Алекс Тарн | Мне не в чем каяться

О новой книге Михаила Веллера «Еретик»

Новая книга Михаила Веллера «Еретик» еще толком не прочитана почти никем, но уже вызвала скандал в благородном семействе еврусских (то есть русско-еврейских) интеллигентов. Хватило одной – как видно, наиболее еретической – главы «Еретика», именно с расчетом на скандал напечатанной на ряде книгопродажных сайтов (да-да, мне известно, что правильно писать «книготорговых», но слово «-продажных» кажется в данном случае более походящим).

Глава называется «Евреи как авангард самоуничтожения цивилизации», что уже во многом заявляет (и даже исчерпывает) ее содержание.

«Речь здесь идет не о 100 % евреев – но 80 %, – дает свою примерную оценку Михаил Иосифович, опасаясь, видимо, возможных обвинений в неправомерных обобщениях. – Основная масса».

«Господа, – пишет он далее. – Я прошу очень серьезно отнестись к этим словам: ЕВРЕИ КАК РАВНОПРАВНЫЙ НАРОД СТРАДАЮТ СОЦИАЛЬНОЙ ШИЗОФРЕНИЕЙ. Это не метафора и не гипербола. Это диагноз».

В этом ключевом (с точки зрения самого Веллера – о чем дополнительно свидетельствует громогласность заглавных букв) абзаце имеются в виду те евреи, которые-де (тут автор берет в помощники известный набор стереотипов о вредоносной социальной активности евреев) и революцию сделали, и либерастию вспeдерастили, и слона в зоопарке замучили. Оставляя в стороне дискуссию о фактической правомерности этих утверждений, хочу обратить внимание Михаила Иосифовича и читателей вообще на серьезную методологическую ошибку в его рассуждениях. Эта ошибка свойственна многим ассимилированным евреям, наивно полагающим, что а) все евреи похожи на них и б) что сами они – евреи.

Я и сам был таким лет эдак 35 тому назад. До того, как в школьном дворе мне сообщили, что я «жиd» не в смысле «жадина», а в смысле «еврей», я твердо считал себя русским и, играя с друзьями в войну, вместе с ними кричал: «Мы русские!» («гусские», – смеялись они). Да и потом мое еврейство представляло для меня нежеланное, вынужденное состояние гонимой души. Грубо говоря, в моем понимании, то есть в понимании типичного ассимилированного советского еврея, евреем был тот, кто очень хочет быть русским, но ему не позволяют.

Наверно, поэтому для меня стало полной неожиданностью то, с чем я столкнулся, поднявшись в Израиль. Здешние евреи оказались абсолютно непохожими на евреев – внешне, в поведении, в обычаях, но, главное – в вышеописанном ассимиляционном смысле этого термина. На вопрос «кто ты?» они, не задумываясь, отвечали: «йеhуди», что на древнем языке, ассоциирующемся только и исключительно с их народом, означало «еврей». И да – они нисколько – ну даже самую малость – не хотели быть русскими, американцами, французами, арабами, персами и желто-криво-рубиновыми альфа-кентавро-самцами/самками.

А что отвечали (и отвечают) на тот же вопрос ассимилированные делатели революций, взрастители либерастов и мучители слонов? Нет, возможно, где-то в глубине списка и стоит то проклятое слово, но до него высятся горные хребты «главных» самоидентификаций. Я – германский революционер. Я – американская анархистка. Я – русский художник/артист/журналист/инженер/строитель светлого будущего. На посвященной Михаилу Иосифовичу Веллеру странице Википедии (несомненно, пристально отслеживаемой и редактируемой им самим) написано русским по белому: «русский писатель». Слова «еврей» там нет вовсе. Есть образованное от него прилагательное: «родился в еврейской семье» (ну, а в семье, как известно, всякое может уродиться).

Иными словами, ассимилированный еврей, еврей поневоле, всегда находится на пути к желанной полной и окончательной перемене статуса – причем, не только в России, а везде и повсюду. Кому-то может показаться, что такое состояние длится вечно, но это иллюзия. Те, кто были крещены в Испании на рубеже XIV и XV веков, со временем, века через три, превратились-таки в испанцев. Да, несколько тысяч марранов сгорели на кострах инквизиции, несколько десятков тысяч бежали, но обращены-то были две-три сотни тысяч, размножившиеся к началу инквизиции до миллиона… Процесс ассимиляции конечен, хотя и небыстр. Евреи России тоже были на пути к полному растворению в окружающей среде – это и произошло бы, если бы Советский Союз не издох раньше, чем завершились медленные ассимиляционные процессы.

