Легенда о Бараке – VII

(по материалам книги Ури Мильштейна, редакция и перевод с иврита Алекса Тарна)

Продолжение. Начало.

Эхуд Барак. Photo copyright: Barak Weizmann

В полдень 9 апреля 1973 года девять ракетных катеров приняли на борт 5 ударных групп, командный пункт Ману Шакеда и прочие поддерживающие звенья.

Около девяти вечера катера бросили якоря напротив Бейрута. Группа Барака на резиновых лодках стартовала около полуночи и вскоре высадилась на берег возле большого отеля. Там их уже ждали три автомобиля с агентами Мосада.

Подъехав к переулку вблизи улицы Верден, они обнаружили там полицейскую машину перед зданием иракского консульства. Продолжив движение, водители из Мосада припарковались на площадке между двумя зданиями, где находились цели. Переодетые туристами спецназовцы вышли из автомобилей и попарно двинулись по улице. Барак, переодетый женщиной, шел в обнимку с Муки Бецером. Муки командовал звеном, которое должно было ворваться в квартиру Абу-Юсуфа. На тротуаре, спокойно покуривая сигареты, стояли два полицейских.

«Эхуд напрягся. Я шепнул ему: «Мы туристы, они уступят нам дорогу». Не уступили. Когда мы проходили мимо, я задел одного из полицейских плечом. Была реальная опасность, что они увидят оружие, которое мы прятали под одеждой, или заметят, что Барак не женщина».

Было заранее известно, что перед домом Абу-Юсуфа находится телохранитель в красном Рено-Дофине. По плану, перед началом операции нужно было убрать его при помощи пистолета с глушителем. Однако никто не позаботился выполнить этот немаловажный пункт программы. Бацар и его люди вошли в подъезд и рванулись по лестнице на шестой этаж. Две другие группы повернули к соседнему зданию: их цели находились там на втором и на третьем этажах.

В этот-то момент и проявил себя забытый телохранитель. Почуяв неладное, он вышел из своего красного Дофина и направился в сторону Барака, который стоял у подъезда, поджидая звено поддержки под командованием Амирама Левина.

Эхуд Барак:

«Вдруг я различил движение в Дофине. Амирама еще не было рядом. Из Рено вышел мужчина, вынул пистолет и стал озираться вокруг. Я открыл огонь, потому что понял, что он увидел либо меня и Амирама, либо звено Амитая Нахмани. Они стояли в освещенном месте. Мы не стали ждать, пока телохранитель выстрелит первым. Он не был уверен, что есть опасность, но рано или поздно обнаружил бы это. Видимо, он намеревался выяснить, кто мы. Если он сразу увидел бы наши автоматы, то вел бы себя иначе: вышел бы с другой стороны машины, перепрыгнул через изгородь и уже оттуда открыл огонь. Так он и поступил после того, как я стал стрелять: вернулся в машину и выпрыгнул с другой стороны. Он успел выстрелить один раз и получил залп».

В этот момент зажегся свет в квартирах Камаля Нацера и Камаля Адвана.

Помимо бойцов СМ и агентов Мосада, группе Барака был придан майор Дов Бар из морского спецназа, командир «подразделения 707», в обычное время занимающегося охраной портов. Его задачей было помочь сухопутным спецназовцам в случае проблем с управлением резиновыми лодками. Барак возражал против участия Дова, но в итоге вынужден был согласиться. Он-то и следовал в обнимку с Амирамом Левином за «парочкой» Барак-Бецер. Вот его рассказ:

«Мы с Амирамом ждали внизу, между пилонами здания. В какой-то момент мы различили подозрительное движение. Кто-то заметил нас. Мы двинулись в сторону дороги, сократили расстояние от телохранителя до десяти метров и открыли огонь. Я стрелял из Узи. Телохранитель прыгнул назад в машину и выбросился с другой стороны. Мы изрешетили машину пулями и гранатами. Тут же появился лендровер с полицейскими. Мы открыли огонь по нему. Лендровер уткнулся в припаркованные машины. Вслед за ним подъехал второй лендровер и тоже был уничтожен».

«Было ясно, что в Дофине кто-то есть. Вышел человек. Я вытащил пистолет, сделал выстрел-другой. Но это было слишком большое расстояние для пистолета, и я перешел на Узи. Телохранитель получил очереди и со стороны Дудика. В это время подъехал лендровер. Дудик и его звено увидели его первыми. Водитель лендровера сбежал… Мы были ограничены в боеприпасах. Кто-то там агонизировал на шоссе, а ребята продолжали тратить на него патроны».

