Комиссия по борьбе с лженаукой

В статье описывается состояние науки в России, но аналогичное состояние с той или иной разницей имеет место, в частности, на Западе, что отражается на многих процессах, происходящих сегодня в мире.

Такая Комиссия существует при РАН и ее цель задекларирована в ее названии. Но занимается ли эта Комиссия действительно борьбой с лженаукой или под этим прикрытием занимается борьбой с инакомыслием, т.е. с настоящими учеными, осмелившимися отстаивать точку зрения, отличную от официально принятой? Это – вопрос, который я намерен исследовать в этой статье. Не сомневаюсь, что само это мое намерение вызовет бурю негодования как со стороны чиновников от науки, так и со стороны идолопоклонников науки, далеких от нее. Поэтому начну с обоснования самой принципиальной возможности усомниться в благих намерениях Комиссии и даже более того, в чистоте атмосферы внутри РАН. При этом оговорюсь, что я отнюдь не собираюсь обвинить огульно всех ученых РАН. Речь идет об атмосфере в нынешней науке, которая вредна для самой науки и для общества.

Прежде всего, напомню читателям о запрете генетики и кибернетики в Советском Союзе, как буржуазных лженаук, запрете, который очень дорого обошелся стране. Конечно, в том запрете главную роль сыграла идеология и КПСС, служащая этой идеологии (или эксплуатирующая ее). Но и академическая верхушка не только безропотно выполнила указание партии (забыв о своем долге служения истине), но, по крайней мере, в случае с генетикой именно от нее (в лице академика Трофима Лысенко) исходила инициатива не только запрета генетики, но и репрессий в отношении советских генетиков, закончившаяся смертью многих из них.

Это – два наиболее известных, но далеко не единственных примера гонений и зажима со стороны аппарата Академии Наук ученых, выступающих с новыми фундаментальными идеями и теориями, которые сумели, несмотря на это, пробиться и получить признание. Еще один такой пример, в данном случае гонений на представителей научной школы, зачинателем которой принято считать Чижевского и которая занимается изучением влияния космических факторов на процессы, текущие на Земле, дает книга одного из представителей этой школы, профессора С. Э. Шноля с говорящим названием «Герои и негодяи науки». И таких примеров, свидетельствующих, что современные ученые, а тем более чиновники от науки, давно перестали быть ревнителями истины, готовыми ради нее взойти на костер, а превратились в корпорацию, отстаивающую свои корпоративные (или каждый свои личные) интересы, можно привести еще много. В частности немало таких примеров есть в моей книге «Наука и лженаука» (Direct Media, М. – Берлин, 2015).

Зажим и преследование официозом и завистливыми коллегами талантливых ученых, идущих непроторенными путями – это одна сторона медали. Другая сторона упомянутой атмосферы, это засоренность официальной науки большим количеством карьерной бездари и откровенных жуликов, а также способных и даже талантливых, но нечистоплотных ученых. Чего стоит только анекдотический цикл под названием «Английские ученые доказали». (Это не про российскую науку, но не только российская поражена этой болезнью). Или периодические сообщения в советской прессе, что «сахар есть полезно», потом, что «сахар есть вредно», потом опять – «полезно», коррелирующие с урожаем сахарной свеклы в соответствующем году. Или готовность многих ученых за соответствующую мзду участвовать в разработке запрещенного оружия массового уничтожения, причем не только на благо своей страны, но и чужой, да еще с мерзким политическим режимом. За еще примерами из этой области отсылаю к упомянутой моей книге «Наука и лженаука».

Можно упомянуть еще непрерывные потуги государства в последние годы реформировать Академию Наук, мотивированные, естественно, не страстью к реформаторству, а тем, что не все – слава Богу, в этом королевстве датском. И то, как корпорация сопротивляется попыткам ее реформировать. А также – эпопею с липовыми диссертациями, которая вскрыла лишь верхушку айсберга – диссертации с плагиатом и то лишь для лиц, добравшихся до высоких постов. Но не затронутой осталась тема диссертаций, написанных интеллектуальными рабами за деньги или под нажимом научного начальства, а также диссертаций, не содержащих плагиата, но представляющих пустой набор научных и наукообразных терминов и цитат из признанных авторитетов. Вне поля зрения пока еще остается и тема липового соавторства научных начальников в статьях и книгах их подчиненных. Надеюсь всего вышесказанного достаточно, чтобы снять с Академии Наук и ее Комиссии по борьбе с лженаукой ауру священной коровы, не допускающей сомнений в ее святости.

