Левые шведские эсдеки: очарование зла?

«Отродясь такого не бывало,
И опять то же самое…»
В.С.Черномырдин, экс-премьер РФ

Виктор Степанович Черномырдин, пусть земля ему будет пухом, не был лицемером и выражался прямо. Он, чья жизнь, по его собственным словам, «…прошла в атмосфере нефти и газа», оставил нам, говорящим на русском, десятка два первоклассных, убойных цитат, помогающих жить в этом не лучшем из миров. Его слова, помещенные в эпиграф, точно оценивают, по мнению автора, высказывания части левого крыла социал-демократической рабочей партии Швеции (далее – СДРПШ), очарованной улыбками разного рода душегубов. Вот, например, молодые левые эсдеки несут десятки портретов Сталина (конец 40-х или начало 50-х прошлого века). Они похожи на стадо холеных, непуганых коров и быков, несущих портреты Волка, который на их пастбище не появлялся, а неустанно печется о хорошей жизни стада на каком-то заграничном пастбище, куда они, тем не менее, перебираться не хотят.

Хоть и не будут шведские социал-демократы читать эту статью, может кто-нибудь, когда-нибудь перескажет им приводимые автором ниже советы В.С.Черномырдина:

– «Надо делать то, что нужно нашим людям, а не то, чем мы здесь занимаемся»,

– «Есть еще время сохранить лицо. Потом придется сохранять другие части тела».

Цену высказываниям части левого крыла СДРПШ можно определить, приняв во внимание три нижеследующих эпизода.

Пять минут времени Сталина для малодушного посла Сёдерблума (вечер 15 июня 1946 г.)  

В журнале посетителей кремлевского кабинета Сталина 15 июня 1946 г. написано, что в тот день прием начался с того, что к Сталину в 20 час. 55 мин. прошел замминистра иностранных дел С.А.Лозовский, ведавший, в частности, дипотношениями со Швецией. Через 5 минут за ним последовали заканчивающий миссию в Москве посланник Швеции Стаффан Сёдерблум, представлявший в то время социал-демократическое правительство Таге Эрландера, и советник Ульф Барк-Хольст. Сёдерблуму была оказана неслыханная честь. Сталин встречался в то время лишь с американским и британским послами, да и то в тех случаях, когда они привозили личные послания Трумэна и Эттли. А тут, в виде исключения, шведа допустили к Самому и выделили …целый час времени!

Для Лозовского это стало сюрпризом: лишь 14 июня ему сообщил об этом Молотов по телефону, добавив, что швед, видимо, затронет вопрос о пропавшем в Будапеште секретаре шведской миссии в Венгрии Валленберге. Лозовский все больше утверждался в своей мрачной догадке: его дни в МИДе сочтены: с ним перестали советоваться, а сейчас он должен быть и переводчиком на этой встрече со шведами… Как это понимать?

Он хорошо помнил ту весну 1939-го, когда Хозяин убрал из МИДа Литвинова, а заменивший его Молотов произнес вмиг ставшими известными слова о конце «литвиновской синагоги». И вопреки этому вдруг кончилась его двухлетняя опала на посту директора Гослитиздата, и он получил пост замнаркома иностранных дел. Видимо, Хозяину в то время не хотелось сильно радовать фашистов и напрягать еще нужных заграничных друзей. Теперь же Хозяин не церемонится ни дома, ни с оставшимися друзьями за границей. Но он, Лозовский, еще и начальник Совинформбюро… Может там оставит доживать…

Без пяти девять Лозовский встал, пригладил жиденькую бороденку, оправил мидовский вицмундир с золотым шитьем и генеральскими погонами и прошел в Его кабинет.

Подобное отношение Сёдерблум «заслужил» своим малодушным и угодливым поведением в деле пропавшего в Будапеште секретаря шведской миссии в Венгрии (а неформально и посланника американского совета по делам военных беженцев и еврейской общины Стокгольма), который спас в этом городе, находившимся в стодневной осаде и превратившимся в сущий ад, десятки тысяч евреев, подвергавшимся неслыханным зверствам со стороны нацистов и салашистов.

