Монументальный образ

Памяти скульптора Петра Шапиро посвящается.

Елена Джямбер, журналист

Четверть века назад в журнале «Огонёк» была опубликована небольшая заметка поэта Андрея Дементьева об очень большом монументе, и называлась она «Памятник, которого нет». Этого памятника до сих пор нет, хотя сегодня он нужен всем нам еще больше, чем когда-либо.

А. Дементьев писал тогда о работе скульптора Петра Шапиро, к сожалению, так и оставшейся макетом в Московской мастерской художника, независимо, что проект ее был удостоен премии Всесоюзного конкурса, некогда проводимого в Иркутске. Но это длинная история… Ее Мастер не любил рассказывать, не стану и я. А если коротко, то…

Художник создал монументальный образ декабристского восстания 1825 года, воспроизведя через знакомые силуэты великую трагедию одинокого человеческого мужества, которое спустя время, стало всенародным. Скульптор неспроста обратился к событиям 19-го века, а потом додумал и расширил свою художественную мысль, протянув нить к современности – в век 20-й. Человечество, как показывает история, при всех внешних глобальных изменениях, внутренне остается неизменным и продолжает себя уничтожать. И потому, скульптурный проект философской панорамы Земли Петра Шапиро было бы очень своевременно осуществить сегодня, в веке 21-м. Скульптор задумал свой памятник в виде круга, разделенного пополам, – это наша многострадальная планета, где черная ее половина уже претерпевает экологическую катастрофу, обесчещена концлагерями и иссушена людским страданием. На другой – зеленой – половине ее еще живо цветение и наша беспечность – мы продолжаем бессовестно опустошать недра Земли и калечить самих себя. Два мыслителя: абстрактный роденовский и академик Сахаров – трагически задумались о судьбах Земли, над которой маятник Фуко отсчитывает дни, часы, минуты…

Осенью этого года, а именно 16 октября, исполнилось ровно десять лет, как ушел из жизни и скульптор такого грандиозного по своему замыслу проекта, Петр Ефимович Шапиро, человек необыкновенного дара притягивать и влюблять в себя людей. Людей разных: больших и маленьких, известных и безызвестных, сильных и слабых. Сегодня друзья скорбят и поминают его теплыми, нежными воспоминаниями.

Рассказывает Борис Казинец, Народный артист Грузии:

Когда я приезжал в Москву, главным моим маршрутом был Арбат, с его «улочками-переулочками». Проходя мимо одного из особняков на улице Веснина, которая начиналась напротив театра имени Вахтангова, я отмечал прекрасную доску на стене этого старого дома – доска памяти Е. Б. Вахтангова, с великолепным барельефом – профиль выдающегося режиссёра-реформатора. В этом доме он жил долгие годы. А завершался мой ретро поход по Арбату у ещё одного старинного дома, в котором располагался роддом №1 им. Грауэрмана, где я и появился на свет. В этом роддоме в разное время родились – Б. Окуджава, О. Ефремов, А. Ширвиндт, А. Збруев…

Волею судьбы в девяностые годы я обосновался в Америке, в районе Большого Вашингтона.

И однажды в редакции журнала «Вестник» я познакомился с автором того самого барельефа на доме, где жил Е. Вахтангов, и автора звали Петром Шапиро. Как выяснилось позже, Петя тоже появился на свет в роддоме №1, что на Старом Арбате.

Когда я первый раз пришел в его «берлогу» – квартиру в полуподвале, я обалдел от увиденных фотографий его скульптурных работ, наклеенных на стенах жилица. Какие личности, какие таланты, какие характеры! И это все наши гениальные современники, с которыми Петя общался во время работы над их образами. Можно только представить: сколько же интересного, самобытного впитал он в себя во время этих встреч!

Петя знал очень многое, и на всё у него было оригинальное, совершенно не банальное мнение.

Свой собственный взгляд на события этой жизни. Даже в «кликухах», которыми он обозначал своих близких, было немало оригинальности. Однажды, попробовав борщ, мною приготовленный, Петя сходу назвал меня не Борчик, а «Борщик».

Петр Шапиро был другом нашего коллектива «Театр классики», и спектакль «Поминальная молитва» по Шолом-Алейхему мы посвятили  Пете. А в фойе, на премьере спектакля стоял барельеф  Шолом-Алейхема, выполненный  нашим другом, замечательным скульптором Петром Шапиро.

***

Борис Михайлович прав, Петя, а друзья именно так ласково его и называли – наш Петя, на ходу придумывал прозвища, совершенно точно подмечая особенности каждого из нас. Когда я завершила работу над моей первой книжкой для детей и принесла Петру Ефимовичу показать ее макет, он внимательно прослушал все мои стихи из книжки «Маленькие Беды» и совершенно серьезно произнес: – В огне Барто! Чаще всего он шутил с невозмутимой серьезностью. Думая о нем, ясно вижу я его тонкое лицо, выразительнейшие глаза, глубокий вдумчивый взгляд и роскошные седые волосы. На моем письменном столе неизменно вот уже десять лет стоит небольшой скульптурный портрет Бетховена, одна из ранних и лучших работ П.Шапиро, и я всегда говорю ей:  «Петя, привет!» Такие копии, пожалуй, есть у всех близких друзей скульптора, оригинал же скульптурного портрета великого композитора, созданного рукой П.Шапиро в 1954 году, находится в Большом театре, в Москве.

