Михаил Сегал: Страну населяют несколько видов инопланетян

На российские экраны выходит лучшая отечественная комедия последних лет «Рассказы». Знакомимся с автором

Рукопись молодого писателя (Владислав  Лешкевич) попадает в издательство и начинает влиять на жизнь любого, кто откроет её и прочтет хотя бы страницу. Четыре рассказа из рукописи – это четыре истории с непредсказуемой развязкой, четыре жанра кино: абсурдистская комедия, социальная сатира, триллер, мелодрама.

Беседуем с режиссером о его  новой работе.

– Почему  вы ушли из  ВГИКа?

– Меня отчислили за невозможность оплаты обучения.  После Орловского института культуры приехал учиться в Москву. Но по закону у нас второе образование платное. Чудом умудрился найти деньги, и отучился первый год. На второй чуда не произошло: меня отчислили «за неуплату».

– И  вы начали снимать клипы.

– «Начал» громко  сказано. На рынок клипмейкерства было не протиснуться. С 1996-го по 2002-ой снял несколько клипов. Приходилось от безработицы уезжать в Орел. В 2002-ом какие-то клипы выстрелили, и все завертелось. Но для человека из другого города пять лет «простоя» достаточный срок, чтобы повернуть обратно.

– У вас было ощущение провинциала, которого Москва встретила враждебно?

– Истории про провинциалов слышал только в анекдотах и плохих сериалах. Приехал и приехал. Во ВГИКе всегда много приезжих.

– Клипы – заработок и профессиональная школа.   Но наверное, большая разница, делаешь клип для рок-музыкантов или для Кобзона с Лолитой? К тому же и себя «выразить» хочется?

– Мне не удавались поп-клипы, это особое творчество, надо иметь другую голову. У меня лучше получается рок или хип-хоп. Думаю, какие-то клипы были с налетом моего стиля, что для поп-музыки не хорошо. Бывало, спустя время пересматривал эти работы и думал: «Надо позвонить и вернуть деньги».

– У вас действительно другая голова. Когда я смотрела вашу военную картину «Франц + Полина», думала: «Как же он сумел «забыть» клиповую выучку?» Может у вас две головы?

– Стараюсь раздваиваться. Еще до съемок игрового кино, я пытался представить: каким оно будет. Не зная темы, понимал, каким оно быть не должно: не гнаться за модой, уйти от клипмейкерства. И вот мой товарищ оператор Максим Трапо позвал меня на проект, который уже был в запуске. В общем, нырнул в этот процесс, начали снимать.

– Вы  выбрали строгий скромный стиль.

–  Мы с Максимом всерьез готовились. Накупили фильмов 15 фильмов о войне, пытаясь понять: в чем ощущение неправды? Вроде костюмы немецкие, автоматы, танки. Актеры вроде неплохо играют. Потом сделали видеопробы, и я впал в тихий ужас: вот же он, кусок из дурного сериала! Снова начали анализировать, в чем засада? Шаг за шагом шли к языку, пытаясь уйти от фальши в историческом кино. Была например, идея выпендриться, сделать “старый” цвет, как в сороковые годы, на заре цветного кино. Сняли, в результате отказались от искусственного приема. Просто старались привнести правду в саму ткань фильма, чтобы зритель забыл, что смотрит кино.

–  Как вам кажется, чем вызвана  нынешнее увлечение киноальманахами? Вот и  ваши «Рассказы» – четыре, весьма условно связанные между собой новеллы.

– Если говорить  честно, все от обмельчания авторов – к себе это тоже отношу.

– Вы же писатель, могли сочинить себе сквозную историю.

– Помните, моя короткометражка «Мир крепежа», получила приз «Кинотавра» – возникла возможность вырастить ее до полного метра. Но правда и в том, что  написать целостную вещь, вести через нее героев, держать нерв – все это требует большего авторского класса и человеческого содержания. Да и зритель не слишком любит альманахи, это что-то фестивальное.

– В «Мире крепежа» эвент-менеджер угождая вкусам жениха и невесты, мечтающим о «модной свадьбе», открывает перед ними «жизненные перспективы» вплоть до смертного  одра, и в какой-то момент его глаз по-мефистофельски сверкает. Старая библиотекарша из новеллы «Энергетический кризис» огненным столбом улетучивается в небо вместе с любимым «Евгением Онегиным»… Сразу ли вы решили ввести в действие этот мистический пласт?

– Все новеллы сделаны в разных жанрах.  Если «Энергетический кризис» сказочный триллер, новелла про взятки – социальная сатира, последняя глава – мелодрама.

– Мне  новелла «Круговое движение» про взятки напомнила «Фитиль», но  снятый талантливым режиссером. И была бы она реалистичной, кабы не Президент на белом коне. Что бы вы ни говорили, в каждой новелле есть «подскок» над реальностью.

– Есть «что» и «как». «Фитиль» – обидное слово, обозначающее плохо сделанное несмешное кино. «Круговое движение» социальный анекдот. Но то, «как» он рассказан, делает его больше чем анекдот. Важно, прожито ли это по-человечески всерьез.

– Есть в «Рассказах» сквозная идея общего тотального многослойного кризиса: социального, культурного, поколенческого, ментального.