Что касается самой Комиссии по борьбе с лженаукой, то первый вопрос, который естественным образом возникает, это как Комиссия отличает науку от лженауки, есть ли у нее для этого объективные критерии? Покойный руководитель Комиссии, академик Кругляков писал в свое время, что науку от не науки отличает публикация научных результатов в авторитетных научных журналах. Ну, а как отличить авторитетные от не авторитетных? Вопрос особенно интересный для гуманитарной сферы: философии, психологии, социологии и т.д., которые во всем мире разбиты на множество школ и направлений и у каждого свои авторитеты и свои авторитетные журналы. Оказывается, что для Комиссии это очень просто. Все научные журналы поделены на те, что с РИНЦ и те, что без РИНЦ. И те, что с РИНЦ, – авторитетные, а те, что без РИНЦ – не авторитетные. Ну, а на каком объективном основании они поделены? Оказывается, на основании мнения авторитетов. Т.е. так, как в свое время делала Церковь, разделив Писания на канонические и не канонические на основании решения высших церковных авторитетов. Ну, а кто авторитет, решают опять же авторитеты, которые волей судеб оказались во власти, церковной или сегодня научной. Чего стоит такой способ определения научности, видно хотя бы из того, что интернет забит предложениями разных шустрых околонаучных дельцов, опубликовать за соответствующую мзду любой ваш бред в любом журнале с РИНЦ, хоть российском, хоть западном, и ни Академию Наук, ни Комиссию это нисколько не беспокоит.

В свое время небезызвестный научный авторитет академик Сахаров писал, что единственным авторитетом в науке является истина. Это несколько противоречит способу определения научности, принятому Кругляковым и РАН в целом. Но хотя определение Сахарова красиво звучит, оно опять возвращает нас к вопросу: где объективные критерии истинности или научности и существуют ли они?

Я утверждаю, что такие критерии дает разработанный мной единый метод обоснования научных теорий (Единый метод обоснования научных теорий, Алетейя, СПб, 2012 и ряд статей в философских журналах и сборниках). Точнее этот метод был выработан в процессе развития естественных наук, прежде всего физики, но не был представлен до сих пор эксплицитно, а существовал лишь на уровне стереотипа естественно научного мышления и эталонных образцов теорий, обоснованных по этому методу, а я лишь доразвил его и представил эксплицитно. История моих попыток добиться признания или хотя бы обсуждения метода Академией Наук хорошо иллюстрирует положение дел в ее руководстве и в частности в Комиссии по борьбе с лженаукой, которой по чину положено было бы хоть как-то отреагировать на предлагаемый ее вниманию метод, претендующий дать объективные критерии, отделяющие науку от лженауки. Поэтому излагаю эту историю ниже в сжатом виде.

С единым методом обоснования я начал выступать с 1994 года одновременно в Киеве и в Москве. Киев – это, конечно, не Россия, но с точки зрения атмосферы, традиций и норм в академической среде и поныне, не говоря про 94-й год, российская и украинская академии наук и их институты философии это не просто близнецы братья, а сиамские близнецы, только-только разделенные с помощью хирургического вмешательства. Поэтому рассматриваемую атмосферу киевский опыт характеризует не хуже московского.

В киевском ИФ мой доклад по единому методу просто отказались заслушать и на семинаре Поповича (ныне директора ИФ), и на семинаре Йолона, и на семинаре Ишмуратова под разными предлогами. Это при том, что я не был так уж человек с улицы для них, поскольку успел уже сделать 3 доклада в этом институте в 92-м году, причем 2 из них на семинаре у Поповича по моей теории познания, лежащей в основе единого метода обоснования. Мало того, это не я набивался с докладом, а в обоих случаях Попович сам предлагал мне сделать доклад у него на семинаре. Причем первый раз доклад был прерван скандалом, когда через 5 минут после начала Попович закричал: «Раз Вы так определяете понятие понятия (не так как у них принято), то нам больше не о чем разговаривать». И никакие мои попытки объяснить, что я принципиально определяю понятие понятия не так как у них, потому что иначе нельзя решить поставленную задачу, не помогли. Попович не стал слушать моих объяснений и закрыл семинар.

