Недоигранная победа

Недели две, наверное, внимание общественности так или иначе было привлечено к ситуации с радиостанцией «Эхо Москвы». По этому поводу публиковались и официальные документы, и интервью обеих сторон конфликта – от имени владельца радиостанцией – Михаила Лесина, от самой радиостанции – главного редактора ее Алексея Венедиктова.

Суть конфликта неоднозначна, и, к тому же, имеет несколько ступеней бытования.

Во-первых, Роскомнадзор, организация, которая может, в принципе, закрыть любое СМИ за нарушение законов, вынесло определение по поводу программы «Своими глазами», который вел Александр Плющев, за то, что там сказал его гость по поводу ситуации с аэропортом в Донецке (Украина). Известно, что радиостанция не отвечает за то, что в прямом эфире высказывают приглашенные в студию гости. Но тут почему-то наказание Роскомнадзор решил наложить на «Эхо Москвы». Радиостанция по этому эпизоду обратилась в суд, но пока решение по конфликту в юридической плоскости не принято.

Дальше – больше.

Александр Плющев в своем Твиттере задал не совсем политкорректный вопрос: можно ли считать смерть сына руководителя Администрации Президента РФ связанной с тем, что несколько лет назад тот ушел от наказания, сбив на пешеходном переходе женщину?

От имени владельцев медиахолдинга Михаил Лесин выразил требование, чтобы опальный журналист был уволен. И приказ об увольнении Александра Плющева был подготовлен, но не подписан им, хотя, по мнению гендиректора радиостанции, вступил в силу. Более того, она издала распоряжение, чтобы изгоняемого журналиста не просто не пускали в редакцию «Эхо Москвы», а даже в здание, где в том числе, располагается на двух этажах радиостанция.

Два слова о Плющеве. Несомненно, что, как о нем писали в прошедшие недели и говорили – это один из лучших журналистов «Эхо Москвы». Мне он в первую очередь запомнился небольшими выпусками передач об интернете. Потом стал вести утренние, дневные, вечерние эфиры. А недавно получил ночной эфир в выходные дни. На радиостанции он работает двадцать первый год, его отличает чуть ироничная манера ведения, общительность, раскованность и интеллигентность.

Поскольку приказ о своем увольнении он не подписывал, то не считал себя уволенным. Но, не имея возможности войти в студию для ведения передачи, участвовал в ней через скайп.

Неоднозначное размышление в своем Твиттере он удалил, публично принес извинение родственникам погибшего, а, кроме того, написал заявление о двухмесячном отпуске за свой счет.

Казалось бы, конфликт исчерпан. И можно поставить точку. Но Лесин настаивал только на увольнении, а в своих интервью прессе давал понять, что строптивость редакции может стоить кресла главному редактору «Эхо Москвы» и переформатированию радиостанции, вплоть до перевода ее в режим исключительно музыкального вещания.

Алексей Венедиктов стоял на том, что увольнение сотрудника его произошло незаконным образом. Гендиректор может увольнять журналистов, как и принимать их на работу только по ходатайству главреда, что прописано в Уставе «Эхо Москвы», принятому в девяностые годы прошлого века.

Ходатайства об увольнении Плющева не было, поэтому изгнание его из эфира по букве Устава радиостанции является с любой точки зрения незаконным.

В конце концов, Лесину пришлось публично признать, что приказ об увольнении журналиста «Эхо Москвы» незаконен и его надо отменить. Но на пятницу прошедшей недели было назначено собрание руководства медиахолдинга, где речь в повестке дня шла о главном редакторе и о формате вещания радиостанции.

За три дня до этого собрания состоялась встреча Лесина с Венедиктовым и журналистами «Эхо Москвы», в ходе которой было принято компромиссное решение: приказ об увольнении Плющева признать незаконным, но на два месяца отстранить его от эфира; разработать корпоративные правила участия журналистов «Эхо Москвы» в социальных сетях. А до этого прошла информация о том, что Гендиректор радиостанции, которая, выполняя волю руководителей медиахолдинга, как бы уволила неугодного сотрудника, уходит со своего поста.

Казалось бы, победа по всем статьям.

Но мне кажется, что это не совсем так.

Во-первых, повышена ответственность главреда за то, что звучит в эфире радиостанции и печатается на ее сайте.

