КОНТИНЕНТ - Новости и аналитика актуальных событий в мире, мнения и комментарии экспертов и обозревателей
Париж во второй половине ХIХ века был законодателем моды, а к концу века, став родиной многих «измов» в живописи и поэзии, модерна и авангарда в искусстве, по праву слыл циферблатом Европы. В ХХ веке русские ошеломили и свели с ума Париж, Лондон, Берлин, Мюнхен своими балетами: Анна Павлова, Тамара Карсавина, Вацлав Нижинский, антреприза Дягилева с декорациями и костюмами Бакста, Бенуа, музыкой Чайковского, Римского-Корсакова, Стравинского открыли европейцам новую Россию.
Оставайтесь в курсе последних событий! Подписывайтесь на наш канал в Telegram.
Когда русские эмигрантки в 1920-30 гг. своей красотой, элегантностью, стилем, а многие и аристократическими титулами обольстили парижан, у их ног оказались многие европейские знаменитости: Элюар и Дали, Пикассо и Леже, Роллан и Матисс, Майоль, Сартр и даже Эйнштейн. Но много раньше, чем в парижских кабаре запели романс «Ведь я институтка, я – дочь камергера, я – чёрная моль, я – летучая мышь», прежде, чем стали известны имена русских избранниц, среди которых Гала, Эльза, Мура, Ольга, княгиня Кудашева, высоко взошла звезда Лу Саломе. Она явилась в Европу, «дыша снегами и туманами», и многих увлекла в «очарованную даль».
В 1861 году в Петергофе в семье генерала Густава фон Саломе родилась дочь, названная в честь матери-немки Луизой. Русское дворянство было пожаловано Саломе Николаем 1, происходили же они из гугенотов, бежавших из Франции после Варфоломеевской ночи в Германию, где породнились с немцами. В семье девочку звали Лёлей. Отец боготворил дочь, пятеро братьев были её рыцарями. Все учились в либеральной Петерсшуле. Смерть немолодого обожаемого отца в 1878 году повергла живчика Лёлю в депрессию. Никому не сказав, она пишет письмо голландскому пастору Гийо, чьи нетрадиционные проповеди привлекали мыслящую молодёжь столицы, и начинаются частные уроки. Лёле кажется, что она нашла в учителе второго отца. Отношения носят интеллектуальный и доверительный характер. В центре бесед– сочинения Руссо, Канта и Спинозы, который особенно был ей интересен и близок (мне встретилось утверждение, что капля еврейской крови от далёких предков, бежавших из Испании, ей якобы досталась). Чтобы приобрести томик Спинозы, она тайком продала колечко. Её тянуло к философии. «Она – ходячая философия», – отзовётся о ней Ницше после знакомства. А ей-то было всего 19 лет. Благодаря Гийо Лёля получила ту образовательную базу, которая впоследствии сделала её адекватной собеседницей многих незаурядных умов. Но во время обучения произошло нечто из ряда вон: 42-летний пастор не на шутку влюбился в 17-летнюю ученицу, готов был оставить семью и обратился к матери Лу (он так называл девушку и под этим именем она вошла в жизнь и историю), умоляя отдать дочь ему в жёны. Лу была потрясена: духовный наставник одержим вожделением! Какой позор! Он всё испортил!
В 1880-м Лу с матерью уезжают в Цюрих, где продолжает гуманитарное образование в университете. Как дочь покойного генерала она получила скромную пенсию и право именоваться «Её Превосходительство». По прошествии двух лет лёгочное кровотечение побуждает их к переезду в тёплый Рим. У Лу слабые лёгкие. С ней уже случалось такое в Петербурге: после ссоры с матерью из-за отказа от конфирмации и истории с Гийо.
В Риме Лу в доме писательницы, покровительствовавшей молодым дарованиям, Мальвиды фон Майзенбух, сердечного друга Герцена и воспитательницы его дочери, познакомилась и подружилась с 30-летним философом-дарвинистом Паулем Рэ, который влюбился с первого взгляда и предложил Лу руку и сердце. Её влекли интеллектуалы. Она росла в мужском окружении и обожании: «Весь мир мне казался населённым братьями». Это признание отчасти объясняет её беспрецедентный успех у мужчин. Она была невероятно хороша: высокая, стройная, синеглазая, высокий лоб, чувственные губы и чётко очерченный подбородок, пышные светлые волосы, отливающие серебром. Утончённая и властная красота! При этом она была сильной личностью, что скорее отпугивает мужчин, как и проницательный ум. Но её всепобеждающее обаяние объяснялось её естественностью и непринуждённостью. Брак и секс не входили в её планы. Взамен она предложила Рэ идею совместной жизни на условиях духовной Дружбы. Он восхищался тем, насколько она свободна, как обаятельно она пренебрегает условностями. Он готов был на всё.
