Куда тянется ниточка жизни

Веселенькое это дельце — дорога. Едешь, скажем, в чикагский даунтаун и видишь перед собой на электронном табло оставшиеся до Сircle* мили, а заодно и информацию о том, сколько человек ушло в мир иной в текущем году. Причем безо всяких мин-растяжек и стараний новых бин Ладенов.

Автор Игорь ЦЕСАРСКИЙ

Цифры отчего-то западают в память. И когда спустя некоторое время едешь опять, то с грустью обнаруживаешь, что вместо 353 строчкой идет 396, ну а потом 428 и т.д. Пока год не закончится. А потом — конечно — очередной отсчет новых жертв дорожно-транспортных происшествий.

Любой легко может пополнить список при определенном стечении обстоятельств. И любой, выезжая на большую дорогу, похож в определенной степени на участника рыцарских турниров, которого ненароком может ухайдокать не копье так бампер трака, джипа или даже легковушки.

Но без машины, увы, как без воды. Совсем как в оптимистической советской комедии.

Многие, и я тут не исключение, не любят быть пассажирами. Чужая манера вождения делает из ангела во плоти сущее чудовище, до краев наполненное желчью и язвительными замечаниями. Тем более когда оснований для подобной реакции более чем…

Но иногда случается и такое, что заставляет думать: Он есть. И даже находит время, чтобы не оборвать ту тонкую нить жизни, в особенности, на дороге.

Итак, однажды мы поехали с моим в то время новым приятелем в гости к друзьям из Огайо — вроде как и по делам, вроде как и проветриться. Новый приятель, назовем его Аликом, — человек приятный, воспитанный и весьма щепетильный настоял, чтобы мы поехали на его вместительном «форде».

Когда мы «проветривались» в пункте назначения №1 традиционным 40-градусным методом и шашлыком, я и не предполагал, что с утра меня ожидает совсем не киношный триллер.

Моросил дождь, деревья, по-видимому, гнулись; где-то далеко, где летят журавли, шумел, вероятно, камыш. Капли дождя били по крыше нашей машины и отдавались молоточками в голове… Кап-кап-кап…

— Едем! — проговорил заплетающимся языком приятель.

— Может, через пару часиков? — предложил я.

— Нет-нет, я о’кей, — сказал Алик и резко дернул на себя водительскую дверь.

До пункта №2 было миль 250. Алик сидел за рулем и лихо рулил к ближнему хайвэю, не обращая внимания ни на светофоры, ни на бордюры. В нем проснулся азарт охотника за черепами или что-то в этом роде и даже пристегнутый я чувствовал, что все лучшее позади… если, конечно, не пронесет!..

На хайвэе дождь усилился, что не мешало Алику жать на полную катушку. Встав в левый ряд, он буквально сгонял в сторону впереди идущие машины. Причем то и дело включал дальний свет и, если это не помогало, приклеивался к бамперу, энергично махая рукой — уходи, мол, вправо, дай дорогу!

Мысленно я прощался со всеми и вспоминал, что порой был не прав с близкими и неблизкими, да чего уж там…

Настоящим чудом показался мне сам приезд в пункт назначения №2. Там повторился сценарий предыдущего дня. Неутомительный разговор о делах и проектах и дружеская посиделка далеко за полночь, после которой Алика перетащили в спальню, где он попал в теплые объятия Морфея. С этих самых объятий он толком не вышел и наутро и даже позже, когда был погружен на заднее сидение своего “форда”, а я, соответственно, занял водительское место. После двойного кофе я готов был ехать домой, в Чикаго, все шесть часов, без передыху. Но не тут-то было!

На полпути Алик проснулся, и я почувствовал на плече его железные пальцы.

— Пусти меня к рулю, — прорычал он. — Я сам поведу!

— Отдыхай, дружище, — сказал я, пытаясь стряхнуть пальцы, которыми он вцепился в меня, точно клещ.

— Нет, пусти!

Держа левой рукой руль, я попытался отмахнуться от него правой. Но Алик вошел в раж и атаковал меня, причем яростно и с недюжинной силой. Все попытки урезонить его словом ни к чему не приводили. Петляя, я кое-как умудрялся следить за дорогой и отбиваться от пробудившегося “хозяина” дороги, который, как я понял, в упор не узнавал сидящего за рулем, то бишь меня. Но тут он как-то обмяк и снова забылся в беспокойном сне. Увы, ненадолго. Правда, я успел позвонить к нему домой, объяснил, что пока еще едем, но неровен час. В ответ его жена обреченно констатировала:

— Он выпил… это плохо. Это очень плохо… Уж как-нибудь дотерпите…  Дай вам бог..

Атакуемый периодически рвущимся к рулю Аликом я ехал замысловато и путано.  Но ехал и чувствовал себя местами Александром Матросовым, только с “дзотом” позади.

Мне показалось, что это продолжалось полвечности… Вечность была бы, если б вдруг обнаружилось, что надо опять поехать с Аликом в обратную сторону, скажем, за забытым у друзей портфелем.

Сдавая его благодарной супруге (Алик был в тот момент обмякшим), я ни о чем не спрашивал. И почти ничего не слышал из того, что она мне говорила. Больше всего мне хотелось оказаться за рулем собственной машины в полном одиночестве.

Говорят, на дорогах гибнет больше людей, чем на войне. И все же чья-то ниточка тянется дальше. А все потому, что…

* Соединение между хайвэями в районе даунтауна.

Игорь ЦЕСАРСКИЙ
Из цикла «Привал на обочине». Эпизод тридцать четвертый