НЕ ДЕЛО РЕПТИЛИИ ОБСУЖДАТЬ ПОХОДКУ ЧЕЛОВЕКА

Тот самый сомнительный монумент

Патриотическая свистопляска вокруг насмехательств американской телекомпании CNN над брестским мемориалом хороша, по крайней мере, тем, что позволяет четко расставить точки над «i».

Проблема сводится к ответу на два ключевых вопроса.

1. Имеют ли право журналисты «глумиться над святым»?

2. Какой должна быть историческая память — патриотически лживой или космополитически правдивой?

Само собой, на каждый из этих вопросов «объективного ответа» — нет. Всё зависит от предпочтений отвечающего.

Для «человека ресентимента» — испуганного традиционалиста, ввергнутого в стремительный поток современности и ощущающего себя чем-то вроде непереваренного ошметка в целом переваренной цивилизации — оба ответа очевидны:

1. Любой независимый смех в толпе — смерти подобен. Ибо если король гол и прикрыть его срам нечем, то остается лишь, скрежеща зубами и потряхивая нагайками, взывать к высокой патриотической нравственности собравшихся. В самом деле — разве пристойно смеяться над голым человеком! Тем более над королем!.. — «Ну, а то, что он — голый, так что ж с того? Трудная у него была жизнь. Трагическая. Потрепала… Особым путём шёл!..» И вдруг — в толпе бесстыжий детский голосок… Допустим, анфан-террибельной CNN. Или некоего маловысокохудожественного карикатуриста. И всё насмарку! Толпа постепенно начинает шуршать, потом хихикать, потом роптать, а потом… Потом выдаёт голому королю казённую робу и отправляет его на заслуженный отдых в уединенном месте с трёхразовым горячим питанием.

2. Еще более недопустима правда о прошлом. Ибо правда — кислород, в котором цивилизация лжи и несвободы сгнивает быстро и необратимо. Если рассказать собравшимся всю правду о голом короле, — о том, как на самом деле он дошел до жизни такой срамной и постыдной — то уже и наивно-смешливых уст младенца не понадобится…

Возьмём хотя бы историю с обороной Брестской крепости.

Много бы сумели наотмерять аршин липовой ткани российско-беолорусские придворные «портные» (дипломаты, депутаты и прочие патриоты на усиленном пайке), если бы поднадзорное им общество вдруг глянуло поверх шор и узнало бы правду? Стало ли бы оно в этом случае так же покорно бить патриотическим копытом и оскорбленно фыркать, брызгая слюной во все стороны?

Например, если бы узнало о том, что оборона Брестской крепости в июне 1941 года не была первой. Что за два года до этого, в сентябре 1939 года, Брестскую крепость героически защищали части Войска польского от наседавших поочередно то гитлеровских, то сталинских оккупантских полчищ.

О том, что уцелевшие польские офицеры впоследствии были схвачены чекистами и сгинули в Катыни и подвалах НКВД.

О том, что 22 июня 1941 года 8-тысячный брестский гарнизон был абсолютно не готов к войне. Что будущий герой обороны Брестской крепости майор Гаврилов (на самом деле его родное татарское имя звучало как Петр Михаил улы Гаврилов) должен был 27 июня 1941 года предстать перед «судом своих партийных товарищей» по обвинению

в распространении «паникёрских» слухов о неумолимо надвигающейся войне…

О том, что уже к середине дня 22 июня немцы фактически решили главную стратегическую задачу, взяв под контроль железную дорогу и автомобильное шоссе. И что после этого оборона цитадели затянулась так надолго лишь потому, что командир 45-й дивизии вермахта генерал-лейтенант Шлипер решил прекратить форсированный штурм цитадели, перейдя к осаде и обстрелу, дабы избежать лишних потерь собственных солдат.

