Не по Пушкину

Автор Илья АБЕЛЬ

О радикальных высказываниях и предложениях Ивана Охлобыстина, пожалуй, сказано все  точно и доказательно. Тем не  менее, хотелось бы к тому, как  оценили его позицию  в отношении людей с нетрадиционной сексуальной  ориентацией, добавить буквально пару слов:  о последовательности в проведении в  жизнь той  программы, которую со свойственным ему парадоксализмом озвучил, обнародовав ее, Иван Охлобыстин.

Несколько лет назад в своем блоге на “Эхо Москвы” я писал о том, что Иван Охлобыстин, как  и Владимир Соловьев, как и Максим Шевченко, в некотором смысле  являются  современными блаженными, которые с некоторым перехлестом и крайностями пытаются говорить то, что считают правдой.

Но все же Иван Охлобыстин не просто герой в духе персонажа из «Бориса Годунова» Пушкина, а еще и акционист. И речь не только о его постоянном участии в продвижении продукта мобильной связи одной из известных компаний. Это, так сказать, по службе, хотя и по душе ему тоже приятно.

Речь о его,  как  говорится, жестах. То он пишет открытое письмо Патриарху Всея  Руси с  просьбой дать ему благословение на участие в президентской кампании. То, в контексте того же устраивает публичное камлание в Лужниках, как бы  представляя свою   предвыборную программу. Прекрасно понимая  при  этом, что согласие от первого лица  Русской православной церкви не получит,  а презентация  доктрины есть не более, чем  квазиполитический перформанс.

А вот теперь и высказывание про тех, кто в своей частной жизни исповедует иное отношение к половым отношениям, чем это обозначено в Библии.

Уже отмечалось то, что Иван Охлобыстин не откликнулся сразу же на принятие  Госдумой  РФ закона о запрещении пропаганды гомосексуализма, а почему-то выступил  в унисон со священнослужителем Андреем Кураевым. Тот опубликовал разоблачительные материалы о деятельности институции, к которой и сам принадлежит, что делает его тексты неделикатными и неполиткорректными с любой точки зрения.

Иван Охлобыстин в обращении к высшей светской власти по поводу людей, которые  живут не так, как все, не разделяет их на светских и воцерковленных, так что можно понять, что своей агрессивной критикой он затрагивает интересы и тех, и других.

И здесь надо обратить внимание на два существенных момента:

1. Доказать сексуальные отношения между лицами одного пола еще труднее, чем между лицами разных полов. И потому в юридической практике известны случаи, когда нельзя  однозначно определить — было ли насилие одного человека над другим или нет.

2.  Совершенно очевидно, что именно сейчас УК РФ не дополнят той статьей, которую  предлагает вернуть в него Иван Охлобыстин. Понятно, что при наличии политической воли Госдума РФ приняла бы изменения в Уголовном кодексе хоть в трех чтениях в течении нескольких часов, даже не дней. Но ясно и то, что в настоящий момент такого намерения ни у кого нет и не может быть по определению. Уже одного принятого   Госдумой РФ закона на данный счет оказалось достаточным, чтобы возник международный скандал. И никто не захочет именно сейчас буквально за недели до  открытия зимней Олимпиады в Сочи еще более усложнять международные взаимоотношения не только на уровне спорта и всего, что связано с предстоящими Олимпийскими играми.

Значит, снова — красивый и эффектный жест, вроде представления собственной политической доктрины незадолго до выборов Президента РФ.

Но, повторим, дело в последовательности позиции Ивана Охлобыстина.

Достаточно вспомним, что после того, как из деятельности в кино и в литературе он ушел полностью в религиозное служение, имея свой приход, ему приходилось иметь дело со  своими бывшими коллегами по творчеству. Очевидно, что среди них могли быть люди и с нетрадиционной сексуальной ориентацией.

И можно задаться вопросом: тогда, будучи священником, человеком, облеченным в религиозный сан, он столь же ретиво выказывал недовольство к тем, кого сейчас причисляет к людям, которые недостойны вообще жить и должны быть, по его мнению, принесены в ритуальную, языческую жертву в духе фашистского геноцида или инквизиционного аутодафе.

Вполне вероятно, что он был в то время более терпим к своим давним знакомцам по творчеству.

Предположим, что, начиная стезю духовного служения, артист, сценарист и прочая был к явным нарушениям Священного Писания в таком смысле более толерантен, чем сейчас.

Но, если, что называется, его так прорвало на высказывание, то стал ли он теперь, в своей нынешней профессиональной деятельности, столь же нелицеприятен, как выразил в собственных инвективах обличительного содержания. Подает ли он руки тем, с  кем работает на съемочной площадке или в той  же компании, где является главным креативщиком, если знает, что они живут иной, чем принято, сексуальной жизнью?

Если Иван Охлобыстин столь последователен, то ему надо, наверное, принять схиму, уйти из греховного мира в пустынь и жить отшельником. Иначе он может постоянно чаще или реже встречать в  своем общении по творческим и иным вопросам людей, которых  предлагал бросить в печь для уничтожения.

Как он после всего сможет смотреть им в глаза, как сможет с ними сотрудничать после  столь однозначно заявленного неприятия и столь жестко выраженной неприязни? Вопрос отнюдь  не риторический, а житейский. Ведь, если быть последовательным, то до конца, или не быть таковым, но и не выступать громогласно с заявлениями резкого толка.

Списать все на особенности артистической  натуры, подвижность психики актера тут не удастся, а сниматься в фильмах, быть на виду и на слуху — Ивану Охлобыстину ох, как хочется. Искус ли это, который он не смог преодолеть, гордыня или эгоизм — ему виднее. Господь ему судья, а не люди. Но, тем не менее, то, что им на днях сказано, оно уже не исчезнет никуда. И ему придется как-то со всем этим грузом жить, как отцу, мужу, гражданину, а не только творческому человеку. Так это и есть самое  интересное  на  самом деле — как он будет жить по тем дефинициям, которые требует от других. А все остальное — важно и должно быть объяснено, но есть нечто касательное к его собственным поступкам и суждениям. Так пусть и начнет с себя. Для примера, урока и назидания. И без пустословия, хотя бы, ведь замахнувшись на такой радикализм, Иван Охлобыстин и сам должен быть примером  достойного и праведного служения. Иначе весь   его напор — болтовня и суета  сует.

.
.
.