Ожесточенная перестрелка между элитой израильского спецназа и одиноким телохранителем в сердце Бейрута была достаточно громкой, чтобы разбудить террористов. Эффект неожиданности был потерян. Камаль Адвани ждал спецназовцев из группы Амитая Нахмани с «калашниковым» наизготовку.

Эхуд Барак:

«Они обнаружили Адвани стоящим на колене с «калашом» наизготовку. Амитай выстрелил. Он просто успел выстрелить первым. Видимо, Адвани растерялся, увидев перед собой туристов. Наверно, он ожидал солдат в форме и потому опоздал нажать на спусковой крючок. Это выглядело очень плохо. Если бы он начал стрелять вовремя, то мог бы с легкостью попасть в наших, и это сразу изменило бы всю картину».

Звенья, поднявшиеся в квартиры, услышали автоматные очереди снизу и решили, что Барак и группы подстраховки ведут ожесточенный бой с полицией. Они быстро расправились с террористами, а попутно застрелили двух женщин из квартиры напротив, которые на свою беду открыли дверь. К несчастью, это были стюардессы итальянской авиакомпании, которые работали на Мосад, передавая сведения о террористах. В нарушение плана действий, лишь одно звено из трех забрало документы из квартир террористов. Но и эти бумаги, по крайней мере, большая их часть, были забыты в спешке на берегу при возвращении на катера! Вместо того, чтобы действовать по плану, спецназовцы поспешили вниз, дабы принять участие в расстреле третьего лендровера полиции Ливана. Большинство полицейских были убиты до того, как успели сделать хотя бы один выстрел.

«В то время как мы находились в квартире Абу-Юсуфа, не было связи с Эхудом. Я сбежал вниз. Увидел растерзанный Дофин и в стороне лендровер. Минуту спустя подъехал еще один лендровер. Все открыли огонь. Кто-то уцелевший выпрыгнул с заднего сиденья. В него всадили еще очередь. Я попал в него двумя пулями. Тут Амирам сказал, что снова видел движение в Дофине. Я сказал, что тогда надо штурмовать. Мы побежали к машине. Выяснилось, что телохранитель лежит мертвым на тротуаре, так что никакого движения не было».

Расстреляв функционеров ФАТХа, полицейских, телохранителя и осведомительниц Мосада, группа Барака расселась по машинам, и агенты Мосада доставили их на берег. Это тоже противоречило плану, который предусматривал возвращение на катера совместно со спецназовцами десанта и Нахаля под командованием Амнона Липкина-Шахака, которые тем временем взрывали штаб «Народного фронта». Барак не получил разрешения на это существенное отступление от программы по простой причине: его связь с командным пунктом снова оставалась отключенной во все время операции! Вот как он объяснил это в беседе с Ури Мильштейном:

«При разборе операции я чувствовал себя неловко, потому что все знают, что я отключаю связь. Действительно, были такие случаи, когда я выключал устройство связи и продолжал операцию. Но в Бейруте обстояло иначе».

В самом деле? При детальном разборе операции Барак утверждал, что устройство связи было неисправным. Однако проверка по возвращении в Израиль показала, что рация работала без проблем, если не считать того, что главный выключатель пребывал в положении «off». Либо Барак снова последовал своей привычке отключать связь, либо не знал, как включается это устройство. Второй вариант выглядит намного менее вероятным, чем первый.

На берегу Дов Бар просигналил лодкам, которые ждали в полукилометре от берега, и вскоре спецназовцы уже поднимались на борт ракетных катеров. Активная фаза операции, от входа в здания и до сворачивания продолжалась всего 12 минут. Потери составили одного легкораненого, оцарапанного рикошетом от пули своего же товарища (Цви Ливне) в квартире Камаля Нацера. Во время первого разбора, устроенного министром обороны Моше Даяном и начальником Генштаба Давидом Элазаром, Даян заметил, что нет никаких доказательств того, что убитые в квартирах люди были действительно теми, кого намеревались ликвидировать. В самом деле, их застрелили без всякого предварительного опознания… Дадо тоже недоумевал: почему нельзя было ограничиться пистолетами с глушителями? Зачем понадобилось поднимать столько шума? А глава отдела АМАН полковник Менахем Дигли, который командовал СМ до Барака, был недоволен тем, что были захвачены всего лишь документы из квартиры пресс-секретаря Камаля Нацера, да и из тех половину забыли на берегу.