Но когда через несколько месяцев вышла моя книга «Неорационализм» (Укринтермедас, Киев 1992 и повторное издание Direct Media, М. – Берлин, 2014), в первой главе которой излагалась моя теория познания, и я сделал успешный доклад по ней на кафедре философии Киево-Могилянской Академии, и был приглашен вести там курс современных теорий познания (на базе моей теории), Попович связался со мной, принес свои извинения за упомянутый случай и просил повторить доклад. Что я и сделал уже без скандала. Хотя сам Попович на этот раз на доклад не пришел (на всякий случай, чтоб не ляпнуть еще чего-нибудь, за что потом придется извиняться).

В Москве я предложил первые 2 статьи по методу редактору «Вопросов философии» В. А. Лекторскому. Он сказал, что ему понравились статьи и он готов публиковать весь цикл, но опять же есть пункт, в котором моя позиция отличается от принятой в их среде. На сей раз это было не понятие понятия, а вопрос о принципиальной возможности аксиоматизации произвольной научной теории. В той философской среде, которую представлял Лекторский, (т.е. в российской академической философии) была принята принципиальная невозможность аксиоматизации «достаточно богатой» научной теории. Главным выразителем и обоснователем этой точки зрения был тогдашний директор ИФ В. С. Степин. В едином же методе обоснования аксиоматическая развертка теории является обязательным условием. В отличие от Поповича Лекторский не закричал: «Раз так, нам не о чем больше разговаривать», а сказал, что я, конечно, не обязан соглашаться с принятой в их среде точкой зрения, но должен к ней отнестись. Я отнесся и, прочтя соответствующую книгу Степина, написал еще одну статью, в которой опровергал его аргументы по данному вопросу. Получив ее, Лекторский сказал, что он не специалист по данному вопросу и мне надо утрясать его с самим Степиным. Степин долго уклонялся от встречи, но, наконец, она состоялась. При встрече, после короткого обсуждения Степин признал мою правоту, сказал, что не возражает против публикации материала в «Вопросах философии», но не цикла из 3-х статей, а чтобы я ужал все в одну статью и полемику с ним выкинул. Я, скрепя сердце, согласился, сделал одну статью, принес ее Лекторскому и сказал, что Степин не возражает против ее публикации. На что Лекторский сказал, что он должен услышать это от самого Степина. «Ну, так позвоните ему» – сказал я. Нет, он не может этого сделать, ему гордыня не позволяет признаться Степину, что он сам в этом вопросе не разбирается. Мне он признаться в этом мог. Эдакая византийская система этикета, чинопочитания и табели о рангах. «А что же теперь делать?» – «Идите к Степину и возьмите у него письменное согласие». Но теперь уже Степин намертво отгородился от меня с помощью своей секретарши и невозможно было не только встретиться с ним, но и поговорить по телефону. В результате ни цикл статей, ни отдельная статья по методу так и не вышли в «Вопросах философии».

Тем временем, бывая в ИФ в попытках поймать Степина, я зашел в сектор философии естествознания и предложил одну из статей по методу руководителю сектора, проф. Е. А. Мамчур. Она, не зная предыстории с Лекторским и Степиным, заинтересовалась и предложила мне сделать доклад у нее на семинаре. Доклад прошел успешно, и я получил от нее отличный отзыв о методе. Кроме того, она предложила мне сделать статью по методу для сборника, который она готовила. Я сделал, она одобрила и эту статью, но не успел сборник выйти, как я получил от нее письмо, в котором она писала, что статья требует стилистической правки, а именно, нужно указать, что зачинателем метода является Степин, а я лишь развиваю его идеи. (Интересная такая трактовка понятия «стиль»). И она даже готова сама сделать эту правку с моего согласия. Как можно было сделать Степина зачинателем метода, когда он был главным возражателем против принципиальной возможности аксиоматизации произвольной теории, а аксиоматическое построение – важнейшая часть метода обоснования, я не понял. К тому же Степин сделал себе имя своей теорией классического, не классического и пост неклассического периодов в развитии науки, каждого со своим методом обоснования (а не с единым). Я отказался и в результате статья в сборнике Мамчур тоже не вышла.

