Мигранты повергают в шок и трепет

Жители Германии больше не чувствуют себя в безопасности – этому способствуют и сообщения в СМИ, и личный опыт.

«Вопрос о судьбе Германии» – вот так, ни больше ни меньше, назвали свое обращение к федеральному канцлеру представители партии ХСС, традиционно входящей в блок с ХДС, партией Ангелы Меркель. В четверг это послание вручили гостье из Берлина на закрытом партийном заседании в курортном местечке Вильдбад Кройц тридцать депутатов баварского парламента, озабоченные захлестнувшим страну потоком беженцев. Но еще накануне цитаты из экстренного обращения обнародовали важнейшие СМИ страны: «Разгорается пожар. Настроения в народе плохи как никогда. Боязнь будущего, практически отчаяние и ярость граждан ощущаются все отчетливее».

Итак, через четыре месяца после открытия границ Европы то, о чем давно уже говорил народ, свершилось: политики осознали необходимость предельно конкретно реагировать на недовольство населения и на потерю доверия своих избирателей. По последним данным опросов института INSA, партия Ангелы Меркель набирает всего 32,5% голосов, в то время как партия евроскептиков «Альтернатива для Германии» привлекает уже 12,5% электората и стремительно теснит социал-демократическую партию – а ведь три года назад ее вообще не было на политическом горизонте. Не уменьшается, вопреки ожиданиям, и число сторонников движения PEGIDA – «Патриотические европейцы против исламизации Запада». Зато увеличивается количество нападений на мигрантов или поджогов общежитий для выходцев из африканских и арабских стран. Во всяком случае, цифры опубликованы: 924 инцидента в прошлом году против 199 в позапрошлом.

И возмущаться этой тенденцией, как делает большинство немецких СМИ, похоже, непродуктивно. Пропаганда «вилькомменскультур» разделила наивных политически непросвещенных немцев на два лагеря: тех, кто кричит «вилькоммен» (добро пожаловать), и тех, кто скандирует «абшид» (прощание). Вплоть до того, что попрощаться готовы и с Меркель – на днях интернет взбудоражила фотография демонстрантов с плакатом, изображающим канцлера в короне на фоне немецкого флага, а рядом надпись: «Королева беженцев! Забери их себе и убирайся вместе с ними!»

Первые «звоночки» от изумленного немецкого населения начали поступать в конце лета. Одна моя хорошая знакомая фрау В., владелица садового участка из небольшой деревеньки на берегу Балтийского моря, в сентябре робко решилась поделиться пережитым в кругу друзей. Вблизи ее дома впервые в истории поселения разместили партию беженцев, в том числе семейных. Однажды летним днем фрау B. с воодушевлением предавалась обустройству своего садика и увидела африканскую беженку с двумя детьми, прогуливавшуюся возле ее участка. Приблизившись к самому красивому и любимому госпожой B. кусту роз, мать двоих детей просто обломала самые красивые ветки на глазах замершей от ужаса хозяйки и, не удостоив изумленную гражданку Германии взором, проследовала в направлении вокзала. Там она чуть позже попыталась продать букет возвращавшемуся с работы мужу все той же фрау В. Последняя, рассказывая эту историю, печально вопрошала: «Ну почему не спросить разрешения? Я бы сама ей собрала букет. Мне не жалко. Но как же можно без спроса?! Это же моя собственность! И какой же это пример детям?!»