–  Безусловно. Прежде всего, социо-культурного, основанного на том, что мы живем на стыке времен. Заканчивается большой цикл русской культуры, начатый где-то на рубеже 18-го и 19-го веков,  когда отечественная культура и ее выразитель интеллигенция формировались. Сейчас и то, и другое потихоньку умирает. Мое поколение, живущее на острие «перехода», болезненно его переживает. Кризисное ощущение проистекает из «сдувания» культурной подушки, на которой общество «возлежало» века два,  несмотря на войны, даже революции. Да, большевики уничтожили все, и вместе с тем… продолжали традиции русской культуры, порой в уродливых зигзагах вроде соцреализма. Возникала другая интеллигенция 30-х, 40-х, 70-х годов. Странная, обрубленная, отчасти без корней, берущая что-то из немногих доступных источников. Но всей системой ценностей стремившаяся к тому, что было создано ранее.  И вот той эпохе пришел конец. Не потому, что новая хуже. Не потому что пришли варвары. Просто формально все закончилось.

– Ну хорошо, а кто эти «новые люди», не варвары, но «другие», как ваша юная героиня из последней новеллы, которой влюбленный в нее издатель средних лет кричит: «О чем с тобой трахаться?»

– Разве вы не видите, общаясь с соотечественниками  на одном языке, что страну реально населяют несколько видов инопланетян? И не скажешь, кто из них хозяин планеты, а кто и откуда прилетел?  Дело же не в том, что эта юная дева – дура, а в том, что она ни в чем не виновата. Ее знания ничем не хуже его знаний.  У нее своя самоидентификация среди себе подобных в общности ментальной и эстетической. И оказывается, может все быть общим, включая постель. Но когда разный культурный бэкграунд – дальше все разное.

– Поговорка «что русскому хорошо, то немцу – смерть» устарела. Порой с «немцем» говорить проще и интересней, чем с соседом по подъезду. А не спрашивали ли вы себя: «Для кого ты Миша снимаешь кино?». Ведь в кино-то ходят в основном эти «инопланетяне», возлежащие на другой «культурной подушке». Будет ли им смешно, понятно?

– Это можно лишь опытным путем понять. Надеюсь, что это кино авторское, и вместо формулировки «для чего», становится актуальным вопрос «почему». Нет изначальной мотивации снять кино, чтобы кому-то его скормить. Это творческая инициатива, а дальше может повезти или не повезти.

– Вернемся к  метафорической сцене, в которой натурально «огнем горит Пушкин». Наши дети в школе проходят практически то же, что и мы проходили. Почему же, этот культурный бэк-граунд постепенно отпадает, как ненужный отросток?

– Думаю, культура двух веков либо превратится в мертвый символ, знание для узкого круга образованных людей. Либо уйдет совсем. Она имеет смысл, если она живая,  эмоционально связанная с людьми.

– Пушкин может  быть мертвым символом? «Евгений Онегин» и есть живая эмоциональная среда.

– Можно, конечно, насильно учить классику в школе. Но обязаловка вызывает если не ненависть, то смертельную скуку. Пришла пора с благодатной почвой для смерти классической культуры. Дальше на уровне одного человека, одной семьи можно ее сохранять. Но если этим хоть насколько-то не живет общество, толку мало.

– Вы противоречите себе: у вас в фильме рукопись, выброшенная в мусорное ведро,  начинает самостийно гулять по издательству, вовлекая всех героев в сюжетный калейдоскоп. И свой фильм вы назвали фильм социально-культурным манифестом.

– Манифестом, ничего не провозглашающим. Порой постановка вопроса – уже  заявление.

– Наше общество  за последние 95 лет столько  раз было при смерти, реанимировалось,  оперировалось, заживо сшивалось… Ощущение, будто сейчас эти «швы» разошлись. И непонятно как жить дальше.

– Мне тоже некомфортно, во мне сидит чувство здоровой растерянности, за которым должно последовать какое-то другое… Не знаю какое. Если в старой ситуации либо низы, либо верхи чего-то не хотели и не могли, сейчас ситуация, когда ни низы, ни верхи не хотят! Эта энергия обоюдного нехотения и может стать взрывоопасной.

– Я видела вас в роликах «За честные выборы».

– Тогда представлялось необходимым призывать людей выходить на улицу. Но фильмом – дай бог люди его увидят –  могу высказаться точнее, чем словами.

– На Кинотавре мы все смотрели фильм Светланы Басковой «За Маркса…» о трагическом, бесперспективном пути любой революции. В нынешней ситуации многие наши с вами коллеги, предпочитают уход в торренты и соцсети, презирая «активную позицию».

– Это лукавство, идущее от трусости и лени. Когда ситуация нагнетается, как раньше писали: «берут верх  силы реакции», фашизма, национализма, любая бездеятельность является деянием в поддержку грядущего безобразия. Не надо врать, что ты выше всего этого. Если живешь  в нормальной стране, где от смены президента ничего не зависит, то и политика – всего лишь политика. У нас «политика» влияет на жизнь каждого. И фраза: «Не интересуюсь политикой», – означает: «Безразлично отношусь к своей жизни, к поступкам людей, готовых, открыть ворота ада, чтобы оттуда хлынула коричневая мерзость».

– В финале фильма звучит «Гимн заходящего солнца» на музыку Интернационала, звучащий как некое социальное обращение. Мне показалось, вы вообще не боитесь прямых высказываний, сегодня в самом деле актуальных.

– Ну да, в конце есть отчасти пафосное резюме разных историй смешных и грустных, любовных и бытовых. Но ведь сама по себе тема, даже актуальная – ничто. Воздействует не тема, что-то иное: наличие художественного. Любая встреча с искусством способна потрясти человека… способного его воспринимать.  Высказывание может быть плакатным или покрыто иносказательными кружевами. Главный вопрос – способно ли оно волновать людей?

Лариса Малюкова
novayagazeta.ru