Милитаристский Психоз в Москве

Из архивов «Континента»

В начале этой недели я участвовал в одном семинаре, проходившем в стенах Государственной Думы РФ. На нем несколько ораторов серьезно обсуждали вопрос о применении термоядерного оружия в Чечне… Я выступил против, приведя ряд очевидных аргументов об абсурдности и самоубийственности для России такой акции. Но пока я говорил, меня не покидало странное ощущение раздвоенности и ирреальности происходящего. Мне хотелось ущипнуть себя, чтобы проверить, во сне ли я или внутри некоего виртуального компьютерного мира. Мои собственные аргументы казались мне безумными и недостойными, так как постыдным было само участие в подобной дискуссии.

Вернувшись домой, я развернул последний номер самой массовой российской газеты. На первой полосе автор вещал: “Чечню необходимо поставить перед выбором: либо прекращение любых военных действий на территории России, либо физическое уничтожение всей республики силами стратегической авиации, бактериологическим оружием, психотропными газами, напалмом, всем, что имеется в арсенале нашей некогда сильной армии”. Не удовлетворившись видимо перечнем египетских казней, которым она призывает подвергнуть всех чеченцев – стариков, женщин, детей, газета дает еще одну рекомендацию: “И если правительство России пригрозит Иордании ракетно-бомбовым ударом, иорданцы найдут методы усмирения своего кровавого Хаттаба”.

Прочитав газету, я включил телевизор. Популярный комментатор, телезвезда ведущего канала, патологически сладострастно, с сияющей улыбкой и горящими глазами рассказывал, как будут уничтожены чеченские города. Видеорядом шли кадры артиллерийских обстрелов и авианалетов.

Чеченцев никто не любит. Единодушный призыв “беспощадно уничтожить”, “разгромить раз и навсегда”, “перепахать и закатать асфальтом” раздается со страниц газет и с экранов телевизионных каналов. Вполне типичен, например, призыв главного редактора “Независимой газеты” Виталия Третьякова к “шоковой” и “боевой” реакции общества и власти на “наглый и запредельно бесчеловечный подрыв многоквартирного дома в Москве”.

Но есть вещи, о которых мы не хотим думать, которые мы по законам психологической защиты вытесняем из своей памяти и своего сознания. Когда я пишу эти строки, еще неизвестно, кто ответственен за взрывы в Москве. Но зато хорошо известно, кто ответственен за десятки и сотни случаев “наглого и запредельно бесчеловечного подрыва многоквартирного дома” в Грозном и других населенных пунктах Чечни в 1994-96 годах. Десятки тысяч мирных жителей погибли в результате авиабомбардировок и артиллерийских обстрелов. Их смерть была не менее ужасна, чем гибель жителей домов в Печатниках и на Каширском шоссе. Обрушиваются бомбы на чеченские села и сегодня. Сознательно и безжалостно убивая снова мирных жителей, разве в глазах чеченцев мы отличаемся чем-то от террористов Басаева и Хаттаба. Не надо обманывать себя мифами о “точечных ударах по базам террористов”…

Очередная кровавая чеченская война началась в 1994 году потому, что среди наших лидеров, принявших роковое решение, не было ни одного образованного человека, читавшего в детстве “Хаджи-Мурата” Льва Толстого с его 17-ой главой, мучительной и невыносимой для русского читателя, которую мы все сейчас обязаны перечитывать наедине со своей совестью. Мы навсегда связаны с Чечней тем, что мы там совершили. И во всем том, что там происходит, всегда будет и наша вина.

Что-то новое и необратимое произошло с нами за годы “демократических и либеральных” реформ. Десять лет назад никто бы не осмеливался говорить в России о физическом уничтожении целого этноса. Гитлеровский фашизм принес на нашу землю гораздо больше горя, чем любые Хаттабы. Но даже в жесточайший период войны никому в России не приходила в голову мысль о физическом уничтожении немецкого народа как желаемой цели. “Гитлеры приходят и уходят, а немецкий народ остается”, – повторяла наша пропаганда.

