Критический трагифарс

При всей моей привязанности к театральному искусству, критиком, пишущим постоянно о спектаклях так и не стал. Как в советское время, так и сейчас.

Написать рецензию – не проблема, опубликовать ее в интернете – тем более. И дело не в отсутствии специального образования.

А в том, что театральная критика – каста.

В советское время можно было туда попасть, если владеешь пером и можешь предложить что-то неординарное. И потом наращивать, наращивать авторитет от публикации к публикации. На это могли уйти годы, к тому же, либерализма в те времена было не так уж и много. Но все же можно было бы найти издание, пусть и не слишком искусствоведческое, где опубликовать материал представлялось возможным.

Теперь таких вариантов практически нет.

В первую очередь потому, что театральная критика, в определенной мере и в определенных изданиях, как и в критика художественная (про музыкальную ничего не знаю, но думаю, что и там что-то подобное тоже есть) стала ангажированной.

То есть, режиссер или ведущий артист заказывает о себе статью. За какую-то услугу (и это отнюдь не контрамарки на премьеру), лучше наличными, что не афишируется, но подразумевается. Во всяком случае, достаточно привести несколько примеров из недавних опытов стать театральным критиком.

В списке профильных журналов нашел тот, чье содержание оказалось интересным и соответствующим моему представлению о подходе к восприятию театра как искусства.

Пропуска мне не дали, предложили самому договариваться с литературной частью и администрацией. Но писать можно было обо всем, что хочется.

Когда подготовленными мною оказались несколько рецензий, и их вроде бы поставили в номер, сообщили, что хорошо бы вышло, если бы я договорился с театром как бы сам от себя, чтобы они выкупили тираж, где идет материал об их спектакле или разместили бы там рекламу. При этом о моем гонораре речь как-то увяла, более того, опубликовали мои материалы под псевдонимом и сказали, что и не я их вообще писал.

Понятно, что в репутационном плане такие действия были для меня неприемлемы. И выяснилось, что я не только не увидел свои материалы напечатанными, не только не получил за них ничего, но и оказался в довольно сомнительной ситуации, поскольку меня использовали по сути в качестве рекламного агента, а не критика. И практически без моего ведома и согласия.

Следующее издание позиционировало себя респектабельным, поскольку выходило по шапкой театрального союза.

Там напечатали пару моих текстов, и даже немного заплатили за них. Хотя тут не обошлось без криминала. Только после всего узнал, что сотрудница редакции подделывала договоры с авторами для того, чтобы они в Москве или на периферии смогли бы что-то получить за свой труд.

Но мне лично до редакции ехать надо полчаса, так что свою подпись я вполне готов был поставить в оговоренное редакцией время. Но, видно, там так уже привыкли расписываться за остальных, что уже не останавливались на достигнутом. История общения с этим изданием имела затем столь же криминальное продолжение, как я думаю.

Но это уже третий и самый показательный сюжет.

В том журнале я когда-то печатался и без особых усилий. То есть, можно было позвонить, договориться о материале, написать его прилично, и без особых ожиданий увидеть его напечатанным.

Теперь тот же театральный журнал стал ведущим в жанре критики. И напечататься там с улицы, что называется, не представлялось возможным.

Решил провести по этому поводу эксперимент. Послал туда обзорную статью, на что мне даже не ответили.

Потом увидел интересный спектакль в одном из старейших театров Москвы и позвонил режиссеру его. Тот сразу же предложил написать статью о премьере все для того же престижного издания.

Доводы его звучали таким образом: режиссер поставил юбилейный вечер журнала, потому главный редактор предложил опубликовать статью о любом его спектакле сразу в номер.

Прошло всего пару месяцев, как проигнорировали мою статью. И вот у меня номер мобильного телефона главного редактора журнала. Мы оговариваем объем текста и сроки его направления в редакцию.

Теперь, после получения моего текста по договоренности, меня поблагодарили, сказали, что публикация запланирована на ближайшее время.

Когда я попросил прислать мне корректуру для просмотра, уже ничего не ответили. О том, что мой текст вышел, узнал из интернета.

Номер с моей статьей мне не прислали, о публикации – не сообщили.

Когда же возник мой вопрос о гонораре, почувствовал, что на другом конце провода не смятение, а напряжение и недоумение. Видно, что в этом журнале гонораров авторам не платили. С ними, как в художественной среде, расплачивались заказчики. И тут, то ли режиссер, который свел меня с журналом, перемудрил или захотел на мне сэкономить, но про отсутствие гонорара он мне ничего не сообщил. Чтобы как-то подсластить пилюлю, заметил, что надо радоваться, что текст все-таки напечатали. Но ведь это же его радость, а не моя.

Я, как говорится, остался при своих интересах.

Но история имела продолжение. Даже не одно, а два.

Во-первых, на сайте театра разместили другой мой текст, тоже по договоренности с тем же режиссером спектакля.

И, после того, как история получила не по моей вине огласку, мне за публикацию с оформлением всех документов заплатили. А потом текст с сайта сняли, а спектакль убрала из репертуара.

Так что, режиссер, решив, что ему удалось сэкономить, потерял больше, чем я. Думаю, вполне заслуженно.

Но и это еще не все.

Редакция журнала, скрипя зубами, все же попыталась мне что-то заплатить. Но криминальным способом.

Со мною не заключали договор, а просто перевели смешные деньги на мой счет в банке.

При этом, номера счета я редакции не представлял, если не ошибаюсь. И узнать его они могли все в том же театральном союзе, где лихо еще не так давно подделывали подписи авторов.

Пришлось писать заявление о том, чтобы банк возвратил присланные на мой счет небольшие средства назад. И потому, что сумма была издевательской. И потому, что, согласись я ее принять, получилось бы, что я получаю гонорар без договора, да еще покрываю преступную схему.

Заметим, что главный редактор того журнала был одним из нескольких десятков подписантов открытого письма к предыдущему Президенту РФ, в котором говорилось о том, что надо поднимать в стране нравственность.

Исходя из практики работы руководимого им издания с авторами, в данной редакции нравственность, честность и порядочность – на высоте.

По данному вопросу я обращался и в Министерство культуры, и в театральный союз, и к уполномоченному по правам человека при Президенте РФ. И все бесполезно.

В то время, когда развивались описанные здесь события, у журнала или у его главного редактора отмечаться юбилей – кажется, четверть века у руля издания. Несомненно, что был и вечер, и поздравления, и, возможно, грамоты и телеграммы от министерства и театров. Хлебное ведь место, ничего не скажешь.

Да и придраться ведь не к чему: закулисье тут само по себе, а читатель получает отклики о постановках.

Кто знает, как все делается, то все понимает.

Но, когда составляется на сайте театра список публикаций о его премьерах, никто ведь не будет выяснять, как они пишутся и чем обусловлена та или иная публикация.

Вот и выходит, что театральная и художественная критика есть. Но настоящая – только в интернете и в независимых изданиях. И то – не всегда.

Когда же речь идет о специальных и не только газетах и журналах, то тут в ход пускаются связи, договоренности, обмены, взаимозачеты и все такое. А читатель доверчиво по традиции верит написанному. И воспринимает печатное слово как истину почти в последней инстанции.

В большинстве своем, во всяком случае.

Что далеко, ох, как далеко от правды.

Но, может быть, не только в Москве так. И за границей то же самое?

Не знаю, не плавал.

Илья Абель