Михаил Лемхин | Обзор DVD # 4: «Декалог. «Короткий фильм об убийстве». «Короткий фильм о любви» (1988)

Dekalog. A Shot Film About Killing. A Shot Film About Love. Films by Krzysztof Kieslowski. 1988. Blu-Ray& The Criterion Collection. («Декалог. «Короткий фильм об убийстве». «Короткий фильм о любви». Режиссёр Кшиштов Кеслёвский). На польском языке с английскими субтитрами. 4 диска.

Кшиштофа Кислёвского (1941-1996) нередко называют последним великим режиссёром двадцатого века. Его фильмы смотрят не только в Европе, но и в довольно безразличной к авторскому кино Америке. Основной корпус работ Кислёвского издан и в Европе, и в Америке на DVD, а сейчас и там, и тут переиздаётся на дисках Blu-Ray.

Загляните в любой книжный магазин. По количеству посвящённых ему книг, Кислёвский несомненно войдёт в пятёрку рекордсменов. И вне всяких сомнений обгонит любого европейского режиссёра последней четверти 20 века. Википедия к статье, посвящённой Кислёвскому, прилагает список из 40 посвящённых ему книг на английском языке. На круг выходит, что в течение 20 лет, прошедших после смерти режиссёра, только на английском о нём выходило по две книжки в год.

***

Закончив киношколу в Лодзи, Кшиштоф Кислёвский увлёкся кинодокументалистикой: «В то время меня интересовало всё, что способна запечатлеть камера документалиста. Вообще нас (молодых кинематографистов – М.Л.) очень увлекало отображение окружающей действительности. Мы чувствовали, насколько это актуально. Коммунистический миф фактически не был описан. Вернее был, но так, как он должен выглядеть в идеале, а не так, как обстояло дело в реальности».

При этом Кислёвский был убеждён, что «жизнь каждого человека есть готовый сюжет. Зачем придумывать события, если они и так происходят в реальной жизни? Нужно их просто зафиксировать».

Это была теория. Практика внесла в неё свои поправки.

Вот, например, Кислёвский рассказывает о работе над фильмом «Первая любовь» (1974). Герои фильма – молодая пара Ядя и Ромек.

По теории Кислёвского-выпускника киношколы, вмешиваться в то, что происходит перед объективом, нельзя. Но здравый смысл подсказывал, что это необходимо. «В этом фильме нам пришлось кое-какие события подталкивать и даже провоцировать, – признаётся Кислёвский. – Другого выхода не было – нельзя же держать группу в полной готовности двадцать четыре часа в сутки. Фильм делался около восьми месяцев, а съёмочных дней набралось не более тридцати-сорока. Я просто был вынужден подстраивать ситуации, в которые герои и так бы попали, но в другой день или в другое время. Вряд ли хоть одна из них оказалась надуманной. Например, сцена в жилищном кооперативе – разумеется, я заранее отправился туда с камерой, но квартиры они добивались на самом деле.

И диалогов никто специально не писал. Скажем, я принёс Яде и Ромеку книги «Молодая мать» и «Развитие плода», дождался, когда они начнут обсуждать прочитанное, – и снял их разговор. Они решили выкрасить свою комнатку в фиолетовый цвет – я запечатлел, как это происходило. Напустил на них милиционера, заявившего, что они в квартире не прописаны и, следовательно, живут нелегально. Вот это, конечно, была явная провокация. Я просто знал одного относительно безвредного милиционера /…/ Но многие ситуации просто складывались сами собой. Свадьба – снимаем. Роды – снимаем».

То есть реальность подсказывает, что не просто «фиксируем» происходящее, но и подталкиваем и провоцируем. И уже не всё, а лишь «многие ситуации» просто складывались сами собой.

Пострадал ли от этого фильм? Утратил ли он свою достоверность? Конечно, нет. Хотя, строго говоря, он перестал быть документом.

Но, как выясняется, зрителя убеждает не документальность как таковая, а достоверность человеческих реакций, и в этом смысле так называемое документальное кино совершенно ничем не отличается от так называемого игрового.

Кислёвский задумал снять роды. В больнице, где Яня собиралась рожать, он договорился с врачами, установили камеру, осветители подготовили «шпаргалку» оператору как ставить свет, звукооператора мужчину заменили женщиной Малгосей Яворской, чтобы поменьше мужиков толкалось в палате. Подготовились и стали ждать.

Телефона у Ромека и Яди, естественно, не было. Договорились, что когда начнутся схватки, Ромек из автомата позвонит ассистенту режиссёра Дзюбу, а тот оповестит Яворскую, Кислёвского и оператора Яцека Петрицкого.

Две недели Дзюб дежурил у телефона, и от напряжения ли или от чего-то другого однажды ночью, как выразился Кислёвский, «сорвался с катушек» – отправился в бар и напился. На улице холодина. Пьяный он сел в автобус, устроился на заднем сидении, пригрелся и заснул. Время – четыре утра. Вдруг чувствует, кто-то его тормошит. В тот же автобус сели Ядя и Ромек: у Яди начались схватки, и Ромек так разволновался, что никому не позвонил. Такси они не нашли, подвернулся автобус.