К чему я веду? К тому, что Михаил Веллер называет евреями только и исключительно тех, кем является он сам, – то есть ассимилированных выходцев (очень точное слово) из еврейства, которые сами себя евреями не считают. И при этом абсолютно игнорирует две другие большущие группы: группу приверженцев Традиции и группу приверженцев Сионизма. Понятно, что он имеет очень смутное понятие о тех и о других, но незнание, что называется, не освобождает. Веллер пишет «евреи», но имеет в виду не евреев, а Ассимиляцию. Как хотите, но это ошибка размером в книгу – или, по крайней мере, в главу. Вот уж действительно (пользуясь его же словами) «учебник логики трещит и самовоспламеняется»…

«Я представляю себя двадцатилетним в 1918 году, – пишет Михаил Иосифович. – На чью сторону я бы встал, кем быть стремился? …В ЧК бы я пошел! Черную кожанку и маузер в деревянной кобуре захотел! И чтоб своей рукой наводить счастье и справедливость согласно товарищам Марксу и Ленину, и чтоб ни одна контрреволюционная сволочь пикнуть не смела! Да почему?! Да на хрена ж?! А потому что в кайф».

Написано эмоционально, но действительности не соответствует. Любое серьезное исследование российского еврейства довоенного периода демонстрирует ничтожное меньшинство открестившихся от своего еврейства социалистов (Ассимиляция). В океане местечек черты оседлости (Традиция) растущей популярностью пользовалось совсем другое – а именно, Сионизм, сионисты: учредители светских школ, учителя иврита, ивритские и идишские писатели, активисты сионистских кружков и спортобществ «Маккаби», издатели, набирающие силу общественные и благотворительные организации.

Другое дело, что геноцид, учиненный Российской армией в прифронтовой полосе в 1914-1916 гг., а затем и жесточайшие погромы Гражданской войны буквально толкнули российское еврейство в объятия большевиков. Красные не просто громили меньше (по причине сдерживающего присутствия евреев-комиссаров) – красные брали к себе, в отличие от деникинцев, петлюровцев и бандитов. Уход в Красную армию был не добровольным, но вынужденным – только так и можно было молодому еврею уцелеть в то чудовищное время. Так что условный Мойша Веллер 18-го года обзаводился кожаной тужуркой отнюдь не «потому что в кайф». В кайф было бы просто жить согласно предыдущему преобладающему еврейскому выбору между Традицией и Сионизмом. Но большевики, запретившие декретами 1919 года изучение иврита, а затем растоптавшие древнюю систему народного образования в местечках, закрывшие синагоги и бросившие сионистов в подвалы ЧК, попросту уничтожили возможность такого выбора.

Российское еврейство было НАСИЛЬСТВЕННО крещено в большевизм. И когда заходит речь о «преимуществах», полученных евреями вследствие этого насильственного крещения, опять же имеются в виду лишь евреи Ассимиляции, а изнасилованное еврейство Традиции и Сионизма молчаливо полагается несуществующим. То есть совершается ровно та же методологическая ошибка, которой грешит в обсуждаемой главе Михаил Веллер: «евреями» называются те, кто не желал быть евреями, а тех, кто, напротив, желал, попросту не хотят замечать.

И в заключение – о еще одной ноте, гулко звучащей в других текстах и выступлениях М.И. Веллера (в этой главе она лишь подразумевается). Я имею в виду требование «покаяния» за «злодеяния, совершенные евреями» как против несчастных деникинцев и казаков, так и против человечества в целом. За что же евреям каяться, Михаил Иосифович?

Давайте даже оставим в стороне тему элементарной человеческой мести за зверства, учиняемые двуногими зверьми с идентификатором «казаки» всякий раз, когда перед ними оказывается еврей или еврейка в сочетании с предполагаемой безнаказанностью за убийство и изнасилование. Давайте зададимся тем же вопросом, что и выше: почему евреи, то есть те, кто ХОТЯТ быть евреями, должны нести ответственность за поступки своих дезертиров, то есть тех, кто НЕ ХОТЯТ, а, напротив, считают себя солдатами армии «внешнего народа», который, в свою очередь, видит в них всего лишь легионеров, наемников для своих диких проектов?

Мне, еврею, не в чем каяться перед русскими; зато им, опять же напротив, есть много в чем повиниться передо мной. Здесь хмельниччина и колиивщина, кантонисты и черта оседлости, бесправие и поношения, погромы и геноцид, зверства Гражданской и крещение в большевизм, уничтожение ивритской культуры и деятельное участие в Холокосте, расстрел еврейских писателей и Дело врачей… Список их преступлений велик и неисчерпаем, как моря пролитой ими еврейской крови. У евреев долгая и сильная память, тренированная тысячелетиями; в отличие от христианских священников, она не отпускает грехи и не торгует индульгенциями.

А что касается «евреев как авангарда самоуничтожения цивилизации», то я рекомендую уважаемому писателю-философу М.И. Веллеру для начала разобраться со смыслом первого из этих пяти слов. Значение остальных четырех он знает превосходно, теперь дело за малым.