Кто в ответе?

Несколько недель назад в “НН” была опубликована заметка о новой репатриантке из США, которую обвиняют в похищении пятилетнего сына из больницы “Шнайдер”, так как она якобы предпочитала, чтобы мальчик умер, чем его подвергли химиотерапии. Израильские СМИ изображали мать ребенка как религиозную фанатичку и именно этим фанатизмом объясняли ее поступки. Однако, как выяснилось, речь идет о женщине, история которой хорошо знакома жителям поселка Эльад, и рассказывают они ее совершенно по-другому. Впрочем, даже после их рассказа ситуация выглядит непростой

К сожалению, с самой Мэри (имя, разумеется, вымышленное) мне пообщаться не удалось. Как выяснилось, она почти не слышит и с окружающими обычно общается с помощью бумаги и ручки. Однако поддерживающие женщину соседи утверждают, что знают все подробности этой истории. Итак, прежде всего, речь ни в коем случае не идет о религиозной фанатичке. Мэри соблюдает еврейские традиции — и только. Более того, когда ее муж примкнул в США к сатмарским хасидам и решил вести ортодоксальный образ жизни, она решила развестись с ним. Год назад Мэри вместе с детьми репатриировалась в Израиль. Художница по профессии, она зарабатывает на жизнь заказами на компьютерную графику, ну и, само собой, муж платит ей и детям алименты. Соседи говорят, что сделали все, чтобы облегчить молодой семье трудности абсорбции, — помогли обставить съемную квартиру необходимой мебелью, решить вопросы с устройством детей в школу и детский сад и т.д.

Беда пришла в дом Мэри в дни осенних праздников… У ее младшего сына, пятилетнего Моше (имя вымышленное), неожиданно началась сильная рвота, и пришлось ехать с мальчиком в больницу. Здесь у ребенка взяли анализ крови, но никаких настораживающих факторов в крови ребенка не обнаружилось. Врачи предположили, что речь идет о вирусе, и отправили их домой. На следующий день Моше полегчало. Мэри успокоилась, и по окончании праздника Суккот мальчик снова пошел в детский сад.

Однако спустя несколько дней няня обратила внимание на то, что ребенок едва держится на ногах от слабости и, вызвав Мэри в детский сад, сама повезла их в больницу. Снова начались проверки, но этот раз они были куда более обстоятельными. В числе прочего Моше прошел MRI-обследование.

Как рассказывала потом сама Мэри, после окончания проверок к ней подошли врач и профессор. Профессор сказал, что у мальчика обнаружена злокачественная опухоль мозга и ему нужна срочная операция. Настолько срочная, что сейчас он откладывает все остальные операции и начинает заниматься ее сыном.

Разумеется, молодая женщина была потрясена. Ей потребовалось время, чтобы осмыслить эти слова. Затем она сказала, что хочет как можно скорее вернуться с сыном в США, так как там, по ее мнению, уровень медицины выше, чем в Израиле, ведь не случайно, в конце концов, израильтяне едут оперироваться в Америку, а не наоборот.

Именно эти слова, по версии Мэри и ее друзей, заложили основу конфликта. Самолюбие израильских медиков было уязвлено. Профессор начал выговаривать ей, что она не понимает всей сложности состояния мальчика, что тот может умереть в любую минуту, так как опухоль находится в опасной близости от жизненно важных нервных центров. Под этим массированным давлением Мэри дала согласие на операцию.

Операция, по словам врачей, прошла успешно, но через какое-то время после очередных проверок Мэри вызвали к тому же профессору, и он заявил, что для окончательного излечения Моше необходимо пройти курс химиотерапии. Тот, кто понимает, что такое химиотерапия, знает, какими печальными могут быть ее последствия. Мэри и ее бывший муж (узнав о происходящем, он приехал в Израиль и значительную часть времени проводил с сыном) снова заявили, что хотят отвезти ребенка в США и довериться тамошним врачам в надежде, что те найдут другой метод лечения.

На это (опять-таки, по словам Мэри) последовал категорический отказ. Тогда родители больного мальчика заявили, что все же хотели бы выслушать мнение других специалистов и отправить в Америку хотя бы историю болезни Моше, но и здесь им стали чинить различные препятствия. Лишь после того как они подключили к делу адвоката, копии медицинских документов сына были получены и отправлены на экспертизу в Штаты. Ответ американских врачей, по словам Мэри, гласил, что не все так однозначно, как представляется их израильским коллегам, которые не сделали ряд проверок с помощью неких новых методов.

Основываясь на этом ответе, Мэри и ее бывший муж стали настаивать на немедленном отъезде с сыном в США и отказались подписать разрешение на проведение сеансов химиотерапии. Еще больше укрепило их в этом решении то, что в ответ на вопрос, принесет ли химиотерапия полное исцеление ребенку, врачи ответили, что не могут дать 100-процентную гарантию, но статистика свидетельствует, что в 80% подобных случаев дети возвращаются к нормальной жизни. 20% шансов на неуспех испугали женщину.