Петру Шапиро удалось осуществить множество замыслов и создать более 500 скульптур.  Он всю жизнь ваял скульптурные портреты своих современников. Большая часть его работ лепилась «с живой натуры». Композиторы Д. Шостакович и А. Новиков, поэты П. Антокольский и А. Вознесенский, несравненная Анна Ахматова, художник И. Глазунов, оперный певец И.Козловский, музыкант М. Ростропович, академик А. Яковлев, космонавт В. Лебедев, шахматист А. Карпов, фигуристка И. Роднина, маршал Г. Жуков, мэр Москвы Г. Попов, видные американские политики – Роберт Макнамара, Конни Марелла, знаменитый не только в Америке, но и в России кардиохирург Майкл Дебейки и многие другие позировали ему. Неимоверная наблюдательность и проницательность, умение подметить в каждом, только ему одному присущую особенность, и помогли скульптору Шапиро не повторяться и в каждой работе находить новые решения, ведущие созерцателя, минуя внешние признаки, в глубину внутреннего содержания души, позировавших ему людей.

У «Русского Дома» на Коннектикут-авеню в Вашингтоне стоит памятник академику А.Д. Сахарову, выполненный скульптором П.Шапиро. Елена Боннэр, вдова академика

Сахарова виделась со скульптором всего один раз в жизни, когда приезжала забирать портрет Андрея Дмитриевича.

– Петр выполнил его с глубокой душевной отдачей. Правда, я не совсем согласна с тем, что он показал Сахарова лишь с одной стороны – только с болью, и осознающим весь трагизм ситуации… Эти руки, обхватывающие голову… Андрей Дмитриевич всегда говорил, что жизнь прекрасна и трагична. Заметьте, «трагична» во вторую очередь, а в первую, все-таки, «прекрасна». Я думаю, что скульптор через Сахарова показал в этом портрете больше свое видение происходящего в мире. Но я привыкла к этому портрету…

Последней Петиной мечтой была мечта – поехать в Москву, «…проведать старые московские работы… Он спрашивал себя: как они там без него живут-поживают? Может, подросли?» Еще он хотел навестить старых московских друзей… И просто пройтись по Старому Арбату.

Подробнее о работах мастера и самом скульпторе Петре Ефимовиче Шапиро, академике Всемирной Академии искусства и науки, члене Национального общества скульптуры, члене Союза художников России, организаторе и держателе, как мы и в шутку, и всерьез, говорили о нем, «московской ячейки Большого Вашингтона» можно узнать на сайте https://www.peter-shapiro.com

Рассказывает Светлана Прудовская, телевизионный журналист:

Я помню Петра Шапиро, как самого жизнерадостного, гостеприимного, хлебосольного и счастливого несмотря ни на что человека. Ему пришлось пережить много жизненных неурядиц, как сыну «врагов народа». О скульпторе Шапиро в моей душе хранится светлая память. Быстро летит время, не успели мы оглянуться, а уже десять лет, как нет с нами нашего Пети. Он был человеком, бесспорно, талантливым. Его скульпторы хранятся не только в музеях и галереях России и Америки. Он настолько был талантлив в общении, что без труда мог мгновенно подружиться, пожалуй, с любым человеком. Живя в США, Петя не говорил по-английски. Но самое интересное, что его жизнь началась именно с английского языка. Мама Пети была американкой, и маленький Петя говорил на языке мамы. А попав в детский дом в возрасте пяти лет, после ареста родителей, Петя разучился говорить по-английски. Дети сразу стали звать его американским шпионом и, конечно, задирались. Английский Петя забыл навсегда. Но удивительно, что разговаривая с американцами по-русски, он находил у них абсолютное понимание. Фантастика! Но я была свидетелем таких диалогов:

– Голубушка, взвесьте мне, пожалуйста, 400 граммов болгарской брынзы. И девушка-продавец американского магазина, не знающая русского, безошибочно понимала или догадывалась, что понимает, однако, отпускала ему, названный товар. Я не переставала удивляться его способности очаровывать людей. Также и в ресторане… Он подзывал к себе официантку его излюбленным словом «голубушка» и просил принести ему побольше бумажных салфеток, потому что любил всё делать «чистыми руками».

***

Игорь Цесарский, издатель и главный редактор:

10 лет назад не стало настоящего друга нашей газеты и моего старшего товарища Петра Ефимовича Шапиро. Впрочем, не припомню, чтобы кто-то из наших общих друзей и знакомых звал его полным именем. Для всех он был просто Петей. Он не любил держать с друзьями дистанцию и важничать, хотя имел достаточно оснований к тому. Кстати, во многом благодаря его выдающимся способностям дружить и без лишних церемоний сводить людей друг с другом, есть «группа товарищей», которая по сей день не забывает ни друг о друге, ни о несравненном Пете Шапиро. Он не знакомился и не знакомил других ради бизнеса, это удел лавочников неважно какой руки. Он легко сходился с теми, кто был близок ему по человеческому и культурному коду и считал, что его старые друзья непременно должны стать друзьями его новых знакомых, которых он приближал к себе, чувствуя в них единомышленников…

До последнего, тяжело уже болея, он оставался самим собой – острым на язык, наблюдательным (а как может быть иначе для божьей милости скульптора!), заботливым и невероятно оптимистичным.

Придет день и какие-то эпизоды о Пете перекочуют из моих записных книжек в печать – связаны ли они с его друзьями – певицей, историком, артистом, генералом… или же с его работами, одна из которых особенно памятна. Не забуду я и о Роквиллском «процессе века», который инициировал против «банды Шапиро», да-да того самого Пети и его друзей, один малопочтенный господин…

Но то будет после, а сейчас я лишь улыбнусь, глядя на фотографии, на которых запечатлен скульптор Петр Шапиро, и пожелаю долгих лет жизни Анжеле, его замечательной спутнице жизни.

Подготовила Е.Джямбер