Крымские татары и Россия: поиски новой реальности

В Бахчисарае состоялся Курултай крымско-татарского народа. Этот орган является национальным съездом, выступающим от имени крымских татар. В соответствии с его регламентом Курултай избирается каждые пять лет. До референдума 16 марта о статусе Крыма в выборах принимали участие крымские татары и члены их семей, обладавшие украинским гражданством. На сегодняшний день в национальном съезде представлено 250 делегатов. Курултай формирует Меджлис (аналог правительства).

29 марта в ходе работы крымско-татарского форума было принято постановление о создании национально-территориальной автономии, согласно которому было объявлено о «начале политических и правовых процедур» по продвижению этой цели на различных уровнях. Курултай также обратился в ряд международных организаций (ООН, ОБСЕ, Совет Европы). При этом лидер крымско-татарского Меджлиса Рефат Чубаров заявил о готовности к встрече с президентом России Владимиром Путиным для обсуждения актуальных проблем полуострова. Насколько серьезны планы крымско-татарского движения? Можно ли видеть в них некий вызов для российской политики в Черноморском регионе?

По мнению политолога Алексея Макаркина, «крымские татары стали главной проблемой для России в Крыму. Это единственная значимая часть населения полуострова, которая в целом негативно отнеслась к присоединению к России».

Впрочем, здесь есть свои нюансы. Многие обозреватели, обращающиеся к положению дел в Крыму склонны рассматривать крымско-татарскую общину, как некий монолит и едва ли не как централизованную и вертикально выстроенную политическую силу. Обычно в качестве главного аргумента для обоснования данного взгляда выдвигается тезис об исторической травме и негативной коллективной памяти крымских татар, подвергшихся сталинской депортации в мае 1944 года. При этом в отличие от других наказанных народов (чеченцев, ингушей, балкарцев или калмыков) крымские татары в период хрущевской «оттепели» не были возвращены на свою родину. Отсюда и многолетняя борьба за репатриацию, которая увенчалась успехом лишь на закате «перестройки». К началу XXI века на территории полуострова проживало порядка 244 тысяч крымских татар.

Действительно, трагедия депортации и борьба за право возвращения и реабилитации долгие годы «цементировала» крымско-татарский народ. И многие его представители не делают значительной разницы между СССР и Россией, воспринимая последнюю едва ли не как продолжательницу старой советской политики.

Однако, несмотря на все эти факты, в реальности картинка не является одноцветной. У многих специалистов и просто рядовых жителей полуострова вызывает обоснованный скепсис стремление некоторых крымско-татарских лидеров и аналитиков видеть в Курултае и Меджлисе единственного легитимного выразителя воли и интересов целого народа. Так в 1990-х годах по многим вопросам тогдашней повестки дня позицию, отличавшуюся от Меджлиса, занимал Юрий Османов (известный своей активностью по организации репатриации своих соплеменников на историческую родину). Он, в частности, считал необходимым налаживать взаимоотношения с Россией. Его трагическая смерть в 1993 году (до сих пор овеянная многими тайнами) не дала возможность реализовать задуманное. В 2006 году группой крымско-татарских активистов была создана организация «Милли Фирка» («Народная партия»). В 2014 году ее лидер Васви Абдураимов выступил в поддержку мартовского референдума, позиционируя себя в качестве сторонника евразийской интеграции и оппонента новой власти в Киеве. Незадолго до бахчисарайского Курултая, 27 марта он принял участие в семинаре «Проблемы выстраивания межнационального согласия и взаимопонимания в региональной политике» в Калуге. Там Абдураимов подверг жесткой критике политику украинских властей по реабилитации крымских татар и выразил надежду на ведущую роль России в укреплении единства славянских и тюркских народов. Ранее лидер «Милли Фирки» утверждал, что в действительности Меджлис представляет мнение в лучшем случае четверти крымско-татарской общины. Как бы то ни было, а отношения двух этих структур носят конфликтный характер.

Ради справедливости стоит сказать, что и Москва все постсоветские годы не слишком активно работала с крымско-татарскими активистами во многом в силу имеющихся стереотипов. Лишь подготовка к референдуму заставила Кремль и сторонников пророссийского выбора обратить внимание на крымско-татарский вопрос, поскольку без интеграции этого социума полуостров будет неразрешенной головоломкой для Москвы.

На сегодняшний день «крымско-татарская проблема» представляет собой несколько проблемных узлов. Во-первых, это пресловутый земельный вопрос, отягощенный практикой самозахватов и недостатком транспарентности в решении возникающих споров. Во-вторых, представительство крымских татар во власти. В период подготовки к референдуму им были обещаны квоты, но в канун заседания Курултая вице-спикер крымского парламента Григорий Иоффе заявил, что в новой Конституции Крыма такой нормы, по всей вероятности, не будет. В-третьих, взаимоотношения с Украиной. Долгие годы Меджлис последовательно ориентировался на Киев. Он поддерживал «оранжевую революцию» и считался украинскими властями едва ли не инструментом поддержания территориальной целостности страны. В-четвертых, вопрос об «исторической политике» (сюжеты советской истории, депортации, репатриации). В-пятых, вопрос государственно-конфесиональных отношений. Крымско-татарской общине (по преимуществу мусульманской) предстоит интеграция в религиозные процессы, идущие внутри РФ. И отнюдь не случайно недавнее появление в Крыму не только представителей разных уровней российской власти, идентифицирующих себя с исламом (главы Татарстана Рустама Минниханова), но и председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдина.

Все эти сюжеты могут быть позитивно разрешены, если на то будет воля сторон. Однако они потребуют от всех участников нетривиальных решений, выдержки, прагматизма и готовности к компромиссам. Мартовский Курултай показал, что и национальный съезд и Меджлис крымских татар не готов вступать в открытый конфликт с президентом Путиным и российской властью. И сам глава Российского государства в своей «крымской речи» специально остановился на трагических страницах истории крымско-татарского народа. В то же самое время акцент на особых льготах и преференциях для этой части полуострова может вызвать негативную реакцию (а то и раздражение) этнического большинства, видящего вхождение Крыма и Севастополя в состав РФ, как свою безоговорочную победу. Таким образом, задачу интеграции полуострова во всем ее многообразии еще предстоит решить. И решение это не кажется слишком простым.