17 января 1945 г. секретарь был арестован СМЕРШ по распоряжению замнаркома обороны Булганина. Учитывая, что Булганин был лишь войсковым писарем Сталина, это был приказ Самого. В апреле 1945 г. шведская миссия в Венгрии вернулась на родину через Москву. Не хватало лишь Рауля Валленберга, который оказался 9 февраля 1945 г. на Лубянке, а затем был переведен в Лефортово.

Уже в самом начале поисков Седерблум твердо считал, что Валленберг погиб. Он отверг предложенную шведам помощь американского посла Гарримана в этом деле. Шведский писатель и журналист Ингрид Карлберг в книге «Здесь комната стоит пустая и ждет тебя… Повесть о Рауле Валленберге», изданной в 2012 г. к 100-летию рождения пропавшего героя, писала о советских намеках на обмен Валленберга. Намеки эти, однако, прекратились, когда Сёдерблум в беседах с советскими дипломатами намекнул, в свою очередь, что было бы хорошо, если бы мать Рауля получила бы некое известие, что ее сына больше нет в живых. Такая угодливость заслуживала награды, и Седерблума допустили к Сталину (не в связи с делом Валленберга, т.к. по мнению советской стороны такого «дела» и не существовало вовсе, а в связи с тем, что Сёдерблум завершал своё пребывание в Москве и настойчиво просил Молотова, чтобы его принял Сталин, подчеркнув тем самым, насколько хороши отношения между двумя странами и, конечно, как велика заслуга в этом его, Стаффана Сёдерблума). Еще не зная, будет ли этот разговор вполне гладким, отвели, на всякий случай, целый час. Так было решено в кабинете Сталина 13 июня 1946 г. в ходе почти трехчасового заседания политбюро, в котором приняли участие заместители Молотова Вышинский и Деканозов (что было крайне необычно). Кроме Молотова присутствовали еще четыре члена политбюро: Берия, Жданов, Маленков и Микоян.

В 1980 г. записка Сёдерблума о встрече со Сталиным была обнародована. «Сталин показался мне здоровым и бодрым, он излучал энергию. Его невысокая, но ладно сбитая фигура, а также правильные черты лица производили очень благоприятное впечатление.

Тон голоса и манеры также создавали впечатление приветливости».

(Очарованный, околдованный Сёдерблум…). Сталин великодушно спросил Сёдерблума есть ли у него просьбы, пожелания… Сёдерблум начинает разговор о Валленберге и… вновь угодливо замечает, что Валленберг должно быть уже мертв… Сталин расслабился и позволил себе «повалять ваньку»: озабоченно и тепло попросил продиктовать ему по буквам имя и фамилию этого пропавшего шведа, старательно записал продиктованное в блокноте, обещал лично проследить за расследованием … и через пять минут прекратил аудиенцию. Шанс был потерян.

В 1980 г. журналисты теребили Сёдерблума, тогда уже 79-летнего пенсионера, расспросами о той встрече. Вот что он им ответил: «Я не считаю, что действовал в тогдашних обстоятельствах слабо или трусливо. Я делал, что мог, и мне удалось поднять этот вопрос до решения его на самом высоком уровне». Бывший тогда, в 1946 г., премьер-министром, социал-демократ Таге Эрландер сконфуженно прокомментировал рассекреченные документы так: «между Седерблумом и Сталиным состоялась опасная беседа, опасная и, возможно, гибельная. Предпочтительнее, если бы ее вообще не было».

До конца отпущенного Сёдерблуму часа (и так удачно сэкономленного) Сталин оставался с Лозовским, давая указания по делу того самого шведа, о котором он был хорошо осведомлен. Расспросив Лозовского о новом посланнике, полномочном министре Швеции Гуннаре Хэгглёфе, которому предстояло вскоре вручить верительные грамоты Швернику в присутствии Лозовского, Сталин запретил касаться в беседе с Хэгглёфом темы Валленберга и подробно втолковывал Лозовскому о целом ряде мероприятий, которые должны провести «венгерские товарищи» (и прежде всего, Ласло Райк, член политбюро венгерской компартии, министр иностранных дел ВНР) для подтверждения версии о том, что Рауль Валленберг погиб в Будапеште во второй половине января 1945 года.