«Операция была выполнена идеально. В противоположность нашим первоначальным ожиданиям, все цели оказались дома. Ливанцы отреагировали неожиданно быстро, прислав на место три лендровера в течение десяти минут. Но в итоге все прошло по плану. Молодые бойцы зарекомендовали себя прекрасно, группа правильно реагировала на события. Что касается ценности самой операции, то, как сказали начальник Генштаба и глава АМАНа, ликвидация этой тройки является очень большим достижением. Из целей, которые были поражены в Бейруте во время операции всех пяти групп, именно «Авива» была центральной, решающей вопрос общего успеха или неуспеха.

Участие в операции Сайерет Маткаль чрезвычайно важно для будущего нашего подразделения. Я надеюсь, что теперь мы застолбили себе место на карте оперативных действий. Это не значит, что в будущем нам не придется драться за свой авторитет, но сегодня он выглядит намного более укрепившимся, чем прежде».

Спустя несколько лет тогдашний заместитель Шакеда полковник Шмуэль Перес скажет: «Это была одна из самых выдающихся операций ЦАХАЛа за всю его историю – самая сложная, самая трудная и самая успешная».

Эта оценка считается общепринятой, начиная с 1973 года. Барак получил за операцию свой четвертый «цалаш». Надо полагать, что Дадо не захотел вникать в детали действий группы Барака. Зато командовавший операцией в целом Эммануэль Шакед прекрасно понимал разницу между тем, с чем пришлось столкнуться группе Барака и испытаниями, выпавшими на долю Амнона Липкина-Шахака, чья группа в 14 человек в ходе ожесточенного боя взорвала семиэтажное здание штаба «Народного фронта», набитое десятками вооруженных террористов.

Липкин-Шахак заслуженно получил за этот подвиг вторую по значимости (после наивысшей – «Знак за героизм») военную награду Израиля: «Знак за мужество». С этими наградами еще не произошло той девальвации, которой к тому времени подвергся «цалаш» («Знак отличия»). Как видно, такое положение показалось Эхуду Бараку ненормальным.

Шакед: «Барак обратился ко мне с просьбой дать такую же награду и ему. Я отказал».

Выполнение задачи «Авива» в рамках операции «Весна молодости» было единственной крупной боевой (то есть не сугубо разведывательной) операцией, которой командовал лично Эхуд Барак в течение всей его карьеры в Сайерет Маткаль. Можно упомянуть также скоротечное освобождение заложников самолета авиакомпании «Сабена» в мае 1972 года и похищение сирийских офицеров с целью принудить Сирию к обмену военнопленными в июне того же года (операция «Ящик»). Характер действий Барака во время «Авивы» был продолжен в увеличенном масштабе на всех дальнейших этапах его военной и политической карьеры. Поэтому полезно еще раз обратить внимание на основные моменты его поведения во время «Весны молодости»:

1) Барак приложил массу усилий для того, чтобы «добыть» для Сайерет Маткаль участие в операциях боевого и диверсионного толка, и это несмотря на то, что бойцы СМ обучались задачам совершенно иного рода (разведка, прослушивание, наблюдение). В чем причина этого странного упорства? Прежде всего, в том, что развед-операции остаются тайными даже для многих людей внутри ЦАХАЛа, не говоря уже о широкой публике, в то время как диверсионные успехи скрыть невозможно, и потому они всегда сопровождаются шумихой. Бараку было недостаточно цалашей, полученных за установку «сверчков» на телефонные линии; для продолжения карьеры ему требовалась всенародная слава.

Цена за легенду о переодетом в женщину храбреце была заплачена немалая. Это не только непрофессиональное исполнение самой акции «Авива», но и наплевательское отношение к своим обязанностям в области военной разведки. Если АМАН вместо того, чтобы наблюдать за противником, занят интригами против Шайетет-13 и спецназа десантников, то нужно ли удивляться тому, что полгода спустя враги застали Израиль врасплох во время Войны Судного дня?

2) Барак добился участия в операции посредством интриг и манипуляций, в обход иерархии командования. Поданный им план был малореальным, но Дадо утвердил его, поверив Бараку на слово. Причиной этого решения было не высокое качество плана, а способность Барака убедить начальника Генштаба в своей правоте.

3) Главной характеристикой плана было обещание «тихой» ликвидации; это обещание было нарушено с самого начала по причине крайне непрофессиональных действий группы («забытый» телохранитель, неумелые попытки его устранения). Эти ошибки помешали выполнению плана во всех его деталях и лишь чудом не привели к жертвам среди нападавших.

Не менее серьезным провалом, чем сами эти ошибки, стало и поведение Барака на последовавшем детальном разборе операции. Вместо того, чтобы признать просчеты и заняться их исправлением, он предпочел в который уже раз замести мусор под ковер.