На тот момент немецких провинциалов явно больше волновала форма, чем содержание поступка. О содержании фрау В. начала задумываться лишь пару недель спустя, когда пропал любимец семьи кот Феликс. Собственно, он и раньше «гулял сам по себе», не боялся ни людей, ни редких машин. Бывало, что любопытство уводило Феликса довольно далеко от дома, но уж к ужину он всегда возвращался. И вдруг — пропал на целых три дня. Фрау В. забила тревогу. По номеру телефона, вышитому на ошейнике питомца, фрау В. никто не звонил ни с плохими, ни с хорошими новостями. Впрочем, на пятый день кот нашелся. Он приполз почти к порогу – изможденный, с перебитой задней лапой и поломанными ребрами. Изумленный ветеринар объяснил хозяйке, что характер травм явно указывает на то, что кота нещадно избили люди – редчайший случай за последние 65 лет существования деревни. Сотрудник общежития мигрантов подтвердил, что Феликса видели на территории – он убегал от вооруженных палками мужчин. Так фрау В., по ее словам, убедилась в различии взглядов коренного населения Германии и вновь прибывших на ценность и неприкосновенность любой дарованной Господом жизни. Осознание того, что не всякий беженец способен и готов воспринимать жизнь с немецкой точки зрения, начало приходить к населению деревеньки с тремястами жителей.

Окончательно растерялись старожилы с Балтийского берега после случая в «лавке тети Эммы» – так в Германии называют небольшие магазинчики, торгующие мелкими товарами для местных покупателей, которые привыкли продумывать расходы до цента. В один из хмурых ноябрьских деньков несколько пенсионерок и фрау В. выстроились в небольшую очередь, чтобы пополнить домашние запасы – упаковкой кофе, чая или вовсе лишь пачкой бумажных носовых платков. Главным для них было общение с соседками и владельцем лавки, а потому дамы не спешили расплачиваться. Вставший в конец очереди красавец из далекой Африки потерял терпение и решил ускорить процесс. Соискатель политического убежища вынул купюру в 500 евро и, потрясая ею перед лицами пенсионерок, как бы демонстрируя свою «крутость», стал пробиваться к прилавку. Выкрикивая: «Э! Э!!!», он пробрался вперед и привел в замешательство уже и продавца. Тот не только давно не держал в руках такой крупной купюры, но и сдачи не мог с нее дать. Обведя презрительным взглядом старушек в кудельках, заморский гость покинул помещение. Застывшая в изумлении публика долго соображала, откуда у «несчастного мигранта» оказалась купюра, превышающая их среднюю пенсию в 473 евро. Привожу этот провинциальный пример как образец постепенной перемены настроений немцев, поспешивших раскрыть объятия обездоленным людям и упивавшихся поначалу своей безграничной способностью сочувствовать.

Последствия не заставили себя ждать.

Знакомая из города Стендаль сообщила мне, что в ее районе для малообеспеченных людей, живущих за счет государственных пособий, вдруг поселились сирийцы из разных стран – Румынии, Ливии и даже Эритреи. Мои сомнения в возможности такого географического разброса сирийского генофонда женщина развеяла быстро. Она объяснила, что «сирийцами» в ее районе иронично называют тех, кто просто-напросто купил себе сирийский паспорт или под предлогом потери документов выдает себя за беженца из охваченной войной страны. При этом незнание языка не является препятствием. Переводчики через несколько дней плотного общения с вновь прибывшим и получения от него энного количества банкнот начинают уверять, что «сириец» говорит на редчайшем диалекте. Дальнейшая жизнь за счет немецкого налогоплательщика должна окупить первоначальные вложения в сделку с совестью.

При этом не все, кто работает с мигрантами, запускают руку именно в их кошельки. Количество денег, выделяемых государством, позволяет кормиться многим помощникам выходцев из «проблемных» стран – например, социальным работникам. Обороты «индустрии по приему беженцев», конечно, не так велики, как у контрабандистов, доставляющих людей в Европу. Зато доходы от работы с беженцами легальны и стабильны. К тому же некоторые пользуются услугами интегрируемых – приглашают потренироваться в уборке немецкого приусадебного участка, то есть бесплатно поработать на «хорошего опекуна».

Есть истории и поинтереснее. Например, заказ на сотни тысяч евро брендовой одежды и обуви из одного известного интернет-магазина. Посылки были получены и не оплачены. Знакомый специалист, преподающий на курсах обучения социальных работников и хорошо знающий психологию опекунов беженцев, уверял меня, что упомянутая афера в городе Лебах федеральной земли Саар не обошлась без участия профессиональных «помощников нуждающимся». Ибо кто же кроме них мог знать, в какой магазин необходимо обратиться и как оформлять на немецком языке заказ, чтобы гарантированно получить желаемое?