Рэ познакомил Лу со своим близким другом Фридрихом Ницше. 38-летний философ, поражённый способностью «этой русской» творить из ничего целый мир интенсивной духовной близости, её умением слушать и слышать, её бесстрашием быть самой собой, впервые влюбился и передал Лу через друга просьбу выйти за него замуж. Лу и его отвергла, хотя его идеи её захватили, она оценила масштабы его как мыслителя: «Пророк, который пришёл слишком рано». Ей было близко его полное отрицание авторитетов и условностей, что яствовало из его «Весёлой науки», с положениями которой он знакомио её и Рэ. Ницше, немало страдавший от одиночества (хотя и воспевал его), жаждавший понимания и любви, воспринял отказ как ещё один удар судьбы. Но ведь он сам сказал: Amor fati! (Люби свою судьбу!).
Идея тройственного союза, предложенная Лу, в основе которого будет Идеальная Дружба, ужаснувшая Мальвиду фон Майзенбух (её свободомыслие так далеко не простиралось), нашла понимание у Ницше. Троица горячо обсуждала, какое место выбрать – Париж, Берлин или Вену. Это был их интеллектуальный медовый месяц. По инициативе Ницше против воли Рэ появилось знаменитое фото: Лу сидит в повозочке, запряжённой друзьями-соперниками, а в руке у неё кнутик. Оно станет главной уликой против Лу. Интриги сестры Ницше Элизабет, ненавидевшей Рэ как еврея, а Лу как «русскую проститутку» (и оба покушались на её брата), а также элементарная мужская ревность не позволили плану целомудренного сожительства троих осуществиться. Ницше мучительно переживал разрыв с Лу, писал ей полные отчаяния письма. Ещё недавно он уверял, что «она быстрая, как орёл, сильная, как львица, и при этом очень женственный ребёнок». «Вряд ли когда-либо между людьми существовала большая философская открытость, чем между мною и Лу Саломе». Теперь же «совершенный друг» в его глазах превращается в «воплощение совершенного зла». Однако его друг Петер Гаст утверждал, что «именно Лу вознесла Ницше на гималайскую высоту чувства». Правда, с этой высоты он свергнулся в бездну безумия. Многие считают, что «Заратустра» родился из иллюзий Ницше о Лу. И знаменитый афоризм «Ты идешь к женщине? Не забудь взять плётку!» – следствие горького опыта его разрыва с ней. А Лариса Гармаш даже назвала своё эссе о Лу Саломе «Так говорила Заратустра».
Главной целью отъезда Лу в Европу было получение образования. А потому вместе с Рэ, доброта которого была бесконечна, они едут в Берлин, поселяются вместе, но не в общей постели. Он называет себя её братцем. Она очень ловко и экономно управляется с хозяйством, но больше времени проводит в университете. Лу много пишет. В 1885 году под псевдонимом Генри Лу выходит её книга «Битва за Бога», критика встретила её «на ура». Два года спустя она неожиданно соглашается на брак с университетским профессором, специалистом по фарси Андреасом, который грозил самоубийством в случае отказа. Лу поставила условие: брак их будет платоническим, никакого секса. Он надеялся, что девичья блажь пройдёт, но ошибся, а брак продлился 43 года. Бедняга Рэ расстался с Лу, а через годы до неё дошла весть: путешествуя в горах, он сорвался с высоты и погиб. Было ли это случайностью или самоубийством?
В это же время в лечебнице для душевнобольных умирает Ницше. Не дожидаясь его конца, Лу написала большое эссе «Фридрих Ницше в зеркале его творчества» (1894), проявив глубочайшее понимание его личности, настоящий памятник философу-поэту.
В 1890 годы выходит её книга «Женские образы Генрика Ибсена», за ней – повести «Руфь», «Феничка», «Дети человеческие». Она состоялась как писательница. Ей было за 30, когда, почувствовав правоту Ницше, утверждавшего, что «в человеке соединяются тварь и творец», она рассталась со своим девством. Она выбрала Георга Ледебура, одного из основателей социал-демократии. Покинув его, как покидала она всех своих последующих мужчин, среди которых были известный писатель Франк Ведекинд и менее известные фигуры, Лу отправилась в Париж, затем в Петербург. Родину она не забывала, и, хотя в ней не было ни капли русской крови и писала она по-немецки, русское начало присутствовало в ней в высшей степени и определило главный роман её жизни.
