Игорь Гиндлер | Манифест Политической Некорректности

Я отказываюсь от политической самоцензуры. Я не собираюсь более обмениваться информацией с другими людьми на политкорректном новоязе. Война – это война, а не «кинетическая акция», и не является «непредвиденными обстоятельствами за рубежом». А «изменение климата» (которое пришло на смену «глобальному потеплению», которое, в свою очередь, пришло на смену «глобальному похолоданию») – такой же нонсенс, как и «изменение времени».

Я отказываюсь рассматривать политические процессы в Америке с точки зрения противостояния «красных» и «синих». Красный цвет не был выбран консерваторами. Леваки присвоили это цвет консерваторам, потому, что этот цвет традиционно обозначает врагов. Леваки выбрали себе «синий» цвет, намекая на то, что консерваторы – враги Америки. Если вы говорите о «синей волне» или «красной волне» на выборах – вы говорите на их новоязе, и тем самым признаете их правоту.

Я отказываюсь признавать, что все мировые религии одинаково миролюбивы. Более того, у меня есть все основания полагать, что некоторые религии не являются религией как таковой, то есть не являются взаимоотношением Бога и Человека. Эти псевдорелигии используют религию как дымовую завесу, которая прикрывает их планы захвата мирового господства с помощью агрессии, терроризма, насилия и пропаганды.

Я отказываюсь называть леваков «либералами». Они узурпировали этот термин. Классический либерализм XVIII века не имеет ничего общего с «либералами» XXI века, то есть нео-марксистами. Настоящий либерализм должен рассматриваться с позиции парадигмы человек-государство. Точно так же, как религия – это взаимоотношение Бога и Человека, свобода – это взаимоотношение Человека и Государства. Либерализм – это верховенство Человека над Государством, что противоречит основной догме леваков о верховенстве Государства над Человеком.

Я отказываюсь от политизации тех сторон жизни, которые отсутствуют в Конституции США. Например, мне надоело следить за политическими дискуссиями об абортах (напомню, что именно движение расистских левых феминисток в начале XX века, направленное на прекращение рождаемости черного населения Америки, привело к политизации абортов). Кроме того, мне надоело участвовать в политических дискуссиях о геях. Я не вижу в геях ничего политического, что заставляло бы нас обсуждать их проблемы на федеральном уровне.

Я отказываюсь называть Демократическую партию США демократической. На самом деле эта партия из демократической партии правого толка давно дегенерировала в банальную левацкую социалистическую партию.

Я отказываюсь уважать членов бывшей Демократической, а ныне – социалистической партии Америки. Они, как и все остальные социалистические партии до них, трансформировались в некогерентный конгломерат маргинальных левых группировок, объединенных идеей виктимизации, нетерпимости к инакомыслию, и агрессивного антисемитизма.

Я отказываюсь принимать методы вашингтонского болота, унаследованные от предыдущих поколений леваков. Методы, ранее предназначенные только по отношению к внешним врагам, теперь практикуются по отношению к политической оппозиции: слежка, электронное наблюдение и агентурная разведка.

Я отказываюсь называть шпионов, внедренных партией власти в кампанию политической оппозиции, «конфиденциальными агентурными источниками». Они – шпионы, и точка. И те, кто их направил, не только создали самый громкий политический скандал за всю историю США, но и попрали Конституцию в беспрецедентном масштабе.

Я отказываюсь различать людей по их цвету кожи. Да, человечество состоит из нескольких рас. Но граждане Америки всех рас должны иметь не только одинаковые права. Они должны иметь еще и одинаковые обязанности, и одинаковые привилегии. При этом никто и никогда из нелегальных обитателей США не должен иметь какие-либо привилегии на американской земле.

Я отказываюсь признавать существование палестинцев. Они – обыкновенные арабы. Это народ, который никогда не имел собственного языка, собственной культуры, и собственной страны, был изобретен в конце 1960-х в советском КГБ (до 1967 года палестинцами называли евреев). Они были одними из первых, кого КГБ обучил тактике политического террора.

Я отказываюсь подчиняться левацкому алгоритму Google. Этот алгоритм, как известно, не удаляет, а искусственно помещает ссылки на неугодные левакам вебсайты за пределы первых 100 результатов поиска. Google знает, что более 90% пользователей интернета ограничиваются первыми 50 результатами поиска, и практически никто не смотрит за пределами первых 100 линков. Поразительна корреляция алгоритма Google с методами Сталина, который выселял неугодных коммунистическому режиму диссидентов за 100 километров от Москвы и региональных столиц СССР.

Я отказываюсь подчиняться политике массовой демонетизации неполиткорректных каналов на YouTube и массовой анфолловизации инакомыслящих диссидентов в Twitter.

Я отказываюсь держать себя в руках, если женщина-трасджендер с членом намеревается войти в тот же общественный туалет, что и моя жена.

Наконец, я отказываюсь от каких-либо компромиссов не только по поводу Первой поправки, но и по поводу Второй поправки к Конституции США. Никаких компромиссов, ни с кем и никогда. Никаких конфискаций оружия у законопослушных граждан.

«Если народ боится правительства – это тирания. Если правительство боится народа – это свобода». Если вы думаете, что эти слова Джона Барнхилла, сказанные в далеком 1914 году, устарели, вы совершаете ошибку. Возможно, это будет ваша последняя ошибка. «Мы, народ» очень серьезно относились к этому в 1787 году, и мы очень серьезно относимся к этому сегодня. Совершенно серьезно.

Игорь Гиндлер
Источник