Впрочем, по сравнению с новогодними событиями в Кельне все это детские шалости. Надругательство над почти тысячей немецких девушек (и неизвестно еще сколькими австрийскими, финскими, шведскими и т.д.) позволило прервать информационную блокаду по поводу криминогенной обстановки в среде вновь прибывших или уже получивших «азюль» – официально признанный статус беженца. В большинстве своем подозреваемые оказались выходцами с Севера Африки. И это наконец-то стало возможным произносить вслух и освещать на страницах газет и журналов. Правда, о том, что соучастниками хулиганов были их знакомые по общежитиям сирийских беженцев, не говорят.

Пока, на мой взгляд, тактика прежняя: «о беженцах – или хорошо, или ничего». Внимание публики привлечено в основном лишь к подателям прошений о признании беженцем из Северной Африки. Газеты рапортуют о многочисленных облавах и чистках в общежитиях мигрантов. «Открытием» становятся факты неоднократной регистрации одного и того же марроканца или тунисца под разными именами (пример беженца, напавшего на полицейский участок в Париже). Журналисты также получили возможность (до Кельна пресс-службе полиции не рекомендовалось обнародовать такую информацию) описать случай с двумя несовершеннолетними немками из Мюнхена: на выходных к ним пристали трое молодых приезжих, облапали обеих и изнасиловали старшую сестру. Но обвинение в изнасиловании предъявят только афганцу. То есть все, кто регистрируются как сирийцы, по-прежнему практически неприкосновенны.

А вот женщины в Германии неприкосновенными себя уже не чувствуют. Последние 14 лет я могла, не задумываясь, выходить на вечернюю прогулку с собакой в любое время. Теперь я стараюсь это делать пораньше вечером и в компании таких же владелиц декоративных четвероногих. Даже днем мы с соседками по весьма благополучному району Гамбурга невольно напрягаемся, если замечаем приближающуюся фигуру арабского или африканского мужчины. Путь даже беспричинная, паника явно не способствует оптимистичному взгляду в будущее, не говоря уже о доверии к курсу правительства.

Впрочем, сдвиги на пути к реалистичному взгляду на кризис есть. Например, в диалоге с немецкими соотечественниками уже публикуются высказывания известного писателя Томаса Шмида: «Кельн показал, однако, – и снова, – что наше общество, открытое для иммигрантов, отнюдь не является райским садом. Вся современная история миграции сопровождается конфликтами, которые часто сопряжены с насилием. Когда различные культуры сталкиваются друг с другом, это не ведет автоматически к гармонии, обоюдовыгодному обмену и обогащению, а влечет за собой трения, агрессию, ненависть и насилие. Ирландские католики долгое время влачили тяжелое существование в пуританской Америке. Местные жители нередко применяли к ним силу, нередко ирландцы отвечали им тем же. Общества, открытые для иммиграции, утомляют».

У утомления, как известно, есть три стадии. Последняя – наиболее опасная – способна спровоцировать появление смертельных болезней. До нее, как мне кажется, Германия еще не дошла. Поэтому у «доктора» Ангелы Меркель, получившей ультиматум от депутатов, еще есть шанс на постановку адекватного диагноза и оздоровление ситуации в стране и Европе. На реагирование депутаты отвели две недели. А пока канцлер продолжает настаивать на своей, пусть и скорректированной, но все-таки «политике открытости», граждане, похоже, не надеются на чудо и не ждут милостей от природы.

Тем временем из добропорядочно-доброжелательного Гамбурга пришло сообщение: эвакуирована штаб-квартира партии ХДС – она подверглась нападению неизвестных, оставивших на дверях надпись цвета крови «Остановите вторжение!»

Анетте Голд, Гамбург
Источник