Торстен Гинц | Коронавирус становится настоящим чистилищем

Автор германской консервативной газеты о побочных эффектах кризиса с COVID-19 для общества.

Внезапное исчезновение тем из дискурса. Во времена корона-вируса темы общественно-политических дискуссий изменились.

Даже Грета Тунберг капитулировала перед коронавирусом. Пропагандистка спасения климата на планете была вынуждена сузить свою активность до рамок своей комнаты в родительском доме и теперь собирается уже в интернете продолжить борьбу за лучшую планету. Сообщения о Грете Тунберг никого больше не волнуют. Только женский журнал Brigitte ханжески выразил свою озабоченность по этому поводу: «Неужели эта тема не имеет больше никакого значения?»

С потерей своей значимости приходится бороться и Луизе Нойбауэр, германской героине движения «Пятницы ради будущего» («Fridays for Future»). «(…) с одной стороны я остаюсь дома, десятки терминов, выступлений, поездок мне пришлось перенести на лето», – рассказала она газете Frankfurter Rundschau. Теперь «надо попытаться упаковать протест в такую легенду, которая будет волновать людей. У нас огромное, очень сильное политическое сообщество в Германии, которое готово защищать свои позиции и против крайне правых, и даже против этой пандемии».

Главное для нее – это движение, цель можно и изменить. Нет, постойте, не совсем. В борьбе против изменения климата или против правых апокалиптические страшилки на самом деле являются фактором шутливым, надуманным. А вот коронавирус – это уже дело серьезное. Даже карьеристы движения «за спасение климата», поставленные перед выбором ехать ли им в общественном транспорте и рисковать заразиться или передвигаться в собственном автомобиле и при этом вредить климату выхлопами газов, выбирают почему-то второе: срабатывает инстинкт самосохранения.

Тяжелые времена наступили также и для феминисток и активистов гендеризма. «А есть ли среди вирусологов женщины или в этой профессии только мужчины?», – строго спросила одна молодая журналистка в одном феминистском интернет-сообществе и неожиданно для себя получила поток издевательски насмешливых ответов – от своих же единомышленниц. Общая тональность ответов была такой: во-первых, это не профессия, а специальная дисциплина в медицине. Во-вторых, высококвалифицированные вирусологи-женщины есть, но они заняты серьезной работой и у них нет времени для ответов на твои глупые вопросы. Впрочем, так же, как и у их коллег-мужчин, которые ведь тоже не возмущаются из-за того, что речь постоянно идет о «возбудителях болезни», а не о «возбудительницах».

Еще сильнее от пандемии пострадала леворадикальная феминистка и эко-социалистка Ютта Дитфурт. Мало того, что ее темы сегодня выглядят устаревшими, так ей еще пришлось в твиттере просить финансовую помощь у своих сторонников: «Я не справлюсь без вашей помощи. Сначала была несколько недель больна гриппом, а теперь еще вот уже 3-й день мучает коронавирус. Из-за него до июня потеряла все 15 своих рабочих мест (лекции, доклады).» Естественно, прозвучавшие ей в ответ советы в качестве компенсации пойти и поработать на сборе урожая спаржи были злыми и неприятными, но это злорадство было только справедливым ответом на её собственную злобную риторику.

Левая активистка Ютта Дитфурт

Ютте Дитфурт очень не хватает детей и внуков

Кроме того, пандемия поставила под вопрос её жизненные установки и политико-идеологическую программу. В 1988 г. она, тогда еще 36-летняя женщина, заявила, что два аборта, которые она сделала – это «для ее веселой, почти двадцатилетней половой жизни, не очень-то и много». В 2015 году она сетовала по поводу «безумно низкого количества» абортов, которые объясняла существующими «общественными репрессиями». А теперь у нее, уже 68-летней женщины, которая не хотела стать матерью и бабушкой, нет детей и внуков, которые могли бы ей помочь. Понятно, что Дитфурт своей политической позиции уже не изменит, потому что сделать это в ее возрасте – значит признать своё жизненное заблуждение. Но даже и в глазах ее сторонников ее образ уже сегодня несколько поблек. А для ее противников она в будущем будет не столько субъектом для конфликтов и дискуссий, сколько объектом для душепопечения.

Обожествляемая на протяжении долгого времени глобализация показала теперь свою жизненно опасную сторону. От романтических заклинаний о Европейском Союзе осталось только то, что было решено сто лет назад в Версале: за всё должна платить Германия! Гимн разноцветному и многообразному обществу стал звучать заметно тише. Если, к примеру, что-то и сообщается о событиях в парижских пригородах, то только на последних страницах газет. Там различные группы населения игнорируют предписания карантина, а полиция заявляет, что она бессильна что-либо изменить.

