Кому выгоден удар по “иностранным агентам”?

Под занавес весенней сессии Госдумы власти торопятся принять максимальное количество число законов, которое можно оценить как имитационные или, в худшем случае, как репрессивные. К первому типу можно отнести законопроект о парламентском контроле или уже принятый закон о выборах губернаторов, которые призваны создать видимость демократизации политической системы, почти не меняя ее. Ко второму можно смело отнести новый законопроект о поправках к закону об некоммерческих организациях (НКО), внесенный на рассмотрение депутатов 29 июня. Спикер Госдумы Сергей Нарышкин уже пообещал, что в первом чтении законопроект будет рассмотрен оперативно — на пленарном заседании в ближайшую пятницу, 6 июля.

Смысл этого законопроекта в том, что он вводит в закон об НКО понятие “иностранный агент”. Этим щекотливым, почти позорным (учитывая нашу историческую традицию) статусом “наградят” те НКО, которые, с одной стороны, получают финансирование от иностранных государств или иностранных граждан (и даже лиц без гражданства), а с другой — занимаются политической деятельностью. Причем понятие “политическая деятельность” в законопроекте трактуется весьма широко. Так, некий неназванный источник в Кремле заявил в понедельник информационным агентствам, что “если организация занимается коррупцией, выборной кампанией… очевидно, что это чистая политика”. Понятно, что при таком подходе власть может подвести под “политику” буквально все, что захочет.

При этом за различные нарушения законопроект увеличивает административные штрафы до 1 млн рублей и вводит уголовное наказание до 3 лет.

Самая широкая трактовка понятия политической деятельности в новом законопроекте об “иностранных агентах” может сильно усложнить жизнь не только правозащитным, но и проправительственным некоммерческим организациям, заявил корреспонденту “Росбалта” заместитель исполнительного директора ассоциации “Голос” Григорий Мельконьянц.

“Любая деятельность, которая так или иначе влияет на общественное мнение и которая связана с государственной политикой (а у нас вся жизнь и социальная, и экономическая, связана с государственной политикой) признается в этом законопроекте политической”, — отметил правозащитник.

Он заявил, что считает такую широкую трактовку этого понятия “абсурдом и нонсенсом, так как политическая деятельность предполагает борьбу за власть, которой по нашему законодательству могут заниматься только политические партии”.

Получается, говорит Мельконьянц, что “государство этим законопроектом дает привилегии занятия политической деятельностью некоммерческим организациям, получающим иностранное финансирование. А у тех, кто такого финансирования не имеет, такой привилегии нет”.

По мнению Мельконьянца, такой подход может ударить не только по тем некоммерческим организациям, которые считаются чиновниками нелояльными, но и по самым, что ни на есть проправительственным НКО. Например, по Русской православной церкви, которая формально тоже считается некоммерческой и негосударственной организацией. “РПЦ влияет на государственную политику разными способами. Можно, допустим, снять на видео, как какой-то иностранный гражданин жертвует ей определенную сумму, после чего обвинить РПЦ в том, что она, не объявив себя “иностранным агентом” нарушает этот закон”, — отметил Мельконьянц.

В свою очередь директор Института глобализации и социальных движений (ИГСО) Борис Кагарлицкий напомнил, что ужесточение законодательства против некоммерческих организаций происходит уже не в первый раз. По его словам, “гораздо более тяжелым, реальным ударом по НКО стал закон двухлетней давности об изменении их налогообложения, что дезорганизовало их деятельность, включая и деятельность организаций, которые фактически работали с властью”.

Новый же закон, будучи принят, работать в полном объеме не будет, считает Кагарлицкий. На его взгляд, законопроект принимается в качестве “некоего элемента психологического воздействия и шантажа и если будет применяться, то откровенно выборочно, непоследовательно и, в силу этого, неэффективно”.

Кстати, в том, что новая редакция закона об НКО будет применяться именно выборочно, по сути, признался и тот же самый неназванный источник в Кремле. Он сообщил, что в России сейчас примерно 230 тыс. НКО, из которых на иностранные деньги существуют несколько десятков тысяч, а политикой (в трактовке о которой уже было сказано выше) занимаются одна тысяча организаций.

Этот закон станет для власти проблемой, так как спровоцирует значительную часть НКО, которые до этого не занимались политикой и были вполне лояльны государству, включаться в политическую деятельность и переходить в оппозицию, полагает Кагарлицкий. “Репрессивно-расширительные трактовки любого закона свидетельствуют о слабости государства”, — убежден он.

“Чем более расширительно власть трактует политическую деятельность, тем труднее заниматься политическим управлением, поскольку возникает огромное количество проблем, связанных с отделением политики от неполитики. Больше того, возникнет проблема с тем, чтобы отличить друзей от врагов”, — считает политолог.
Эксперт также не исключил, что принятие нынешним составом нижней палаты большого количества нелепых репрессивных законов может быть использовано властью против самой Госдумы. Он напомнил, что по Конституции через год после парламентских выборов Госдуму можно распустить. Кагарлицкий допускает, что президент может воспользоваться этим своим правом, сославшись на ее неэффективность. “Есть ощущение, что власть руками этой Думы хочет по максимуму сделать грязную работу, а затем распустить ее”, — считает эксперт.

“Президент останется, а Дума станет козлом отпущения. Депутатам предъявят принятые ими законы и разгонят, сделав, таким образом, подарок обществу. Все будут счастливы”, — полагает он. Для власти, отмечает Кагарлицкий, такое решение может стать идеальным, поскольку в этом случае, она, с одной стороны, формально не уступила бы требованию оппозиции об отмене итогов выборов 2011 года, а с другой, распустила бы эту Думу, которая считается оппозицией нелегитимной.

Александр Желенин, Rosbalt