же, сколько у телевидения и печати, Совета Федерации и Госдумы. Немудрено, что и вера в несправедливые приговоры у россиян присутствует. В конце концов, миф о тотальной коррупции чиновничества никто не отменял. Согласно данным ВЦИОМ, среди наиболее коррумпированных институтов целых 18 процентов назвали судебную систему. Почти такой же результат у полиции (за вычетом гаишников), медиков и «крупного бизнеса». Мягко говоря, не блестящий результат.

В общем, если выкинуть из уравнения всякого Навального — к чему есть все предпосылки (индуцирующий опрос, игнорирование факта, что никто о «деле Кировлеса не знает» и так далее) — то получится, что россияне хотят жестоких кар для расхитителей госсобственности, не верят судебной системе и считают, что уголовное наказание заключается в причинении осужденным мучений. Что, в общем, и так было понятно. Когда ВЦИОМ в 2009 году провел опрос на тему возвращения смертной казни, для коррупционеров такую меру поддержали 22 процента россиян. А публичную казнь, пусть и не смертную, для уличенных в коррупции в целом одобрили в 2008 году 30 процентов опрошенных. Мы вообще кровожадные существа, безо всяких кировских лесов, надо сказать.

Михаил Захаров
polit.ru

.
.
.