Затем четверть часа получил, в присутствии Лозовского, посол Сергеев по случаю назначения в Аргентину. Когда Лозовский вышел вслед за Сергеевым, Сталин проводил его долгим взглядом: больше этот неприятный человек не придет в Его кабинет, примерно через месяц он вылетит из МИДа, а придет час и из кресла начальника Совинформбюро. А там – и сведение счетов с еврейским антифашистским комитетом, который этот субъект курирует…

После ухода Лозовского и Сергеева вошли на пять минут Берия, Жданов, Маленков, Микоян и генерал-полковник Штыков, ведавший корейскими делами. В 22 час. 25 мин. прием у Сталина закончился…

Май фон Дардель, мать Рауля не дождалась сына. Вместе со своим мужем они, почти одновременно, приняли яд в 1979 году после очередного фальшивого известия о судьбе Рауля. Под некрологом стояло и имя Рауля, как будто он был жив и скорбел о смерти близких. В 1989 г. по указанию Горбачева найти что-то для родственников Рауля, его сводные брат и сестра получили из рук шефа КГБ пакет «совершенно неожиданно свалившийся с верхних стеллажей при ремонте». В пакете был, в частности, дипломатический паспорт Рауля Валленберга.

Министр Унден: «Так вы полагаете, что господин Вышинский лжет?.. это совершенно неслыханно» (1947 г.)

После отъезда из Москвы Сёдерблума и Барк-Хольста Швеция стала представлять СССР меморандум за меморандумом относительно судьбы Валленберга. Это заставило советскую сторону попытаться покончить с этим надоевшим делом. 16 августа 1947 г. первый замминистра иностранных дел СССР Андрей Януарьевич Вышинский заявил,что его министерство действительно получило в свое время известие о том, что меры по охране г-на Валленберга были советскими военными властями приняты (согласно сообщению Деканозова Сёдерблуму в январе 1945 г.), но оно не подтвердилось. Короче, «Валленберга в Советском Союзе нет, и он нам не известен». Нота заканчивалась «предположением», что Валленберг либо погиб во время боев за Будапешт, либо был похищен или убит нацистами или салашистами.

Ответ Вышинского впечатлил министра иностранных дел Швеции Бу Эстен Ундена, члена СДРПШ и принадлежащего к ее левому крылу. Политические взгляды этого профессора права в конце 40-х годов ХХ века совпадали с мнением советских дипломатов по ряду аспектов советской внешней политики (очарованный улыбкой Сталина…). Позже он признавался, что совершенно не мог предположить, что такая блестящая личность, как Вышинский, была способна на беспардонную ложь (не может брехать Ягуарьевич, не может и все тут…). А ведь мог почитать отчеты о московских открытых процессах 30-х годов ХХ века, о их главном действующем лице, о том, как Вышинский позволил себе расслабиться и без всякой на то нужды поглумиться над уже осужденным на смерть наркомом Аркадием Розенгольцем, во весь голос высмеивая найденный при аресте в кармане его брюк еврейский амулет, положенный туда женой Розенгольца в надежде, что амулет сохранит жизнь ее мужу (такая вот тонкая, блестящая личность этот антисемит Ягуарьевич). А как насчет «царицы доказательств» Ягуарьевича? Неужели доктор права (римского права!) демократической страны мог мириться с этим? Сомневающихся в МИД Швеции Унден заставил молчать, но нельзя было заставить молчать шведскую прессу и некоторых депутатов риксдага. В декабре 1947 г. три депутата риксдага выдвинули кандидатуру Валленберга на Нобелевскую премию мира. В ответ на это советские власти впервые решились на обсуждение дела Валленберга в печати. Советский журнал «Новое время» сообщил, что в Швеции развернута новая кампания клеветы на СССР, из некоего антисоветского старья вытащили на свет т.н. «дело Валленберга». Статья не объясняла, кто он, Рауль Валленберг, вообще не упоминалось о гуманитарной миссии шведского дипломата в Будапеште. Дело Валленберга в статье называлось результатом «подлой деятельности шведских «сводных братьев» американских поджигателей войны».

