Кому достанутся сливки с иранского пирога

21 мая Совет стражей конституции Ирана окончательно определился со списком кандидатов на пост президента страны. 14 июня граждане государства выберут преемника Махмуда Ахмадинежада из 8 следующих политиков: Саид Джалили (председатель Совета безопасности, ответственный за переговоры по ядерной программе, бывший министр иностранных дел), Голам Али Хадад-Адель (бывший спикер парламента, дочь замужем за сыном Хаменеи) Мохаммед Багер Калибаф (мэр Тегерана, бывший командующий ВВС КСИР, начальник полиции Ирана), Мохаммед Реза Ареф (бывший вице-президент, а также министр связи, технологий и науки), Мохаммед Гарази (бывший многолетний член парламента и министр), Хасан Рухани (представитель Хаменеи в Совете национальной безопасности), Али Акбар Велаяти (бывший министр иностранных дел и советник Хаменеи по международным отношениям), Мохсен Резаи (бывший командующий КСИР). Ахмадинежад, завершающий вторую каденцию в президентском кресле, согласно закону, в выборах участвовать не сможет.

Первым делом стоит рассказать о государственном устройстве Ирана.

Уже само название страны — Исламская республика Иран — говорит о многом. Иран, безусловно, является теократией. Тем не менее, наряду с явными признаками диктатуры здесь присутствуют отдельные элементы плюрализма и демократии. Правда, они весьма своеобразны, как и все государственное устройство страны, основанное на специфических балансах и противовесах.

Здесь велик вес религиозного истеблишмента, и не только потому, что он фактически находится у власти с момента победы исламской революции в 1979 году. Очень важно то, что шииты, составляющие подавляющее большинство населения страны, практически все поголовно люди религиозные. Почти у каждого иранца, даже относящегося к так называемому либеральному лагерю, существуют свои непреклонные религиозные авторитеты, позиция которых по любому вопросу имеет важнейшее значение. Таких авторитетов в стране, по ряду оценок, от 10 до 20. Что самое любопытное, верховный лидер Ирана, его фактически пожизненный диктатор, аятолла Али Хаменеи, к ведущим духовным авторитетам может быть причислен лишь формально. Титул “аятолла” является высшим клерикальным рангом у шиитов. Его получают люди, достигшие больших успехов в изучении исламоведения — процессе, который продолжается не одно десятилетие. Кроме того, они и сами, как правило, являются преподавателями. Для иллюстрации: аятолл в Иране (имеются они и в других странах, где есть шиитские общины) несколько сотен. Данному титулу предшествуют несколько званий более низкого ранга. Среди “обычных” аятолл выделяются Великие аятоллы — таких в стране менее 20. Это люди весьма преклонного возраста, как правило, выдающиеся теологи и религиозные авторитеты. Примерно половина Великих аятолл имеют неформальное звание “марджа е таклид”, что можно перевести как “пример для подражания”. Иными словами, такой человек является своего рода гуру и имеет значительное количество преданных последователей.

Верховный лидер Ирана Али Хаменеи всеми вышеперечисленными званиями и прозвищами не обделен, однако, если можно так выразиться, заработал он их незаслуженно, отсюда и его далеко не самые простые отношения с высшим духовенством. Уйдя в политику, в том числе занимая президентский пост, Хаменеи забросил учебу и в духовной табели о рангах не наработал даже на звание, предшествующее “обычному” аятолле. Однако вождь исламской революции Великий аятолла Хомейни решил иначе. Вопреки напрочь отсутствующему у Хаменеи духовному авторитету, он сделал его собственным преемником и досрочно произвел в аятоллы. В дальнейшем Хаменеи получил звание Великого аятоллы и даже вышеупомянутое прозвище “марджа е таклид”, хотя в обычной ситуации ни то, ни другое ему и близко не светило бы. Этим и объясняется тот факт, что у настоящих духовных авторитетов он никогда не пользовался особым уважением. Тем не менее, воля Хомейни священна, а согласно учению покойного аятоллы, его преемник является своего рода непосредственным представителем аллаха. Несмотря на частую критику и недовольство по отношению к Хаменеи, духовные авторитеты священного шиитского города Кум вынуждены с этим считаться. Тем более что политические рычаги управления страной Али Хаменеи по-прежнему крепко держит в своих руках.

Несмотря на то, что власть принадлежит верховному лидеру, в Иране имеется орган, который чисто теоретически может его сместить. В вольном переводе этот орган называется Советом специалистов, в него входят 86 человек, избираемых раз в 8 лет на всенародном голосовании. Казалось бы, все очень даже демократично, однако это только на первый взгляд. В преддверии выборов список кандидатов утверждает… непосредственно верховный лидер. Большинство его членов представляют шиитское духовенство, в частности, ряд высших авторитетов, о которых говорилось выше. Имея возможность сместить верховного лидера, данный Совет уполномочен его и назначать. Однако для инициирования импичмента должно произойти что-то совсем уж неординарное. По крайней мере, за более чем 23-летнее правление Хаменеи ничего подобного не наблюдалось. Однако события последних лет, в частности, массовые беспорядки во время предыдущих президентских выборов в 2009 году, а также ухудшающееся в результате международных санкций экономическое положение страны, привели Хаменеи к пониманию, что с Советом специалистов, а именно с его духовно-авторитетной составляющей, надо дружить, иначе может возникнуть угроза. Этим специалисты по Ирану и объясняют тот факт, что за последние 3 года верховный лидер зачастил в священный город Кум, дабы поддерживать регулярное общение с высшими авторитетами, в то время как раньше ничего подобного не наблюдалось. Что в этом случае показательно, так это то, что в обратном направлении такого движения не наблюдается: в столицу ученые-теологи приезжают крайне редко.