Тут читатель, свято верящий в святость Академии Наук или из корпоративного интереса готовый защищать ее мундир, может воскликнуть, а где доказательства всего этого? Конечно, беседу со Степиным или разговоры с Лекторским, которые были с глазу на глаз, я не записывал на тайный магнитофон. Но многие другие события, вроде моих докладов, носили публичный характер и есть свидетели тому, что на них было и есть отзыв Мамчур. Во-вторых, все эти события, а также многие другие в том же духе, которые я здесь для краткости опустил, я описал в упомянутой книге «Наука и лженаука» и те, кто считает, что я их оклеветал, могли бы подать на меня в суд, но ни один из них этого не сделал. Наконец, есть сутьевая часть вопроса, в частности спора между мной и Степиным. Есть его книга (и даже не одна), в которой он отстаивает одну позицию и есть моя книга и ряд опубликованных статей, в которых я отстаиваю противоположную позицию. В том числе статья, опубликованная в журнале с РИНЦ (К вопросу о принципиальной возможности аксиоматизации произвольной научной теории//Вестник Пермского Университета. Философия. Психология. Социология. 2013. Вып. 4(16). С. 101-109.), в которой я напрямую полемизирую с ним и опровергаю его аргументы. Таким образом, если Степин захочет обвинить меня в клевете, то он, прежде всего, должен будет опровергнуть меня в теоретическом споре. Мало того, ему следовало бы это сделать уже по одному тому, что есть публикация в журнале с РИНЦ, в которой его позиция и аргументы опровергаются. А его молчание подтверждает то, что метод замалчивают именно потому, что я позволил себе не согласиться с авторитетами, а оспорить меня в открытом споре они не могут.

По поводу единого метода обоснования я обращался не только к философам из ИФ. Я писал письма и в Президиум РАН и отдельным академикам, в частности, Гинзбургу, Фиртову, Александрову и др. Ответов не получал. Конечно, упомянутые академики могут оправдаться тем, что тема не находится в пределах их узко профессионального интереса. Хотя в более широком плане она касается любого ученого, тем более Президиума РАН, а к упомянутым академикам я обратился после того, как обнаружил их коллективную статью, в которой они писали о засилье в стране лженауки, в частности астрологии, вплоть до штатных астрологов в воинских частях. Наконец, я обращался и к покойному Круглякову, предложив его вниманию статью «Наука академическая, альтернативная, лженаука и эпистемология» (она вошла как глава в книгу «Единый метод обоснования научных теорий»). Уж глава Комиссии по борьбе с лженаукой никак не мог оправдаться тем, что тема лежит не в пределах его узкопрофессионального интереса. Тем более, что в этой статье я полемизировал непосредственно с его позицией по поводу критериев научности. Но и от него я не получил ответа.

И вот недавно я обнаружил на Facebook группу под названием «Комиссия по борьбе с лженаукой». Конечно, это не та Комиссия, что при РАН, но в ситуации, когда я не могу завязать дискуссию по методу обоснования с той и вообще с Академией Наук, почему бы не завязать ее с этой? Тем более, что, по крайней мере, семантическая связь между ними налицо. И, как показало дальнейшее, связь тут далеко не только семантическая. В общем, я разместил в этой группе пост с информацией о моей книге «Единый метод обоснования научных теорий» с таким небольшим сопроводительным текстом:

«РАН ведет борьбу с лженаукой, для чего существует специальная «Комиссия по борьбе с лженаукой». Однако успехи этой борьбы невелики, что признается многими маститыми академиками РАН. Это связано с тем, что отсутствуют четкие объективные критерии, отделяющие науку от лженауки. В качестве одного такого критерия сегодня используется число публикаций автора в журналах с РИНЦ, а интернет забит предложениями опубликовать любой ваш бред в таких журналах за соответствующую мзду. Объективные критерии дает «Единый метод обоснования научных теорий», но, несмотря на публикацию предлагаемой ниже книги и полудюжины статей по теме в философских журналах, несмотря на наличие положительных отзывов от некоторых маститых специалистов по философии науки, автор не может добиться серьезного обсуждения метода в Академии Наук».

То, что произошло дальше, хорошо иллюстрирует и упомянутую атмосферу в российской науке и с чем именно и как борется Комиссия по борьбе с лженаукой при РАН. Начну с конца, точнее с конца моего участия в этой дискуссии (хотя и после этого дискуссия по моей книге еще долго продолжалась уже без меня). Мое участие было прервано отнюдь не по моей воле, хотя с самого начала у меня было сильное желание сделать это, причем не тихо выйти, не прощаясь на английский манер, а высказавши некоторым участникам свое мнение о них в не академических выражениях и тем предоставив право модератору прервать дискуссию и исключить меня из группы. Но я сдерживал себя ради того, чтобы извлечь из дискуссии максимум для пользы дела. Однако, не только мои усилия приблизить дискуссию к содержательному обсуждению предмета оказались втуне, но и исключения из группы я не избежал вот с такой формулировкой модератора:

«Вместе с тем, поскольку ситуация стала вполне ясна, я все же отключу Александра от группы на основании п.1 Правил. У нас тут группа поддержки Комиссии РАН по борьбе с лженаукой, а не группа по борьбе с Комиссией, Александр же в последней реплике вполне явно обозначил себя как противника ее деятельности».