Лишь волею судьбы, несколько месяцев спустя, друг Валленберга и его коллега по Будапешту Пер Ангер был переведен в политический отдел МИДа Швеции, где среди прочего ему было поручено вести быстро пополняющееся досье Валленберга. Изучая эти документы, Ангер пришел к выводу, что отношение Сёдерблума к делу было губительно малодушным, а заверение Вышинского – лживым. По мнению Ангера, Валленберг был жив (по крайней мере, до середины 1947 г.). Про своего же босса Ундена Ангер поведал в книге «С Раулем Валленбергом в Будапеште» только много лет спустя, что тот с готовностью принял заверения Вышинского о том, что Валленберга на территории СССР нет.

В отличие от карьерного дипломата Ангера, журналист Рудольф Филипп, австрийский еврей, убежавший из Австрии в Швецию после аншлюса, ждать и молчать не хотел. Он убедил шведскую общественность начать борьбу за Рауля Валленберга. Был создан Комитет гражданского действия в защиту Валленберга. В ноябре 1947 г. Унден вынужден был встретиться с активистами Комитета.

Он сообщил собравшимся, что по-прежнему считает Валленберга погибшим в Будапеште или его пригородах. Ги фон Дардель возразил, что существуют доказательства, что его сводный брат жив и находится в руках у русских. И вот что было дальше (цитата из книги Дж. Бирмана «Праведник. История о Рауле Валленберге, пропавшем герое Холокоста»): «Унден усмехнулся. С какой целью, спрашивается, русским его удерживать? Госпожа Биргитта де Вилдер-Белландер, одна из наиболее активных деятельниц комитета, вмешалась, заявив, что очевидно они посчитали его шпионом.

– Что?! – скептически воскликнул Унден. – Так вы полагаете, что господин Вышинский лжет?

– Да, полагаю, – ответила она.

Унден был в ярости.

– Это неслыханно, – восклицал он, – это совершенно неслыханно».

Ян Мюрдаль, Биргитта Даль – очарованные улыбкой Пол Пота (1976-1979 гг.)  

12 августа 1978 года делегация общества шведско-кампучийской дружбы прибыла в Демократическую Кампучию красных кхмеров. Вернувшись домой, четверо шведов заявили, что коммунистическая революция под водительством Пол Пота (Брата №1) должна послужить примером для других стран.

Уже в 1979 г. после вторжения Вьетнама в Камбоджу и изгнания красных кхмеров мировая общественность узнала, что за три с половиной года правления Пол Пота страна лишилась четверти населения: почти два миллиона человек были казнены или погибли от голода, непосильного рабского труда и болезней. Как могло случиться, что шведская делегация ничего не разглядела, не подняла голос против одного из самых кровавых режимов второй половины ХХ века? Уже в наши дни молодой шведский писатель Петер Фрёдберг Идлинг прочел восторженный отчет той шведской делегации и провел собственное расследование, о котором рассказал в книге «Улыбка Пол Пота». Радужные заметки шведов, посетивших Демократическую Кампучию, назывались «Кампучия между двумя войнами» и были опубликованы весной 1979 г. Четыре автора: санитар психиатрической клиники, он же председатель общества той самой дружбы, студентка, ныне профессор, которая очень опасалась, что та давняя история помешает ее академической карьере (к глубокому сожалению автора, нет, не помешала), журналистка и левый писатель с мировым именем Ян Мюрдаль. Та журналистка выведена в книге Идлинга под вымышленным именем стесняется чего-то… Она была замужем за камбоджийцем, которого встретила во Франции несколькими годами раньше. Была лучше всех знакома с молодыми камбоджийцами леворадикальными интеллектуалами. Ее муж, революционер, когда-то работал в представительстве Камбоджи в Восточном Берлине. Когда шведы совершали свое тысячекилометровое путешествие по Камбодже, его, скорее всего, уже не было в живых – был раздавлен революцией, за которую боролся. Шведы полагали, что он просто слишком занят своими революционными делами, чтобы встретиться с ними (лицемеры… спросить-то побоялись, значит, понимали, что есть опасность не вернуться в этом случае в загнивающую нереволюционную Швецию).