В Германии общественное пространство также распадается на сегменты с различным правопорядком. Если в Берлине перед одной из мечетей собираются 300 мусульман и вызывающе нарушают запрет на контакты, то германские СМИ серьезность этого правонарушения приуменьшают и расценивают как «провокационное поведение», что звучит уже как баловство подростков, на которое не очень-то следует обращать внимание. На самом же деле там демонстрировалась сила: тот, кто игнорирует чрезвычайное положение в государстве, демонстрирует, что он не боится его санкций и позволяет себе самостоятельно решать, что ему можно, а что нельзя.

Эта поведенческая модель легко переносится и в другие сферы. Слово «триаж», к примеру, звучит политически корректнее, чем слово «селекция», но именно об этом идет речь, когда необходимо принимать решение, кому из больных, при ограниченном количестве приборов для искусственного дыхания, сохранить жизнь. Клан, состоящий из 30 человек, появившись в больнице, очень легко может стать фактором, который поможет врачам быстрее принять такое решение.

Кризис с коронавирусом, возможно, еще не знаменует собой поворотный момент, но, во всяком случае заставляет остановиться и задуматься о мелкости и неактуальности общественно-политических дискуссий, которые задумывались как эпохальные и экзистенциальные. Дискуссии на темы, вчера еще казавшиеся важными, тихо и незаметно исчезают из общественного дискурса. Таким образом, коронавирус становится настоящим чистилищем для разных исследователей «дискриминации», «попранных прав меньшинств», «гендеризма», «экстремизма», борьбы за мир, за правильное усвоение уроков истории, для всяких ученых в области коммуникации и СМИ, журналистов, интеллектуалов, для всей этой липкой паутины из комитетов, кафедр, фондов, комиссий, уполномоченных, которая опутала по рукам и ногам выработку общественного мнения.

Болтуны-пустомели очень озабочены

Особенно впечатляющий документ тематической и интеллектуальной ничтожности представил недавно социолог Матиас Квент. Квента представляют как «директора-основателя Института демократии и гражданского общества в Йене» и рассматривают в СМИ как значительного эксперта в вопросах правого радикализма и преступлений на почве ненависти. В гостевом постинге в еженедельной газете Die Zeit он уже в середине марта проанализировал предполагаемые связи между правым радикализмом и пандемией короны. Спасибо редакции – она свела всё его эссе к двум предложениям, которые вывела в названии: «Они требуют закрытия границ, накапливают еду и мечтают о конце демократии: как правые радикалы пытаются использовать пандемию коронавируса для своих целей».

Добавить можно было бы еще, что Квент, ссылаясь на американского историка Тимоти Снайдера (Timothy Snyder), назвал «апокалиптическую пропаганду» «подготовкой к Холокосту.

Едва текст был опубликован, как он тут же стал выглядеть абсурдным: границы были закрыты, нормальные граждане превратились в «выживальщиков», которые стали складировать у себя дома продукты питания и туалетную бумагу, а совершенно никак не предусмотренные в конституции врачи-вирусологи вдруг стали определять политику государства.

Это эссе является примером того, как общественное мнение в Германии во многом формируется пустомелями, которые своей, оторванной от реальности жизни болтовней, наносят серьезный ущерб обществу. Эти пролетарии интеллектуального труда (прекариат) очень озабочены тем, что их некомпетентность и незначительность станет теперь очевидной и приведет для них к негативным материальным последствиям.

В качестве системно значимых, как «героев повседневной жизни», сейчас стали замечать людей, которых политическая и медийная элита долгое время не считала нужным вообще принимать во внимание, а если они возмущались, то их подвергали насмешкам и унижениям, как «ограниченных обывателей». Теперь же канцлер и депутаты бундестага из всех партий признают, что это именно наши плохо оплачиваемые врачи, медсестры больниц и персонал домов престарелых, продавцы, водители автобусов и грузовых машин, машинисты локомотивов, а также полицейские обоих полов «в буквальном смысле поддерживают жизнь страны» (Ангела Меркель). Многочисленные резервисты бундесвера немедленно и без суеты откликнулись на призыв министра обороны и влились в охранные службы медицинских учреждений. А ведь для всех этих высоких политиков и госчиновников до сих пор наиболее интересными персонажами были те, кто выкрикивал на демонстрациях оскорбления в адрес военных – типа «солдаты – это убийцы».

Так что, если кризис, вызванный коронавирусом, приведет к тому, что от этих болтунов-пустомелей будут очищены общественные коммуникационные каналы, то у него будет хотя бы один побочный позитивный эффект.

Перевод Генриха Дауба

Thorsten Hinz «Die Diskurse implodieren. Kommunikation: In Coronavirus-Zeiten verschieben sich die gesellschaftspolitischen Debatten». Junge Freiheit, Ausgabe 17/20 17.04.20