Мисс серебряный век. Ко дню рождения Н.Н.Берберовой

«Разве есть что-нибудь лучше литературы-искусства слова? Ничего нет!
М.Горький

Ей природой были даны решительность и воля. Именно эти черты характера сыграли определяющую роль в том, что она и В.Ф.Ходасевич покинули Россию в 1922 году. Много лет спустя, ничуть не жалея об этом, Берберова утверждала, что «если бы они не уехали, то, в конечном итоге, погибли». Несмотря на неустроенность в быту, голод и холод, серьёзные моральные испытания, продолжавшиеся десятилетия, не сложившуюся, в конечном итоге, личную жизнь*, Н.Н.Берберовой удавалось держаться на плаву.Этому немало способствовали такие черты её характера, как жёсткость, целеустремленность, решительность и воля, проявляемые при возникновении сложных ситуаций, прагматизм и, конечно же, одарённость, давшая ей возможность проявить себя в литературном творчестве в качестве поэта, писателя, литературоведа, публициста, критика, на протяжении более 70-ти лет жизни в эмиграции, вплоть до смерти 26 сентября 1993 года в Филадельфии, где она жила в последние годы.

Она родилась в Санкт-Петербурге 8 июля 1901 года. Её отцом был Николай Иванович Берберов, армянин по происхождению. Окончив физико-математический факультет Московского университета, её отец поступил на службу в Министерство финансов на должность помощника столоначальника. К 1917 году он дослужился до чина статского советника, исполняющего обязанности чиновника особых поручений при министре финансов. Мать, Наталья Ивановна Караулова (в замужестве Берберова), из семьи тверских помещиков, православных христиан. Много лет спустя, в своей автобиографии Нина Николаевна писала: «Я несу, как дар судьбы, то обстоятельство, что две крови – русская, северная, и армянская, южная,– слились во мне и во многом с детства обусловили меня».

В своих воcпоминаниях она подчёркивает, что помнит себя с трёхлетнего возраста. Не будучи лишена присущих для обычных детей свойств характера, девочка отличалась от них «во многом, но не во всём», ранним взрослением, тягой к осмыслению окружающего мира, вдумчивостью и тем, что особенно необычно для ребёнка её возраста, озабоченностью выбора будущей профессии, ранней любовью к музыке и живописи, к жизни. «Я любила и люблю жизнь, но не меньше её (но и не больше) её смысл»,– писала она. Длительный процесс «познания себя, освобождения себя, раскрытия себя»,– дал ей возможность сформировать видение о том, «где путь к тому смыслу, или хотя бы – где то направление, где этот путь лежит».

Самостоятельность мышления, свободомыслие, стремление к свободе и самостоятельности, желание и умение дружить…,– всё это формировалось в ней в раннем возрасте, а одиночество ею рассматривалось как счастье. В детские годы, наряду с тем, что она многих и многое любила, девочка умела и ненавидеть. «Я ненавидела, главным образом всё, что имело отношение к «гнезду», к семейственности, к опеке, к защите малых от чего-то страшного или опасного или просто рискованного…». Её нелюбовь распространялась также на рождественские ёлки, рассматриваемые ею в качестве символов гнезда… Страдая аквафобией, она, всё же, больше всего боялась ложной меланхолии и экзальтации, болезненно воспринимала всякое расщепление или раздвоение, объединяемые термином дуализм. Перестав чувствовать себя состоящей из двух половинок и, ощутив себя соединяющим швом, она поняла, что представляет собой «один из феноменов синтеза в мире антитез». Много позже к ней пришло понимание того, что то, что она принимала за разъединение, было соединением, «что якобы рассечённая надвое личность есть личность, которая в себе, в замкнутом своём бытийстве объединяет в едином процессе два полюса…». Это было значимым днём в её жизни, «концом сомнений и началом покоя и меры в познании себя и устроении себя». Признание себя швом, привели Берберову к ещё более глубокому выводу: «На стыке старого и нового – умирание одной эпохи и рождения другой…, мы сливаем обе… В плане природном мы суть некие феномены этой гармонии… В плане символическом мы, вероятно, будем впоследствии значить, как знак моста или звена».

Нина получила хорошее домашнее образование. Восьми лет она поступила в подготовительный класс гимназии, считавшейся в то время одной из самых передовых и модных в Петербурге. Самостоятельно писать стихи девочка начала в 10 лет, когда после долгих размышлений, она из составленного ею большого перечня профессий, избрала поэзию, не ведая, что годы спустя станет не только поэтом, но и прозаиком. По её собственному признанию, написание стихов пришло к ней совершенно естественно, от переполнения души. Оценивая свой первый опыт в поэзии, Берберова писала, что её стихи «имели два свойства, присущие одинаково стихам детским и стихам скверным…». Однако, осознав неотвратимость выбранного пути, она с завидной настойчивостью, в часы «переполнения души», продолжала совершенствовать ритм и рифму, углублять смысл своих произведений. Всему этому способствовало близкое знакомство с произведениями Анненского, Бодлера, Гамсуна, Ибсена, Метерлинка, Ницше, Тютчева, Уальда… К тому же, жизнь, по её мнению, приоткрыла для неё не только свою суть, но и научила читать книги и видеть за занимательной историей связь смыслов. В то время немалое влияние на неё, наряду с Наташей Шкловской, оказала Т.В.Адамович. Это она расширила кругозор своей ученицы знаниями об акмеизме, о французской поэзии, о Кузьмине, Мандельштаме, Мейерхольде, Ахматовой, о концертной деятельности Кусевицкого, о художниках «Мира искусства»… Весной 1915 года, на вечере «Поэты воинам», она познакомила четырнадцатилетнюю Берберову с Ахматовой и Блоком.