Первый вопрос к этой формулировке – это что имеет в виду модератор под моей борьбой с Комиссией? (Кстати, модератор не соизволил процитировать мою «последнюю реплику», которая переполнила чашу его терпения, и я не знаю, о какой реплике он говорит). Если он имеет в виду, что я против того, чтобы при РАН была Комиссия, борющаяся с лженаукой, то это просто ложь. Я не только не против такой борьбы, я стремлюсь сделать ее более эффективной, предлагая и Комиссии и данной группе мой метод обоснования, дающий объективные критерии, отделяющие науку от лженауки. Если же имеется в виду, что я подвергаю сомнению эффективность нынешних методов работы Комиссии, то, простите, куда я попал? В группу, претендующую бороться с лженаукой или в трибунал святой инквизиции при Комиссии по борьбе с лженаукой, где «Верую, потому что нелепо», а всякий сомневающийся – еретик, подлежащий сожжению на костре?

Уже формулировка причины моего исключения свидетельствует о том, что группа – это именно трибунал святой инквизиции. Сама же дискуссия еще более подтверждает это, а заодно свидетельствует и об атмосфере в российской науке и о степени засоренности ее посредственностями, крайне агрессивно настроенными против каждого, кто, не принадлежа к верхушке РАН, осмеливается выступать с нетривиальными новыми идеями и теориями.

Вот, например, некто Шаповалов, не читая моей книги, разыскивает в интернете информацию обо мне, а именно, что я – философ. (О чем я, кстати, сообщил в посте, открывающем дискуссию, так что непонятно, зачем это было отыскивать в интернете). И нападает на меня в том духе, что как, мол, я, философ осмеливаюсь судить о методе обоснования научных теорий (философия, по его мнению, в принципе не может быть наукой и это не только его мнение, но многих других как участников этой группы, так и ученых естественников за ее пределами): «Судя по всему типичное философствование о науке, см. профиль автора: I am philosopher, PhD…» и т.д., причем ни слова по сути метода ни до, ни после этого. Он даже не подозревает, что обсуждаемый предмет относится к области теории познания и философии науки и занимаются им именно философы. Тут даже модератор Александр Сергеев, несколько более эрудированный, чем его коллеги по группе, вынужден, ради соблюдения приличий, вмешаться и объяснить Шаповалову, что философы – тоже люди и не надо кидать в них камнями, по крайней мере, если они не наглеют, позволяя себе судить о настоящей науке, например, физике:

«…в самом по себе «философствовании о науке» нет ничего плохого. Главное, чтобы это было достаточно взвешенное философствование…». И т.д.

Еще до того, как на меня напал Шаповалов, я успел объяснить другому участнику группы, Сергею Попову, также пренебрежительно относящемуся к философам и прочим гуманитариям, что я вообще-то, не чистый философ, а как раз физик-математик, к. ф. м. н., PhD, вторгшийся в философию. Это вызывает на меня атаку с противоположной стороны, но на том же профессиональном и интеллектуальном уровне, при гораздо более высоком уровне агрессии и хамства. Некая Татьяна Агрант выдает такие перлы:

«Вы же книгу не о физике написали, при чем здесь поле физики тогда? О языке Вы написали бред сивой кобылы и сейчас продолжаете писать бред. Дискуссию можно закрывать, потому что пассажем о языке Вы продемонстрировали, чего стоит Ваше “открытие”».

«Пассаж о языке», за который она зацепилась, выглядит так:

«На языковом этапе развития на существовавшие уже понятия в виде образ – эталонов были повешены соответствующие словесные ярлыки: «огонь», «вода», «дерево» и т.д. При этом за счет притирки слов в коммуникации произошло устрожение понятий: разные люди под одним наименованием стали понимать более – менее одно и то же».

Причем пассаж этот нашла в книге не она, а Антон Святковский, а она сама же пишет, что книги не читала:

«Это в книге? Я только статью читала. Дискуссию можно закрывать, такое представление о языке даже лженаукой не назовешь – кухаркины рассуждения».