— Тогда врачи больницы “Шнайдер” обратились в суд с требованием запретить матери забирать мальчика из больницы, — рассказывают друзья Мэри. — При этом они выставили ее религиозной фанатичкой, которая якобы не верит в медицину, а хочет попытаться вылечить мальчика с помощью каббалистов, экстрасенсов и других специалистов альтернативной медицины. На самом деле это не имело ничего общего с действительностью. Просто она доверяет американским врачам куда больше, чем израильским. Однако суд предпочел поверить в версию врачей и запретил семье выезд из Израиля. Только после этого Мэри решила забрать ребенка из больницы и уехать с ним в США. Когда стало ясно, что выезд для нее закрыт, она обратилась в американское посольство, но, увы, не нашла там поддержки.

В результате, по словам моих собеседников, сложилась совершенно ненормальная ситуация: Мэри и ее сына насильно удерживают в Израиле и в больнице, лишая ее права на выезд в страну, гражданкой которой она является, и права выбрать для сына подходящий курс лечения.

Чтобы я окончательно уяснил всю парадоксальность случившегося, друзья Мэри прибегают к нехитрой аналогии.

— Представь себе, что ты сохранил российское гражданство и уехал на какое-то время в Россию. Там у тебя заболел ребенок, и ты захотел вернуться в Израиль, считая, что в Израиле уровень медицины выше. Однако российский суд обязывает тебя лечить ребенка только в российской больнице и только теми методами, которые приняты в России. Что бы ты сказал в этом случае?!

Что ж, надо признать, что ситуация и в самом деле получается непростая… История Мэри выходит за рамки частного случая и превращается в серьезную общественную и юридическую проблему. Насколько правомочны в данном случае действия не только врачей, но и государства в целом? Не сталкиваемся ли мы здесь с тем самым атавизмом израильского патернализма, в рамках которого государство когда-то отбирало детей у выходцев из Йемена? Нет ли во всей истории прямого посягательства на нашу свободу и на наши права?

Надо заметить, что в больнице “Шнайдер” уверены в своей правоте. В официальном ответе пресс-службы клиники утверждается, что заявления матери больного мальчика о том, что ей пытались помешать запросить альтернативное медицинское мнение, совершенно безосновательны. Напротив, больница всячески поощряет подобные попытки. Не согласны в больнице и с утверждением о том, что “Шнайдер” утаила от американцев часть истории болезни и не провела те или иные проверки. Врачи настаивают, что были задействованы все существующие на сегодняшний день методы исследования состояния здоровья маленького Моше, и в Америке вряд ли смогли бы сделать что-то большее. Мало того, позиция, занятая больницей в этом конфликте, базировалась на том, что первостепенное значение в данном случае имеют интересы ребенка, спасение его жизни, а интересы и мнение матери вторичны.

Такую же позицию занял и известный израильский специалист по этике профессор Аса Кешер. По его словам, неотъемлемые права родителей простираются лишь на субъективные интересы ребенка, например, на выбор тех ценностей, в которых он должен быть воспитан. Но когда речь идет об объективных интересах, то есть в первую очередь о жизни и здоровье ребенка, государство вправе положиться на мнение специалистов, а не родителей, и навязать последним свою волю. В качестве примера такого подхода профессор Кешер привел ситуацию с последователями секты “Свидетели Иеговы”, которые, как известно, являются категорическими противниками использования донорской крови. У взрослого адепта этой секты, по мнению профессора Кешера, есть полное право отказаться от переливания крови, так как он свободен в своем выборе и сам решает, что ему делать со своей жизнью. Но когда он запрещает делать переливание крови своему ребенку, а это необходимо для спасения его жизни, государство вправе проигнорировать его протест.

О том, насколько случай Мэри подпадает под эту аналогию, пусть судит читатель. В настоящее время, как мы уже сообщали, против женщины подана жалоба в полицию. Пока трудно сказать, дойдет ли ее дело до суда, но полицейские, похоже, тоже убеждены, что Мэри двигали некие религиозные побуждения. Во всяком случае в полиции напоминают, что в прошлом подобные конфликты между врачами и ортодоксами, прежде всего, с бреславскими хасидами, якобы уже имели место.

Что касается Моше, то он, как утверждают в “Шнайдере”, является всеобщим любимцем врачей и медсестер онкологического отделения, поражая их своим не по возрасту острым умом и эрудицией. Что ж, главное, в самом деле, чтобы он был жив, здоров и счастлив…

Ян Смилянский
“Новости недели” — “Континент”