Мягкий приговор злостному националисту

Судья был исполнен сочувствия к подсудимому – щупленькому, сутулому молодому человеку с кипой на кучерявых волосах. Судья был в хорошем расположении духа – за полчаса до этого, во время перерыва, ему удалось ущипнуть за попку хорошенькую стажерку, и та в ответ только улыбнулась. Это предвещало начало увлекательного романа…

Кроме того, судье было известно, что ни один адвокат не согласился защищать подсудимого, совершившего тяжкое преступление, да и СМИ успели настроить общественное мнение против преступника. Это обязывало судью тщательно проверить все данные уголовного дела и поискать смягчающие обстоятельства. Судья еще утром внимательно изучил материалы. Казалось бы, все ясно. Тем не менее, у него оставались вопросы.

– И все же я никак не могу понять, – обратился он к подсудимому, – почему, когда в аллее парка к вам приблизились истцы, вы сделали то, что сделали?

– Я испугался.

– У вас были основания испугаться?

– Аллея была темная, парни были такие большие, и на их лицах было угрожающее выражение…

– Вы заметили у них в руках какое-либо оружие?

– Я не успел ничего заметить, потому что очень испугался. У одного из них что-то сверкнуло.

– “Что-то сверкнуло”… Но конкретно вы ничего не видели?

– Нет.

– Тогда что же вас заставило подумать, что они представляют для вас потенциальную угрозу?

– Было темно, их было человек десять, все выше меня…

– Это не объяснение. Вот я иду по улице, мне навстречу идут высокие люди – ситуация вполне штатная. И что, всякий раз я буду реагировать столь необычным образом?

– В тот вечер я плохо себя чувствовал.

– Допустим. Хотя никакой связи я не вижу. Итак, вы испугались. Что вы сделали потом?

– Я бросился бежать.

– Вот видите, следователь совершенно прав, когда пишет, что на допросе вы постоянно юлили и пытались скрыть факты.

– Но так все и было: я испугался и бросился бежать.

– А по свидетельству пострадавших, перед тем как броситься бежать, вы сделали еще что-то. Что именно?

Подсудимый молча опустил голову. Судья ответил за него:

– Вы испуганно прикрыли лицо рукой. Было такое?

Подсудимый еще ниже опустил голову и еле слышно произнес:

– Было.

– Не слышу! Громче, пожалуйста, наш процесс записывается на магнитофон.

– Да, я испуганно прикрыл лицо рукой, – громко сказал подсудимый.

– Как именно?

Подсудимый продемонстрировал, как он прикрылся сложенной в локте рукой. Судья покачал головой. Из зала донесся неодобрительный ропот. Стукнув по столу молотком для восстановления тишины, судья задал риторический вопрос:

– Вы понимаете, что тем самым нанесли оскорбление истцам, у которых не было никаких враждебных намерений по отношению к вам? По сути вы как бы сказали им: “Вы преступники, вы представляете угрозу”! И это при том что ни у одного из них нет уголовного прошлого!

– Но…

– Что “но”?

– Эти парни явно были арабы…

– Ну и что? Нельзя делать выводы на основании национальной принадлежности человека. Если бы эти парни были евреями, вы поступили бы так же?

– Нет.

– В нашей стране все равны. Ваш поступок является проявлением шовинизма, национализма, расизма и сурово преследуется законами.

– На меня подействовали последние события – убийство в синагоге, нападения на улицах, наезды на людей…

– Погодите, погодите, последние события здесь ни при чем, это конкретный судебный процесс, он касается только вас и тех парней, от которых вы убежали. Вы ведь слышали обвинительное заключение: нельзя на основании того, что где-то были совершены убийства, делать расистский огульный вывод, что все арабы – потенциальные преступники.

– Я не делал такого вывода. Меня напугал их вид…

– Вас пугает вид любого араба?

– Нет, просто ситуация была… Темно, их десять человек, они почему-то приближаются ко мне…

Судья достал из папки еще один лист.

– Обвинитель пишет, что ваше поведение подрывает добрососедские отношения между евреями и арабами в нашей стране. Кроме того, ваш поступок сурово осудила министр юстиции, а генеральный прокурор выступил со специальным заявлением, в котором предупреждает о недопустимости подобных акций. Пресса полна статей, направленных против вас, общественные организации проводят пикеты… Вы понимаете, насколько ужасно ваше преступление?

– Я не хотел…

– Если бы вы знали, сколько раз я слышал эти слова от тех, кто сидел на этой скамье! Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Мне нечего сказать.

– Так вы признаете свою вину? А вот мнение комментатора по юридическим вопросам на государственном радиоканале, профессора юриспруденции Моше Н.: “Если эти парни почувствовали себя оскорбленными на почве национальной неприязни, они могут подать на вас в гражданский суд и потребовать компенсацию в размере 120 тысяч шекелей каждый”.

– Я не хотел никого оскорбить, я просто испугался.

– Что ж, ситуация ясна. Я выношу приговор: год тюремного заключения обычного режима. Не переживайте, вы будете сидеть в одной камере с мэром Ашкелона Итамаром Шимони, который хотел временно запретить арабам работать в детских садах его города.

Судья стукнул молотком в знак завершения процесса и скорбно подумал: “Это принимает уже характер эпидемии”…

Юрий Моор-Мурадов, “Новости недели”