Стремительно протрезвевший Дзюб обзвонил группу, и через полчаса все собрались в роддоме.

Фантастическая история, не правда ли? Но задумайтесь. С одной стороны, такую историю нельзя сочинить. С другой стороны – включи режиссёр подобное приключение в документальный фильм – никто не поверит.

Мы все знаем, что есть разница между «правдой факта» и «Правдой», так сказать, с большой буквы. Между тем, что на самом деле произошло, и тем, что содержит в себе квинтэссенцию происшедшего.

Звучит просто. Хотя на самом деле не всё так очевидно. Скажем, если вы даёте показания в суде, от вас ждут правды, только правды, ничего кроме правды. Но если вы сочиняете роман или снимаете кинофильм – ваша задача заставить читателя или зрителя поверить в созданный вами мир, поверить той истории, которую вы хотите рассказать. При этом ваша история может опираться на факты и реальные судьбы (так сказать, на правду), а может быть целиком придуманной. Однако правда вашей истории – если она удалась – будет «правдивее» тех фактов, на которые она опирается. Пользуясь, за неимением другого, загадочным, но любимым критиками термином – это будет «художественная правда».

«Работа в документалистике – хорошая школа синтетического мышления», – сказал Кислёвский в одном интервью.

И, конечно, сняв два десятка документальных фильмов, Кислёвский не мог не размышлять о «правдивости» рассказываемых им историй и о границах возможностей документалистики.

«Камера документалиста не имеет права вторгаться в то, что интересует меня больше всего – в область интимного, в частную жизнь людей. Я предпочитаю снимать актёров, симулирующих слёзы при помощи купленного в аптеке глицерина, чем снимать реальных людей, которые плачут, занимаются любовью, умирают».

Сюжеты игровых фильмов Кислёвского переполнены случайными встречами (один его фильм так и называется «Случай»), символическими ситуациями и невероятными на первый взгляд происшествиями. Точнее сказать, вероятными сами по себе, по отдельности, но немыслимыми в такой концентрации. Но вот странно, мы с лёгкостью верим, что люди, оказавшиеся в этих ситуациях, запертые в этих сюжетах, живут настоящей жизнью, и, видя их слёзы, мы не вспоминаем об аптеке и глицерине.

***

И документальные, и игровые фильмы Кислёвского попадали на международные фестивали. На Краковском кинофестивале и на фестивале в Оберхаузене получили несколько призов его документальные фильмы. На фестивале в Манненгейме был отмечен первый игровой фильм Кислёвского «Персонал» (1975), а на Московском фестивале «Кинолюбитель» (1979).

Но настоящую – всемирную – известность, принёс Кислёвскому десятисерийный цикл «Декалог». Показанный на Венецианском кинофестивале, «Декалог» поразил зрителей и ещё больше кинокритиков, присудивших ему приз ФИПРЕССИ (Международной федерации кинокритиков).

«Декалог» – по-гречески десятисловие – десять основных законов, данных Богом Моисею на горе Синай.

Заповедей десять и фильмов тоже десять, но нельзя сказать, что каждый фильм “иллюстрирует” соответствующую ему по порядку заповедь. Речь идёт о другом. Об этических и моральных нормах, сформулированных в этих заповедях.

Кислёвский предлагает десять остродраматических историй, но отношения этих историй с заповедями гораздо сложнее, чем простое иллюстрирование. Более того, почти каждая история может относиться не к одной конкретной, а к двум, трём заповедям.

“Декалог” – это десять историй о людях, живущих в одном довольно унылом “спальном” комплексе на окраине Варшавы. Герои этих десяти фильмов постоянно пересекаются – на лестнице, в лифте, во дворе, заходят друг к дугу в гости. Доктор, скрипачка из филармонии, опять доктор, профессор математической лингвистики и профессор философии, два таксиста, пожилой филателист, его сыновья, один из которых рок музыкант, почтовый работник, ещё один доктор-хирург.

Это люди, которых и мы с вами встречаем каждый день. Они болеют, любят, изменяют, клянутся, раскаиваются, предают.

Герои каждой истории живут своей жизнью. Но почти сразу мы ощущаем присутствие какого-то второго что ли плана – или первого, как посмотреть, – какого-то задника, на фоне которого разворачиваются все эти истории. Можно сказать, что это десять заповедей, можно – что это невыразимое словами чувство принадлежности к чему-то более важному, чем этот жилой комплекс, общество, государство.

Идея «Декалога» принадлежит Кшиштофу Песевичу, адвокату, с которым Кислёвский познакомился во время военного положения (1981-1983), когда он пытался снять документальный фильм о том, как в суде выносятся приговоры. Фильм не состоялся. Но приятельство перешло в соавторство. Вместе с Песевичем Кислёвский написал сценарий фильма «Без конца», затем «Декалога» и всех своих последующих картин.