Юный Рильке познакомился с Лу Саломе у писателя Якоба Вассермана, слава которого – роман «Каспар Хаузер» – была впереди. Он открывал начинающему поэту сокровища русской литературы, которая того живо интересовала. Лу было 36, а Рильке – 21 год. Зеркально отразилась ситуация её знакомства с Ницше: тогда он был много старше, теперь – она. Лу сразу поняла, кто перед ней, и предрекла ему будущее великого поэта. Она посоветовала сменить имя «Рене» на более мужественное немецкое «Райнер». Рильке сразу признал её лидерство: «Твои струны так богаты, и, сколько бы я ни шёл, ты всегда будешь впереди меня». С Лу он испытал счастье быть понятым и ведомым родственной и одновременно более сильной душой, счастье обнаружить в возлюбленной мучительно недостававший материнский образ. Помимо того, что Рильке нашёл в ней воплощение Вечно-женственного, по которому томились русские символисты, она оказалась способна к со-творчеству, и он мог делиться с ней самым сокровенным: мыслями об искусстве. 600-страничный том их переписки – лучшее тому свидетельство.
Лу Саломе подарила ему Россию, которую он назвал своей второй родиной. Дважды она ездила с ним туда в 1899 и в 1900 гг. Вместе они побывали у Льва Толстого в Москве и Ясной Поляне. В Петербурге она познакомила его с Репиным, сыном Крамского, с Леонидом Пастернаком, Александром Бенуа, искусствоведом Павлом Эттингером, крестьянским поэтом Спиридоном Дрожжиным. Они побывали в Абрамцево, много путешествовали по русским городам и весям, посетили Киев. Они совершили незабываемую поездку по Волге. Сойдя на берег, останавливались в настоящих крестьянских избах и были счастливы, как дети. Райнер восхищался и всё более проникался духовностью русской культуры, а Лу стала для него воплощением манившей своей загадочностью России.
Поэт посвятил ей стихи, вошедшие в его новый сборник «Часослов», с которого начинается настоящий Рильке:
Закрой мне слух – тебя услышу я,
затми мне зренье – всё равно замечу,
без языка я буду звать тебя
и побреду без ног тебе навстречу.
Мне руки вырви – сердцем обниму…
и будет мозг мой биться, стоит лишь
тебе унять моё сердцебиенье,
а если ты мой мозг испепелишь,
всей кровью вознесу, продлив мгновенье.
(Пер. К. Азадовского)
Три года созвездие этой любви-дружбы управляло его жизнью. И хотя он был единственным, кого она любила, она рассталась и с ним. Впоследствии они не раз встречались: она приезжала в Париж, где он был секретарём у Родена, Рильке дважды посещал её в Гёттингене, куда Андреас получил назначение. На конгрессе прихоаналитиков Лу познакомила его с Фрейдом, и Фрейд радушно принял поэта в своём доме в Вене, в годы войны она ездила к нему в Мюнхен. В 1924 году Рильке приглашал Лу приехать к нему в Швейцарию хоть на год. К тому же они все годы были связаны эпистолярно вплоть до его смерти от лейкемии на исходе 1926 г. . Он посылал ей свои книги о Ворпсведе, об Огюсте Родене, роман «Записки Мальте Лауридса Бригге», с нетерпением ждал её откликов и пространно отвечал на них. Задолго до публикации «Часослова», «Новых стихотворений», «Дуинских элегий» и «Сонетов к Орфею» он шлёт ей от руки переписанные стихи, подчас первоначальные варианты, рассказывает о том, как они приходили к нему. Он спешит узнать мнение о них «дорогой Лу». В 1928 году она опубликовала свою книгу о нём – «Райнер Мария Рильке».
В начале ХХ века Лу Андреас-Саломе известна в Германии. В кругу её знакомцев и приятелей Герхардт Гауптман, Артур Шницлер, Гуго фон Гофмансталь, Макс Рейнхардт. Она много путешествует с доктором Пинельсом (Земеком), но всё больше проявляет интерес к психоанализу. Когда она узнаёт, что их экономка беременна от её мужа, она не выражает никакого неудовольствия и внимательно наблюдает как бы со стороны за своими эмоциями, всё фиксирует, т.е. ставит эксперимент на себе. Подвергать анализу собственную душу – не самое лёгкое занятие. А ведь этим занимался её Фридрих! Ницше даже называл это «моральным расчленением». Он утверждал, что человек, желающий познать истину, должен вначале познать себя. Потому и она, когда писала о Ницше, говорила о нём прежде всего как о человеке – одиноком, самоуглублённом отшельнике, чуждом всем пришельце, склонном к метаморфозам. Увы, тогда о психотерапии ещё не знали. А девочку, выросшую в их доме, она удочерит в 1933 году, и Мария будет при ней неотлучно вплоть до кончины.