Окончание последнего (седьмого) класса гимназии совпало с годом Октябрьской революции. В день, когда гимназия осталась позади, девушка «увидела себя взрослой, свободной, вооружённой разумом и внешней прелестью». Временное пребывание в Москве, куда они переехали в 1918 году, сопровождалось не только голодом и неустроенностью, но и необходимостью решения ряда значимых для неё проблем. В первую очередь надо было решить продолжать ли ей учёбу в восьмом классе гимназии или поступить на службу. Её одолевали мысли о том, как в дальнейшем сложится у неё жизнь в «мире бывших и будущих людей, в котором она внезапно оказалась». Выход из создавшейся ситуации семья решила найти в Нахичевани. Здесь, на юге, было и теплее, и менее голодно. На историко-филологическом факультете Ростовского университета Нина изучала греческий, языковедение, историю искусств, археологию. Однако многие негативные стороны политико-экономической обстановки, не способствовали тяге девушки к полноценной учёбе, к общению с людьми, интересующимися литературой, искусством. Её привлекали те, кого посылал случай, она искала забвения. В течение трёхгодичного пребывания в Нахичевани Нина не брала в руки книги, не писала стихи… В конечном итоге, она оставила университет и пошла служить, поскольку все служили. Однако жизнь её, по возвращении в Петербург в 1920-м году, наполнилась иным содержанием. Здесь вновь возродился её интерес к поэзии. Толчком к этому послужило присутствие на заседании поэтической студии «Звучащая раковина» (возглавлял студию Н.Гумилёв, а секретарём был Г.Иванов). Вскоре, после ознакомления с её стихами, последовало принятие двадцатилетней Берберовой в «Союз поэтов» и вполне естественное знакомство и встречи со многими поэтами и писателями, среди которых были Г.Адамович, Ю.Анненков, Корней Чуковский и его сын Николай, А.Ахматова, М.Кузьмин, Е.Замятин, Л.Лунц, М.Зощенко, Ф.Сологуб и др. Она посещала литературные студии, слушала лекции в Зубовском институте, наряду с известными поэтами, читала свои стихи… По предложению Н.Гумилёва, стала учиться у него мастерству стихосложения. Она стала последней любовью поэта, успевшего, до своей преждевременной гибели от рук чекистов, посвятить ей стихотворение. Но главным событием, коренным образом изменившим её жизнь, было знакомство и развитие романтичеких взаимоотношений с В.Ф.Ходасевичем, их отъезд за границу. Весной 1922 года, во время встречи с Берберовой в Михайловском сквере, Ходасевич сказал ей: «что перед ним стоят две задачи: быть вместе и уцелеть». Много лет спустя Берберова писала: «Сделав свой выбор за себя и меня, он сделал так, что мы оказались вместе и уцелели, то есть уцелели от террора тридцатых годов, от которого почти наверное погибли бы оба».

Получив заграничные паспорта, взяв с собой скудный багаж, в котором преобладали рукописи и книги Ходасевича, они оказались в товарном вагоне, в котором пересекли границу, навсегда покинув Россию.

В эмиграции ею была проведена значительная часть жизни, почти 71 год. Первые два десятилетия из них были особенно тяжкими. До переезда в США в 1950-м, она жила то у Горького в Саарове под Берлином, то в Чехословакии, Италии, Франции. Именно к этому периоду относятся её встречи с Эренбургом, Шкловским, Цветаевой, А.Толстым, Пастернаком, Белым, Бердяевым, Зайцевым, Оцупом, Буниным и др. Несколько позже, когда они с Ходасевичем оказались в Париже в 1925 году, Нина Николаевна проявила себя активной участницей заседаний литературного общества творческой интеллигенции, основанного З.Гиппиус и Д.Мережковским (за этими заседаниями было закреплено название «Зелёная лампа»). Всё это время Берберова, в прямом смысле слова, выживала, испытывая не только перманентную неустроенность в быту, но и голод, обусловленные дефицитом денег и кризисной экономической ситуацией, имевшей место в то время, когда она находилась в оккупированной немцами Франции. Её спасали железный характер, любовь к жизни, а также, успешное литературное творчество, начавшееся, по-сути, и продолжающееся в теченние всей её жизни за границей. Первая публикация её стихов состоялась в берлинском журнале «Беседа» в мае 1923 года. Вслед за этим, они стали появляться в других газетах и журналах. Переводы романов Р.Роллана и Ш.де Лакло принесли ей первые гонорары. Оказавшись в Париже, с 1925 года по 1940-й, она работала сотрудником и постоянным автором газеты «Последние новости» вплоть до закрытия этого издания. В этой газете были опубликованы не только рассказы и стихи, но и критические статьи о кино, репортажи. Кроме того, в ней же она вела хронику советской литературы. Как прозаик, Берберова приобрела известность после публикации серии рассказов «Биянкурские праздники» (1928-1940), романов «Последние и первые: роман об эмигрантской жизни» (1930), «Повелительница» (1932), «Без заката» (1938), а также документально-биографических книг: «Чайковский, история одинокой жизни» (1936) и «Бородин» (1938)… В 1939 году она дебютировала в качестве драматурга, когда на русской сцене в Париже была поставлена её пьеса «Мадам», переведенная вскоре на английский, немецкий и чешский языки. Появление этих произведений сопровождалось благожелательными откликами критиков. По мнению В.Набокова они демонстрировали «серьёзность её попытки создать образ эмигрантского мира в его эпическом преломлении». Пережив годы оккупации Франции, в послевоенные годы Берберова была редактором литературных страниц парижского еженедельника «Русская мысль». В конце 40-х были опубликованы эссе «Александр Блок и его время» (1947) и рассказ «Облегчение чувств»(1949).