Но удача не может вечно покрывать недостаток профессионализма. В последующие моменты, когда Бараку было доверено принимать решения, его подчиненным везло значительно меньше. Во всех этих провалах был виновен не только Барак, но и те, кто потворствовал ему, продвигая на все более высокие позиции в ЦАХАЛе и в политике. Виновны и граждане Израиля, с готовностью поверившие в миф, принявшие мошенника и манипулятора за «Солдата №1».

4) Рассматривая итоги операции «Весна молодости» в исторической перспективе, следует сказать, что созданный на ее основе миф о всемогуществе ЦАХАЛа нанес тяжелый урон реальной боеготовности и обороноспособности страны. Буквально накануне Войны Судного дня, которая поставила Израиль на грань катастрофы, общество было совершенно уверенно в том, что арабы запуганы настолько, что никогда уже не решатся напасть, а если все же осмелятся, ЦАХАЛ с легкостью отразит любую агрессию. Отрезвление оказалось крайне болезненным.

Месяц спустя после операции «Весна молодости» Барак завершил каденцию в качестве командира СМ. По итогам этого двухлетнего периода он получил свой пятый и последний цалаш с формулировкой «за превосходное командование подразделением». Одним из тех, кто высказал недоумение по этому поводу, был боец Сайерет Маткаль Ицхак Сивош:

«Эхуд Барак командовал СМ во время моей срочной службы в этом подразделении. Он зарекомендовал себя диктатором, который был уверен, что умнее всех остальных. Всегда и во всем он руководствовался только собственным эго. Идейная убежденность была у него на уровне внешней оболочки. С его точки зрения, все было дозволено, без каких бы то ни было сомнений. Цель оправдывает средства, и цель была всегда одна и та же: Эхуд Барак, вернее, эго Эхуда Барака. Либо ты обслуживаешь его с полной лояльностью, не задавая вопросов и не испытывая сомнений, либо твое место в тюрьме. Либо – либо, без полутеней. Многие обнаружили это лишь сейчас, но я понял его характер еще по совместной службе в СМ.

Я был тогда 18-летним парнем, а он обожаемым командиром с рекордным числом цалашей. Все мы были готовы пасть перед ним на колени. Но мало-помалу правда выходила наружу. Вот только один пример. Мы закончили долгий период тренировок и провели семидневные учения. По традиции в конце учений каждый солдат повторяет свой маневр перед командиром подразделения. Помню, нас собрали на «Розе ветров» (Звезда Ярдена – развалины крепости крестоносцев Бельвуар над Долиной Иордана – АТ), недалеко от фермы Меира Хар-Циона.

Командир моего звена Дудик Халфи из Мишмар ха-Шарон сказал мне: «Допустим, ты оказался перед превосходящими силами врага, который наступает по этому вади. Твои действия?» Я ответил: «Я делаю несколько выстрелов и начинаю отступать перебежками, чтобы разорвать контакт». «Стоп! – закричал этот наполеончик Барак. – Что ты делаешь?!» «Я столкнулся с превосходящими силами врага, – попытался объяснить я. – На первом этапе нужно изменить позицию при помощи отступления, разрыва дистанции и занятия выгодной огневой позиции. Возможно, следует проверить вариант обхода с фланга…» «Ты исключаешься из подразделения! – крикнул Барак. – Отступление запрещено! ЦАХАЛ не отступает!»

Представляете? Он обвинил меня в трусости! Конечно, это полная чушь, что в ЦАХАЛе вообще не предусмотрен отход – мы даже проводили учения на эту тему. Я не смог промолчать. Я сказал: «Во-первых, слова о трусости неприменимы к этой ситуации. А во-вторых, многие победы в истории достигнуты благодаря отступательным маневрам…»

Но он не дал мне договорить. Он буквально взорвался: нельзя говорить об истории перед кибуцником с нулевым образованием. «Собирай свои вещи и убирайся отсюда! – заорал он. – Не смей отвечать мне! Нам больше не о чем разговаривать!»

К счастью, мой командир Дудик Халфи хорошо знал его по кибуцу. Знал, что когда Бараком овладевает гнев, то бесполезно ему что-либо объяснять. Поэтому Халфи приказал мне оставаться в палатке и не высовываться. Потом, когда Эхуд остыл, Дудик сказал ему: «Слушай, парень тебя просто не понял. На него можно положиться, он вовсе не трус». Барак промолчал, и я остался в Сайерет на протяжении еще тридцати лет».

(продолжение следует)