В эти годы не только Фрейд, но и другие исследователи пришли к выводу, что «секс и голод правят миром». Сексуально искушённая и при этом совершенно свободная от своих партнёров – многие были «рыцарями на час», Лу исследует проблему пола и в 1910 году выпускает книгу «Эротика», которая выдержала в Европе 5 переизданий. В России, где всегда запаздывают, её перевод появился в 2011 г. в издательстве Ижевска.
Лу Саломе была психоаналитиком от Бога. Но лишь в возрасте 50 лет в 1911 году на психоаналитическом конгрессе в Веймаре она знакомится с Зигмундом Фрейдом и в течение двух лет работает рядом с ним. Лишь в 1958 году были опубликованы её дневники 1912-13 годов – «В школе Фрейда». Многие удивлялись тому, что после знакомства и близости с великими романтиками, обитавшими на горних вершинах, она вобрала в себя «суровый реализм» Фрейда. Она отговаривалась тем, что выросла среди русских, а они склонны к самокопанию.
Лу – единственная, кто отказался лечь на знаменитую кушетку Фрейда и после этого не утратила его дружеского расположения. Он высоко ценил её. Точно, как некогда Ницше внушал ей, что она самостоятельно пришла к его философии, так и Фрейд утверждал: «Я начинаю мелодию, обычно очень простую, Вы добавляете к ней более высокие октавы; я отделяю одну вещь от другой, Вы соединяете в высшее единство то, что было раздельно». Приверженностью к синтезу она обязана кумиру юности Спинозе.
В школе Фрейда она пережила свой последний роман. Доктор права Виктор Тауск в возрасте Христа был самым успешным из учеников Фрейда и, что немаловажно, энтузиастом Спинозы. 50-летняя Лу, статью и всем существом соответствующая образу Мандельштама «Сёстры – тяжесть и нежность», очаровала Тауска. Её sex–appeal был по-прежнему силён, но она ценила в мужчине не сексуальность, а интеллект, и исследование Тауска о Спинозе и психоанализе её настолько увлекли, что она о них даже написала Рильке, отослав ему очерк Тауска. Однако отношение Фрейда к нему ухудшились: он увидел в нём отступника, «сектанта», каковыми стали в своё время Юнг и Адлер. Дело шло к разрыву. Между тем, Лу, продолжая защищать его перед Фрейдом и материально помогать его семье, от близости отказалась. Обе неудачи оказались фатальными: Тауск покончил с собой.
Последние 25 лет её жизни принадежали психоанализу. Отказавшись от беллетристики, она ушла в науку, ею написано около 140 статей. Она открыла в Гёттингене психотерапевтическую практику. Спокойная манера разговора и великий дар внушать доверие привлекли к ней многих пациентов. Её успехи были настолько велики, что её пригласили на полгода в Кёнигсберг прочесть курс лекций по психоанализу медперсоналу и руководить практической работой с больными. Это было признание.
Отношения с Фрейдом продолжались. Он посетил Андреасов в Гёттингене. В 1921 году она с мужем гостили у Фрейдов в Вене. 60-летняя Лу подружилась с младшей дочерью Фрейда Анной, которой было 26. Анна стала выдающимся детским психиатром, вместе с ней Лу писала работу о детских мазохистских сексуальных фантазиях. Том её переписки с Анной Фрейд будет издан в 2001 г.
Последний раз она видела Фрейда в 1928 г. в Берлине. Он уже болел, перенёс несколько операций по поводу рака челюсти. Встреча была для него как глоток эликсира молодости. Через 3 года она издала книгу «Моя благодарность Фрейду». Он был для неё больше чем Учителем – Отцом. В письме 1935 года читаем: «Если бы вместо того, чтобы писать Вам, я могла хоть 10 минут смотреть в Ваше лицо – лицо отца над всей моей жизнью». 2 тома их переписки изданы в 1966 г.
Лу Саломе умерла в 1937 году, пережив Андреаса на 7 лет. Её прах подзахоронили в его могилу, наконец они оказались в одной постели. Уходя, она произнесла: «Всю свою жизнь я работала и только работала. Зачем?» Спустя 20 лет вышла надиктованная ею книга «Моя жизнь. Прожитое и пережитое».
О Лу Саломе написаны книги и сняты кинофильмы. Стихотворение Арсения Тарковского и о её посмертной судьбе:
Мы все уже на берегу морском,
И я из тех, кто выбирает сети,
Когда идёт бессмертье косяком.
Грета Ионкис
Эта рассылка с самыми интересными материалами с нашего сайта. Она приходит к вам на e-mail каждый день по утрам.