Коммунизм на практике был бесчеловечной системой, особенно на ранней стадии своего развития. Но его идеология и метафизика с их пусть даже лицемерной апелляцией к социальной справедливости и интернационализму играли в массовом сознании терапевтическую роль квази-религии. С падением коммунистической идеологии постсоветский человек оказался абсолютно одинок, растерян и бессмысленно жесток в безбожном и враждебном ему мире.

Мы не продвинулись за последние десять лет в сторону европейской цивилизации и демократических ценностей. Наоборот, пленка, отделяющая нас всех от варварства, стала тоньше.

А.С.Пушкин заметил как-то с горечью, что “единственный европеец в России – это правительство”. Я вспомнил об этой парадоксальной фразе нашего гения, когда после нескольких дней антикавказской вакханалии прессы премьер-министр В.Путин заявил, что “мы не должны смешивать бандитов, действующих на территории Чечни, и чеченский народ, который также является их жертвой”, а спикер парламента Г.Селезнев резко выступил против “того, чтобы на каждый взорванный дом в Москве отвечать пятью взорванными в Чечне”.

Войну против террора нельзя превращать в террор против народа. Мы проиграли войну в Чечне 1994-96 годов именно потому, что она с самого начала, с массированных бессмысленных бомбардировок Грозного превратилась в войну против народа, приведшую к гибели десятков тысяч людей. Мы выиграли августовскую войну в Дагестане именно потому, что это была война на стороне народа, в защиту народа.

Чтобы выиграть войну с бандитами и террористами в Чечне, мы должны ясно заявить самим себе и чеченскому народу, в чем цели и задачи нашей политики на Кавказе. Это – обеспечение безопасности наших границ и ликвидация очагов терроризма и работорговли на территории Чечни. Мы должны убедить большинство чеченского народа поддержать эти цели. И для этого не нужно привозить Завгаева из Африки или выискивать нового Завгаева. Мы должны дать шанс президенту Масхадову. Мы должны не угрожать Чечне ежедневно со страниц наших газет и с экранов телевидения физическим уничтожением ее жителей, а заявить, что после совместного с законным правительством Чечни решения задач, поставленных российской властью, мы будем готовы обсуждать с ним любые вопросы относительно статуса Чечни.

Великая российская цивилизация не может скатиться на путь геноцида целого этноса, как бы сложно ни складывались ее отношения с этим этносом на протяжении столетий.

И дело здесь не в мировом общественном мнении. С “мировым общественным мнением” у нас как раз проблем не будет.

В 1996 году, в разгар самых жестоких и бессмысленных бомбардировок Чечни, Б.Клинтон, посетив Москву, публично поддержал Б.Ельцина, сравнив его с А.Линкольном, сражавшимся за единство страны. И сейчас в высказываниях западных политиков, особенно частных и доверительных, звучит мотив о понимании позитивной роли России как “щита, прикрывающего цивилизацию от варварских орд”. Вот здесь нам грозит не просто ловушка. Здесь нам грозит геополитическая катастрофа. С каждым прозвучавшим в России публичным высказыванием “о необходимости физического уничтожения чеченского этноса”, с каждой “ошибкой” при нанесении “точечных ударов по базам террористов” (а такие “ошибки” неизбежны и приведут к массовой гибели тысяч людей) мы не только порождаем новые тысячи потенциальных террористов-самоубийц, которые придут в наши города. “Окончательное решение чеченского вопроса” окончательно развернет вектор противостояния всего Исламского мира, (а не только исламских радикалов) против России. Из Сатаны №2, которым был по определению аятоллы Хомейни Советский Союз, Россия превратится в глазах Исламского мира в Сатану №1, вытеснив с этой почетной позиции США.

Мы, русские и чеченцы, зашли слишком далеко во взаимной ненависти и взаимных зверствах. У нас осталось только два выхода. Или жить раздельно. Или умереть вместе во имя торжества великого принципа нашей с ними Территориальной Целостности.