При этом ни Святковский, ни она не понимают, что речь в пассаже не о языке, а о понятиях. И это я подчеркиваю в книге, объясняя, в чем разница между словами языка и понятиями, которые мы маркируем этими словами.

Мало того, что Агрант цепляется за абзац, вырванный из контекста и текста книги, которую она не читала, для того чтобы отвергнуть всю книгу, облаять автора и потребовать прекратить обсуждение. Мало того, что она не видит различия между понятиями и словами языка. Но уровень ее интеллектуальных способностей таков, что она не понимает даже разницы между усложнением понятий и их устрожением:

«Что значит “притирка слов в коммуникации” и “усложнение понятий”, когда “разные люди под одним наименованием стали понимать более – менее одно и то же”?» – вопрошает она.

В тексте книги написано не «усложнение», а «устрожение». И один из участников дискуссии резонно спрашивает ее:

«усложнение или устрожение?»

На что она отвечает ему:

«Устрожение. Хрен редьки не слаще».

– Просто потрясающий уровень понимания для человека с университетским образованием, претендующим не просто разбираться в сложнейших вопросах теории познания, но и выносить по этим вопросам безапелляционный вердикт. Для нее устрожение понятия, т.е. становление его более строгим и одинаково понимаемым разными людьми, и его усложнение, что отчасти противоположно по смыслу устрожению, это одно и то же

А вот еще ее перл в мой адрес:

«Мне неинтересно читать Ваш длинный комментарий. Вы больно понимаете, чего там гуманитариям неведомо, как я погляжу. Я, может, в физике не смыслю, но Вы в гуманитарном знании не смыслите ни бельмеса. Гуманитарные науки давным-давно пользуются математикой…»

Это по поводу моего утверждения, что хоть метод до сих пор не был представлен эксплицитно, но физики им пользуются на уровне стереотипа естественно научного мышления, а гуманитариям он вообще неведом. Поскольку все это выше ее понимания, то она цепляется только за сам факт известного противостояния физиков и прочих естественников и гуманитариев. И зная, что в этом противостоянии частенько поминают математику, думает, что открывает для меня Америку и разит меня наповал своим «Гуманитарные науки давным-давно пользуются математикой…». О том, что математикой пользуются и тем придают себе видимость научности такие лженауки, как астрология, нумерология и т.д., с которыми отчаянно борется защищаемая ею Комиссия по борьбе с лженаукой РАН и лично боролся покойный Кругляков, ей неведомо.

Ну и еще один ее перл:

«Да отвалите Вы от гуманитарных наук, Вы ничего не знаете, что в них происходит».

А она, значит, знает. Особенно то, что происходит в философии, в частности в сфере теории познания, эпистемологии и философии науки. Ей даже не ведомо, что в современной теории познания вклад физиков и математиков, вторгнувшихся в эту область, превалирует над вкладом в нее чистых философов. И поэтому она безапелляционно запрещает мне работать в этой области на том основании, что я – физик-математик. Хотя именно таких, как она, надо гнать не только из этой области, но вообще из науки. И что за язык у этого гуманитария с университетским образованием, грудью вставшего на защиту науки от лженауки? Такой не у всякой базарной торговки встретишь. Да, при таких защитниках нашей науке никакие враги не страшны. Или точнее, никакие враги не нужны.

Но даже Татьяну Агрант перещеголял по части агрессивного хамства еще один участник дискуссии Андрей Лощинин. Этот первым начал дискуссию и задал ей тон таким своим комментарием:

«Урааааа! Наконец-то гомотопию запишут в лженауку!»

Это не просто агрессивное хамство, это хорошо продуманная провокация с целью вызвать соответствующую мою реакцию, которая позволит модератору тут же закрыть еще не начавшуюся дискуссию. Причем провокация продуманная и просчитанная не самим Лощининым, а теми, кто стоит за ним, и дал ему соответствующее указание. Замысел провокации таков.