Её творчество получило продолжение в Америке, куда она переехала в 1950-м году. Живя в течение 8 лет в Нью-Йорке, она научилась водить автомобиль, интенсивно учила английский язык, работала в архиве, издавала альманах «Содружество», была в составе редакции альманаха «Мосты»… Публикация в альманахе «Мосты» её произведения «Памяти Шлимана» (1958) совпала по времени с работой в Йельском университете, в котором она преподавала русский язык, а несколько позже стала профессором литературы. Преподавала она и в Принстонском университете (выйдя в отставку в 1971-м году, она оставалась жить в Принстоне до 1990 года). Берберова уделяла много внимания исследованиям в области литературы, литературоведению и литературной критике. Тем не менее, особенно знаменательным в её жизни оказался 1969 год, когда была издана главная книга – мемуары «Курсив мой», сразу же получившая самые лестные отзывы критиков и читателей (на русский язык эта книга была переведена в 1972 году). Из её последующих произведений нельзя не упомянуть «Железную женщину», книгу документально-биографического характера, посвящённую баронессе М.Будберг (1981), исследование «Люди и ложи. Русские масоны ХХ столетия»» (1986), а также сборник «Стихи 1923-1983 гг. (N/Y.,1989; издание на русском языке «Неизвестная Берберова»,1998).

По мнению критиков, вклад Н.Н.Берберовой в литературу трудно переоценить. В итоге, её долголетнее творчество представляет хронику столетия, которую вела ровесница века. Помимо созданных произведений, большую ценность представляет её архив, в состав которого вошла переписка с И.А.Буниным, З.Н.Гиппиус, А.И.Куприным, Д.С. Мережковским, М.И.Цветаевой и многими другими.

Она была почётным доктором Миддлбери Колледжа и Йельского университета. Её удостоили звания Кавалера Почётного легиона в 1991 году. Именем Берберовой названа площадь во французском городе Арли. О ней много писали и пишут до сих пор. Её произведения экранизируются. Одними из последних были выпущены на экран фильмы по её рассказам: «Аккомпаниаторша» и «Биянкурские праздники». Ей самой был посвящён документальный фильм.

К концу жизни она достигла известности и славы. В 1989 году, во время посещения ею Советского Союза, Берберова была до глубины души тронута исключительно тёплым приёмом и встречами с представителями культуры и искусства. Поэт Андрей Вознесенский, после встречи с нею в Америке в 1988 году, посвятил ей стихотворение:
Вы мне писали правою
за левую извиняясь,
которая была в гипсе –
бел-белое изваянье.

Вы выбрали пристань в Принстоне,
но, что замерло как снег
в откинутом жесте гипсовом,
мисс Серебряный век?

Кленовые листья падали,
Отстёгиваясь как клипсы.
Простите мне мою правую,
За то, что она без гипса

Как ароматна, Господи,
Избегнувшая ЧК,
как персиковая косточка
смуглая Ваша щека.

Как женское тело гибко
Сейчас у меня на глазах,
Становится статуей, гипсом,
в неведомых нам садах…

Там нимфы – куда бельведерам.
Сад летний. Снегов овал
Откинутый локоть Берберовой.
Был Гумилёв офицером.
Он справа за локоть брал.

Дмитрий Быков, в очерке «Долгая жизнь», писал: « Её судьба, в которой было всякое – и голод и беспорядочные связи, и настоящая любовь, даже две, и проживание на оккупированной территории во Франции, и тяжкое зарабатывание хлеба в газете, – всё-таки это судьба триумфальная».

* С поэтом В.Ф.Ходасевичем она прожила в эмиграции 10 лет. С момента, когда они расстались, вплоть до его смерти в 1939 году, она сохраняла дружеские отношения с ним и его женой. В 1947 году разошлась со своим вторым мужем, Н.Макеевым. В третий раз Берберова вышла замуж в 1954 году за пианиста и педагога Г.Кочевицкого.

Виталий Ронин