«Как создавался «Декалог». В середине 80-х годов в стране царил хаос – да и в жизни каждого из нас тоже. Напряженность, ощущение безнадёжности, сгущающегося мрака. В мире – я уже начал понемногу ездить – тоже было неспокойно. Не только в смысле политики – это ощущалось и в повседневной жизни. За вежливой улыбкой скрывалось равнодушие, и я испытывал мучительное чувство, что всё чаще встречаю людей, которые не знают, зачем живут /…/ Работая над “Декологом”, мы много об этом думали. Что такое добро и зло, ложь и правда, порядочность и непорядочность?

Существует некая абстрактная точка отсчёта. Если говорить о Боге, то должен признаться, я предпочитаю скорее Бога ветхозаветного – жестокого, мстительного, не прощающего, требующего непреложного подчинения своим законам. Он предоставляет немалую свободу и тем самым накладывает огромную ответственность. Наблюдает за тем, как человек использует свою свободу, – и со всей беспощадностью либо вознаграждает его, либо карает. В этом есть что-то вечное, абсолютное и безотносительное. Такой и должна быть точка отсчёта, особенно для людей, подобных мне, – слабых, ищущих и не находящих ответа”.

В то время, вспоминает Кислёвский, в Польше было два продюсера: телевидение и Министерство культуры.

Сценарий “Декалога” писался в расчёте на телевидение, но получив деньги, выделенные телевидением на десять часовых фильмов, Кисёвский понял, что в этот бюджет ему не уложиться.

Министерство культуры финансировало студийные фильмы. Кислёвский предложил Министерству сделать за небольшие деньги два кинофильма, которые должны были быть расширенными вариантами телевизионных серий. В Министерстве он сказал, что хочет сделать расширенный вариант “Декалога-5” – “Короткий фильм об убийстве”. Второй сценарий он предложил выбрать из остальных девяти. Выбран был “Декалог-6”, который в расширенном виде получил название “Короткий фильм о любви”.

Таким образом, из двух источников было получено 100 000 долларов. Когда Кислёвский после триумфа “Декалога” и двух расширенных фильмов (прошедших по кино и телеэкранам всего мира) рассказывал, что снял 10 часовых и два полнометражных фильма за 11 месяцев и ещё за полгода смонтировал их, на Западе в это никто не мог поверить. Что касается 100 000 долларов, то за эти деньги на Западе едва ли можно было бы сделать для этих 12 фильмов вступительные титры.

(Кшиштоф Песевич рассказывает, что увлечённый работой Кислёвский хотел снять расширенный вариант “Декалога-9” – “Короткий фильм о предательстве”, но на это не хватило денег).

Кислёвский решил, что снимать фильм должны разные операторы, чтобы фильмы отличались по фактуре изображения один от другого. В результате операторов получилось девять – Пётр Сабоциньский снял два фильма “Декалог-3” и “Декалог-9”.

Нередко Кислёвский снимал утром сцену для одного фильма, днём для другого, а вечером для третьего. Бывало и так, что в одном и том же интерьере происходили события двух разных фильмов “Декалога”, и тогда чтобы сэкономить время и, главное, деньги, два оператора последовательно устанавливали свои камеры, ставили для себя свет, а Кислёвский должен был переключаться с одного фильма на другой.

(При этом Кислёвский, получавший мизерную зарплату, вынужден был ещё и подрабатывать – по выходным дням он вёл в Германии семинары со студентами).

***

После “Декалога” Кислёвскому суждено было снять ещё четыре фильма: “Двойная жизнь Вероники” (1991) и трилогию “Синий” (1993), “Белый” (1994) и “Красный” (1994). Он умер в возрасте 54 лет, во время операции на сердце в Варшаве.

***

Нынешнее издание “Декалога”, прекрасно отреставрированное и трансформированное в системе 4К (то есть, с высокой разрешающей способностью) включает в себя четыре диска: два диска с десятью телефильмами “Декалога”, ещё один диск с двумя кинофильмами – “Коротким фильмом о любви” и “Коротким фильмом об убийстве” и четвёртый диск с дополнительными материалами.

Книги Михаила Лемхина

Вернуться никуда нельзя
Разговоры о кино, фотографии, живописи и театре.

Предисловие Наума Клеймана.
Издательство «Читатель», Санкт-Петербург, 2012, 480 стр.
Книге присуждён диплом Гильдии кинокритиков и киноведов России.
Цена книги $30 (стоимость пересылки внутри США включена).

*******

 “Фотограф щёлкает, и птичка вылетает”

Предисловие Вяч. Вс. Иванова, послесловие Юрия Левинга.
Совместное издания «Американского фонда Булата Окуджавы» (Лос-Анджелес) и и-ва «Читатель» (СПб), 2015.
Книга форматом 8,5 на 8,5 дюйма, 78 страниц.
Цена книги $ 35 (стоимость пересылки внутри США включена).
————————————————————————
Желающий приобрести книги отправляйте чеки по адресу:
Mikhail Lemkhin 1811 38 Ave., San Francisco, CA 94122
(Не забудьте указать обратный адрес, а так же хотите ли вы, чтобы автор подписал вам книгу).