Во-вторых, если стенобитная машина отъехала на какое-то время, это не означает, что осада закончена. Вполне возможно, что просто взяли паузу, учитывая не совсем комфортную для России внешнеполитическую ситуацию, как и общественное брожение внутри страны в связи с так называемой реформой здравоохранения.

В-третьих, никто не сомневается, что такие обозреватели, как Дмитрий Киселев, например, не упустит случая пнуть «Эхо Москвы» в своих итоговых обзоров событий в стране и в мире. То есть, за радиостанцией начнут следить еще пристальнее, и при желании всегда найдут повод, чтобы ее закрыть. С помощью Роскомнадзора или по желанию руководства медиахолдинга, или как-то иначе.

Алексей Венедиктов рассказывал, что к нему приходили в кабинет сотрудники редакции, и обещали, что, если его уволят, то они уйдут вместе с ним. На что, по его словам, он резко отвечал отказом, убеждая, что важнее сохранить медийный ресурс, чем потерять его.

Возможно, что тут есть некоторый элемент, скажем так, прекраснодушия (не демагогии же).

Очевидно ведь, что «Эхо Москвы» уже не первое пятилетие (на такой срок избирается главред здесь коллективом журналистов) радиостанция есть детище Алексея Венедиктова, как пишут, его влиятельности в политике России, его умения находит выходы из тупиков, его дрейфа в нужную сторону.

Собственно говоря, слышно ежедневно по тому, что звучит в эфире, что «Эхо Москвы» все заметнее становится нейтральной по позиции радиостанцией. Не в западном роде, когда декларируется вроде бы власть факта, а именно в российском. Естественно, нет на «Эхо» такой сервильности и прогнутости, как на Первом канале, на «России 1», на НТВ и ТВЦ, но нет и в помине прежней боевитости и злободневности.

Таким образом, даже если радиостанция и выкупит у холдинга свои акции, о чем заявил Венедиктов в режиме планов на ближайшую перспективу, то актуальнее, решительнее и свободнее она из-за этого все равно не станет.

И, если ее не закрыли на гребне странного конфликта, если не сменили главреда и формат, из этого отнюдь не следует, что «Эхо Москвы» оставят совсем уж в покое.

Наоборот, из чего следует, что журналистам придется быть осторожнее в своих выступлениях, а, значит, уйдет из эфира радиостанции то, что ценилось в ней более всего – личность ведущего передач, его позиция, умения аккуратно, но явно обнаружить ее при общении с гостями в студии.

Учитывая и то, что коллективу «Эхо Москвы» по предписанию Мэрии придется скоро переезжать в другое здание, создавать поэтому мобильные студии, ждать решения суда по предписанию Роскомнадзора, результатов проверки помещений пожарной инспекцией по жалобе какой-то активной гражданки, очевидно, что безоблачного существования у «Эхо Москвы» не ожидается в ближайшей перспективе.

А приказ отменили правильно, поскольку он противоречил Уставу редакции. Но что, скажите мне честно, помешает собранию акционеров заставить редакцию изменить Устав, учитывая происшедшее, как прецедентную ситуацию.

И я отвечу: да, ничего.

Так что, со стороны может показаться, что эховцы победили. Но ненадолго и при игре в поддавки.

Понятно, что все, что случилось с «Эхо Москвы» имело статус показательности. Закрыли бы радиостанцию, уволили бы Венедиктова, так и другим либеральным изданиям стало бы ясно – надо молчать в тряпочку и не высовываться.

Но не закрыли, а пока дали поработать в эфире.

Правда, след все равно остался. И урок всеми, кому он был адресован, усвоен.

Посмотрим, кто и какие из него выводы сделает, имея в виду свободомыслящие СМИ.

И уж кто точно не проиграл в результате, так это Михаил Лесин и представляемый им медиахолдинг, если кому подобное не совсем ясно. Просто взяли там тайм-аут до следующей атаки, которую подготовят лучше и без эмоций.

Сказал же Лесин, что захотим и будете петь в эфире.

И, что вы думаете, будут, если перемены проведут законно и основательно, без телефонного права и риторики.

Нет сомнений, что такое возможно. И что вероятное отложено на некоторую неясную перспективу, но самим фактом перевода желательного в действительное добиваются порой большего, чем однократностью перемены чего бы то ни было.

Кто бы сомневался, имея в виду СМИ в России, в самое новейшее время.

Илья Абель