О том, что красноармейцы были до такой степени раскоординированы и лишены командования, что даже не знали места расположения боеприпасов (обнаружили их случайно и с большим опозданием). И что, несмотря на значительные силы (около 8 тысяч человек) и героическое сопротивление (“Русские ожесточенно сопротивляются, особенно позади наших атакующих рот. В Цитадели противник организовал оборону пехотными частями при поддержке… танков и бронеавтомобилей. Огонь вражеских снайперов привел к большим потерям среди офицеров и унтер-офицеров”, — из доклада штаба 45-й дивизии вермахта), они не сумели по-настоящему эффективно использовать оборонительный потенциал Брестской крепости. В итоге красноармейцы понесли гораздо большие потери (более 900 человек только убитыми), чем наступавший противник. В рапорте от 30 июня 1941 года командир 45-й пехотной дивизии вермахта докладывал: “Дивизия взяла 7000 пленных, в том числе 100 офицеров. Наши потери — 482 убитых, в том числе 40 офицеров, и свыше 1000 раненых”. Потери эти для немцев на тот момент были весьма значительными (около 5% от всех потерь на Восточном фронте за неделю боёв). Но не стоит забывать в данном случае, что, помимо отчаянного сопротивления, которое оказали красноармейцы, сыграли роль и выдающиеся оборонительные качества самой Брестской крепости.

А что подумает благонамеренный российский гражданин, когда узнает о том, что попав в немецкий плен (где, к слову, ему была оказана медицинская помощь, благодаря чему он и выжил) и, проведя всю войну в концлагере, — после прихода долгожданной Красной армии майор Гаврилов был исключен из ВКП/б/… «за утрату партбилета»! И чудом избежал дальнейших репрессий. Героем же был признан лишь спустя более 10 лет, и то совершенно случайно — благодаря энтузиазму и энергии писателя Сергея Смирнова…

Ясно, что, узнав обо всем этом и как следует поразмыслив, зазомбированный сытым полицейским начальством «человек ресентимента» вдруг рррраз! — и превратится в человека духовно здорового, с гражданской совестью, национальной рефлексией, исторической памятью и — самое главное — с готовностью отправить в бак с политическими отходами весь этот инфернальный видеоряд: от Мединского до Путина, от Леонтьева до Мамонтова, от Милонова до Мизулиной, от Москвы до самых до окраин…

И — в заключение — о CNN. Мне очень жаль, что в итоге журналисты этой телекомпании дрогнули и сняли с сайта материал о «рейтинге самых безобразных монументов». И дело совсем не в том, правильно ли они составили этот рейтинг, с точки зрения эстетики или этики. Дело в том, что свобода слова — превыше и добра, и красоты. И даже их обоих вместе взятых. Ибо красота и добродетель — вещи спорные и субъективные по определению. Одно и то же разным людям может казаться как прекрасным, так и безобразным. А вот свобода — абсолютна. Она либо есть, либо её нет. Здесь никакой «вкусовщины» быть не может.

«Характеристика, данная CNN памятнику защитникам Брестской крепости, цинична и возмутительна!» — поучает американских журналистов уполномоченный МИД РФ по правам человека Константин Долгов.

Нет! Цинична и возмутительна попытка кого бы то ни было, в особенности господ чиновников, указывать журналистам, как и о чем они должны писать, что и как должны оценивать.

Если журналисты ошибаются — это их проблемы, и только их. Они рискуют своей репутацией — точно так же, как ею рискуют ученые, кутюрье и вообще любые профессионалы. Написал дрянную монографию, придумал идиотский костюмчик — изволь быть готовым к тому, что тебя перестанут ценить как мастера своего дела.

Так же и с журналистикой. Если общество увидит, что, допустим, CNN превратилась в сливной бачок при президентской администрации или в агентство по распространению уток и желтых сенсаций — очень быстро эта телеканал просто лишится своей привычной аудитории. Это и есть та единственно допустимая законная санкция, которой может угрожать гражданское общество той или иной корпорации профессионалов.

А все те, кто вздумает цыкать на журналистов, взгромоздившись на тот или иной должностной холмик, должны твердо усвоить, что не дело рептилий — обсуждать походку прямоходящих.

Даниил Коцюбинский
kotsubinsky.livejournal.com