Еще одним важнейшим властным органом является упомянутый в самом начале статьи Совет стражей конституции, состоящий из 12 человек (6 — духовные авторитеты, а еще 6 — юристы). Первые назначаются непосредственно верховным лидером, а вторые — парламентом (меджлисом). Совет, в частности, проверяет, соответствуют ли принимаемые меджлисом законы юридическим и религиозным нормам, а после этого утверждает эти законы или не утверждает. В любом случае последнее слово остается за ним. Другой функцией Совета является окончательный отбор кандидатов в президенты. Наконец еще один орган власти, достойный упоминания, в вольном переводе называется Советом по охране интересов властных структур. Он является посредником для разрешения разногласий между меджлисом и Советом стражей конституции, если таковые возникают.

Что же из сладкого пирога власти перепадает на долю президента? Не так уж много, но и не так уж мало. Кроме чисто представительских функций, он является фактическим главой исполнительной власти, т.е. правительства. Упрощенно это можно расшифровать так: если в вопросах стратегии последнее слово остается за верховным лидером, то за ее воплощение в жизнь отвечает именно президент. Вместе с тем, и верховный лидер, и вышеперечисленные органы, включая меджлис, вмешиваются в работу президента, если считают это необходимым. Собственно, такое непрерывное вмешательство и наблюдалось на протяжении всей последней каденции Ахмадинеджада, умудрившегося серьезно переругаться как с большинством представителей высшего духовенства, включая Хаменеи, так и с политиками из буквально всех политических лагерей. Некоторые эксперты по Ирану считают, что не будет большим сюрпризом если по завершении своей каденции Ахмадинежад, инициировавший в последние дни ряд громких политических скандалов, окажется за решеткой или под домашним арестом.

Кстати, еще одна особенность иранской “демократии”: Мир Хусейн Мусави и Махди Каруби, лидеры реформистского лагеря, чьи сторонники вышли на улицы в 2009-м, обвиняя власти в фальсификации результатов выборов в пользу Ахмадинежада, с начала 2011 года находятся под домашним арестом без предъявления обвинения.

Изначально свои кандидатуры на президентский пост выставили почти 700 (!) кандидатов, включая 30 женщин. Последних Совет стражей конституции отсеял немедля, а остальным пришлось подождать. Самым интересным в итоговом “списке восьми” является то, что в него не включены все те кандидаты, которых Совет считает опасными и неугодными. Это бывший президент Ирана, Али Акбар Хашеми Рафсанджани, считающийся реформатором, и Эсфандьяр Машеи, ближайший соратник и родственник Ахмадинежада, а заодно глава его канцелярии. Последнего, как и его шефа, к либералам никак не отнести. Скорее он консерватор, но иного типа, чем те, кого предпочитает Хаменеи. Формальным объяснением того, почему Хашеми Рафсанджани не допустили к участию в выборах, стал его весьма преклонный возраст — 78 лет. Как сказано в постановлении Совета, исполнение президентских обязанностей в течение всего нескольких часов в день является неприемлемым, а на большее политик-ветеран уже не способен.

Оценки того, кто из претендентов имеет большие шансы на победу, любопытные подробности их биографий, а также этапы развития предстоящей гонки (по всей видимости, в ближайшие недели мы окажемся свидетелями немалого числа неожиданных поворотов и громких скандалов) заслуживают отдельного разговора. Четверо из кандидатов, Калибаф, Джалили, Велаяти и Хадад-Адель, — отпетые консерваторы в духе политики Хаменеи. Еще одного, Резаи, принято считать чуть более умеренным. Трое остальных, Рухани, Гарази и Ареф, чуть более близки к условным реформаторам.

Однако уже сейчас важно отметить: кто бы ни был избран на пост президента, стратегия Ирана во всем, что касается стремления к обладанию ядерным оружием, останется прерогативой верховного лидера Али Хаменеи. Поменяться может лишь только тактика, в том числе и тактика ведения переговоров со сверхдержавами. Ну и, конечно же, риторика нового политического лидера станет менее агрессивной. Именно ею отличался Ахмадинеджад, что способствовало как международной изоляции Ирана, так и дополнительному привлечению внимания мировой общественности к иранской ядерной программе.

В данном контексте следует упомянуть еще об одном моменте… Парадоксальным образом своим отрицанием Катастрофы и угрозами нынешний иранский президент сослужил неплохую службу Израилю. Похоже, кто бы ни стал его преемником, подобного антипрагматичного подхода он допускать уже не будет…

Давид Шарп,
“Новости недели” — “Континент”