Елена Пригова | Накануне Хеллоуина

Тринадцатый сон Веры Павловны. Чертова дюжина…

Вера Павловна была женщиной прогрессивных взглядов и не верила в чудеса, а также не верила вообще ни во что, во что верили все вокруг. Но при этом она вполне была дамой суеверной и число 13 в ней вызывало внутреннюю дрожь и отторжение. Вера Павловна обожала яркие и загадочные сны, но всегда записывала их под номерами и тезисно описывала содержание.

Нет, она никому о снах не сообщала, потому что новомодные психотерапевты запросто могли прийти к ней в подсознание. Психотерапевтов Вера Павловна избегала, как и старалась не обращать внимание на все, что имело в основе греческую Ψ, напоминавшую то ли вилы, то ли герб страны гордых и храбрых людей в красивых расшитых рубахах с непредсказуемой историей и правителями…

Вера Павловна с ужасом думала о том тринадцатом сне, который неизбежно должен был ее посетить после долгих вечерних рассуждений о прекрасной загадочной той стране, в которой правители были шутниками, а народ радостно выбирал все больших шутников, чтобы всем было весело. Всем и было весело. Но Вере Павловне почему-то было грустно. Она не понимала почему…

Осенние акации в желтом выстроились в ряд перед окнами и желтили картину вечера. Хотелось восторга, но этот желтый не впечатлял и только грустью отдавалось в сознании «Белой акации гроздья душистые ночь напролет нас сводили с ума»…

Сон вместе душистыми воспоминаниями убаюкивал, акация по-осеннему теряла листву и желтила все вокруг мелкими листочками, проникавшими под капоты стоящих под кронами этих деревьев машин. Акация гадила своими «сережками», своими листочками и даже желтизной, напоминавшем цвет детской неожиданности, да и цвет всезнающих газет…

Вера Павловна спала и ее уже не волновало злополучное число – ее сон был в золотом… Ей снился красавец в военной форме и при офицерских погонах с таким загадочно-победным именем Александр, страшно переживающий и за Америку, а заодно и за загадочную страну гордых людей, которая стала страной раздора и даже могла стать могильщиком Рыжего Донни. Александр не был кровожаден – он просто очень переживал и ему нужно было поделиться с Мумией, Ленинцем, Неуловимым и всеми из партии сопротивленцев своими переживаниями. Вероятно, у Александра было большое сердце, большие уши и длинный язык. Большое сердце было Пурпурным и это говорило о многом геройском. И поэтому Александру было позволено много говорить. Он даже заранее подготовил план своей речи и теперь все громко об этом говорили в ожидании расширенного ее обсуждения и даже под присягой. Герой нашего времени! Александр был родом из страны, которая даже на своих плакатах призывала не болтать, но героя будущего ещё мальчиком привезли в далекую страну тоже гордых и храбрых. Поэтому герой не знал об истине, что была на плакатах его бывшей родины…

Все замерли в ожидании такого значительного четверга, но не чистого, а вполне грязного, ибо предсказуемо все ждали потоки большого слива… Некоторые настолько уже привыкли к этим звукам сливного бачка, что перестали даже на них реагировать. Некоторые вообще перестали в туалет посещать по причине запора. И только словесная диарея косила ряды почти вменяемых…

Боевой Александр соответствовал имени своему греческому, которое переводится, как «защитник». Как корабль вы назовёте…

Но никто не отменял старую истину о том, что хочешь рассмешить Бога – поведай ему о своих планах… А посему все многочисленные сливы планов заканчивались ничем. Божий промысел, однако. И да, In God we Trust! Этого пока ещё никто не отменял.

А тут о Господе вспомнил в воскресенье Неуловимый Джо, решивший причаститься Святых Таинств, но католику и всегда второму Джо было отказано в причастии, ибо по вере каждому и воздаётся, и по голове даётся. И неважно, что сам Джо не голосовал за аборты, но никто не отменял церковные каноны, как и совет от Давида-псалмопевца, что звучит весьма поучительно: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей»… Пора Неуловимому вновь на Господа уповать, ибо…

И верующему МитМормону тоже за разговоры досталось уже от избирателей, мол, не стоит Рыжего Донни бить – мы тебя не для этого избирали. Тут многим избранным бы прислушаться не только к сливу бачка, но и к внутреннему голосу, как и к голосам тех, кто дал им право голоса от имени всех. Но…

Голоса нашёптывали убаюкивающее:
– А почем у вас фунт правды?
– Мы правдой не торгуем
– Только ложью?
– У каждого своя правда…
– А ложь?
– А мы покупаем или продаём?…

Умудрённая в политических баталиях Мумия и покупала, и продавала одновременно. Она умела пламенно и воодушевленно обещать любую звезду с неба потенциальным донорам и избирателям. И никого не беспокоило, что сказка ее не может стать былью, что всем дать работу, мир миру, снизить налоги до двух процентов и ещё подарить вагон и тележку бесплатного – это сладкая ложь.

Но у каждого товара есть и покупатель и продавец. Большие D-партийные революционные матросы уже давно продавали только сахарные слюни от сахарной ваты, которую ели сами. И только Рыжий Донни мешал им сладко лгать.

Донни тоже умел много и красиво говорить. Он говорил лишнее, часто преувеличивал, а особенно много писал лишнего. Но все в сравнении познавалась и опять же каждому по вере в истину и доверию к сказанному.

И в этом бесконечном соревновании за первенство давно выплеснули на помойку бедное наивное дитя, которое при всех няньках оказалось никому ненужным. Дитя напоминало всех бездомных большой Калифорнии, оно хотело забить косяк и забыться. Оно уже беспамятствовало и хотело на ручки к любому, кто подарит ему что-то просто так, просто даром. Но Винни Медвежонок остался в доброй старой сказке…

Четверг приходился на Хеллоуин. Вся нечисть готовилась к параду…

Веру Павловну бил озноб…