Пятидесятилетний в то время Ян Мюрдаль был сыном четы Нобелевских лауреатов, принадлежащих к элите СДРПШ, Гуннара и Альвы Мюрдаль.

Отец Яна получил Нобелевскую премию по экономике в 1974 г. совместно с Ф.Хайеком. Деньги взял (не пахнут же!), а потом не постеснялся заявить, что премию эту следовало бы упразднить, если ее вручают таким реакционерам, как Хайек и Фридман (его можно понять, он получил бы в таком случае в два раза больше…). Мама Альва стала лауреатом Нобелевской премии мира 1982 г. (работала в ЮНЕСКО, занималась проблемами разоружения), в 30-х годах ХХ века пламенно призывала к улучшению генофонда нации путем стерилизации «неполноценных» (ныне СДПРШ предпочитает не вспоминать об этом). Сын Ян начинал молодым социалистом, потом молодым коммунистом, вот уже полвека числится беспартийным (при этом его давно сопровождают слухи о тесной связи с компартией. В молодости работал на фестивалях молодежи и студентов в Будапеште (1949 г.), Берлине (1951 г.), Бухаресте (1953 г.) и Москве (1957 г.). Сторонник маоизма – получил известность после публикации книги «Репортаж из китайской деревни» (1963 г.). Сторонник красных кхмеров (но только до их разоблачения, разумеется…). С Идлингом встретиться отказался и ограничился одной фразой по телефону: «Я видел, то что видел, и об этом я уже написал». Является сторонником неограниченной свободы слова (между тем, когда его любимые красные кхмеры говорили кому-то: «Ты свободомыслящий человек, товарищ», это не было комплиментом, это был смертный приговор. Ревниво печется о своей прижизненной и посмертной славе. Литературное «Общество Яна Мюрдаля» ежегодно вручает Ленинскую (!) премию Яна Мюрдаля и малую премию Яна Мюрдаля (премию Робеспьера!). Одной из задач общества является оцифровка произведений этого деятеля для благодарных потомков…

Осенью 1976 г. на Шведском радио обсуждали развитие Демократической Кампучии. Среди участников передачи была депутат риксдага от СДРПШ Биргитта Даль. Позднее она стала спикером риксдага Швеции. Тогда, через полтора года после победы красных кхмеров, она сказала: «Мы все знаем, что многое, а может быть, даже почти все, из того, что сейчас говорят и пишут о Камбодже, ложь и спекуляции. Эвакуировать население Пномпеня было совершенно необходимо. Было необходимо быстро наладить производство продовольствия, и это потребовало больших жертв от населения. Но сегодня наша проблема не в этом. Проблема заключается в том, что у нас нет знаний, нет прямых свидетельств, чтобы опровергнуть всю ложь, которую распространяют враги Камбоджи».

Весной 2005 г. революции во Вьетнаме и Камбодже обсуждались в Стокгольме, в здании ABF (Просветительного общества рабочих). Среди участников вновь была та самая Биргитта Даль. Она сказала: «Это неправда, что мы поддерживали Пол Пота». (В.С. Черномырдин и тут не растерялся бы. Вот его убойная цитата для такого случая: «Принципы, которые были принципиальны, были непринципиальны». Умри, лучше не скажешь…).

Евгений Перельройзен (Хайфа, Израиль)