Поскольку никто из группы еще не читал моей книги по единому методу обоснования и тем более других моих книг и статей, то они не знают, что я применяю единый метод обоснования, в том числе, для опровержения теоретических подпорок гомосексуализма, с помощью которых ведется его пропаганда на Западе. (Глава «Наука на службе гомосексуализма» в книге «Наука и лженаука» и др.). Поэтому они воспримут это как обвинение меня Лощининым в гомосексуализме. (Такова уж сегодня атмосфера в обществе в целом и в научном сообществе в частности). И если я не отреагирую на комментарий Лощинина, то это будет воспринято как подтверждение того, что я и есть гомосексуалист. А если отреагирую, тем более резко отреагирую, на что и строился расчет, то тут же будет выложено, что Лощинин имел в виду применение мною метода для опровержения теоретических подпорок гомосексуализма. Ну, там сделал это в не слишком деликатной форме, но ничего крамольного на меня не возводил. А моя чрезмерная реакция свидетельствует, что, мол, у меня рыльце таки в пушку. И в результате модератор получит возможность закрыть еще не начавшуюся дискуссию под предлогом чрезмерности моей реакции, а я не только что не достигну содержательного обсуждения метода, а останусь с пятном грязи на спине, которое будет отталкивать потенциально возможных читателей моей книги от ее прочтения.

Кстати, метод провокаций, наряду с еще широким спектром нечистоплотных и подлых методов, применялся против меня противниками моей философии с момента, когда я 30 с лишним лет назад вторгся в философию моей первой книгой «Неорационализм», и применяется до сих пор. Перепитии этой борьбы я описал в автобиографической повести «Путь философа» и другой повести «Итог», еще не опубликованной в печати, но имеющейся в интернете. Эту борьбу против меня вели поначалу (и продолжают поныне) не ученые, а различные политические силы, идеологию которых она подрывала (поскольку моя философия только начинается с теории познания, но она содержит и теорию морали и рациональную теорию духа, которые проецируются на любую идеологию). Но и академическая верхушка присоединилась к этой борьбе и не брезгует вести ее теми же методами.

Но вернемся к дискуссии в группе.

Наученный прошлым опытом, я не повелся на провокацию и ответил Лощинину максимально сдержано:

«Любезный, поясните, что вы имеете в виду под гомотопией, и какой вообще смысл в вашем комментарии?»

Какой бы он ни дал ответ на этот вопрос, это позволило бы мне реагировать адекватно, не давая повод модератору закрыть дискуссию и исключить меня из группы. Но ни один из возможных вариантов ответа не устраивал тех, кто планировал провокацию, и поэтому ответа не последовало, а Лощинин исчез из дискуссии на несколько дней. Но через несколько дней он, как ни в чем не бывало, появился снова и присоединился к атаке Агрант на меня после ее требования, чтобы я «отвалил» от гуманитарной науки. Сделал это он таким хамским выпадом:

«Только не надо гнать таких философов в точные науки. Замучился их от туды выгонять. Хотя – хороший философ – мёртвый философ. Некоторые считать толком не умеют и начинают учить как всё должно быть». (Орфографию сохранил, так сказать, авторскую).

Ободренная поддержкой Агрант развивает нападение:

«Так его, похоже, из точных наук выгнали, и он пытается пристроиться в гуманитарных, полагая, что туда берут по остаточному принципу».

И апофеозом хамства подпевает ей Лощинин:

«А мы ему по морде чайником».

Любопытства ради я поинтересовался, кого и как выгонял Лощинин из точных наук, а заодно какое вообще отношение он и Агрант имеют к науке, как таковой. Из информации, которую каждый из них сообщает о себе в ФБ, я почерпнул только, что и тот и другая окончили университет. Ни о научных степенях, ни об опубликованных научных работах там не было и поминания. И даже хоть какой-нибудь претендующей на научность отсебятины ни один из них на свой страничке не разместил. Я знаю, что бывают липовые кандидаты и доктора наук и даже академики. Но я не слышал, чтобы кто-нибудь зачислял в ученые людей только на том основании, что у них есть высшее образование. Людей, не имеющих никакого научного звания и не только не опубликовавших, но даже не разместивших в интернете ни одного своего претендующего на научность труда.

И вот эту наглую, распоясавшуюся, демонстрирующую свое невежество и хамство, публику, модератор не только не гонит из группы, он им даже замечания не осмеливается сделать, хотя в правилах группы, помимо пункта 1. Правил (на основании которого он изгнал меня), есть пункт, запрещающий хамство и оскорбления. О чем это говорит? Это говорит о том, что группа создана не для борьбы с лженаукой (ибо тогда она должна была бы, прежде всего, очиститься от таких невежественных и наглых участников, как Агрант и Лощинин), а для расправы над инакомыслящими еретиками, подрывающими авторитет и властные позиции академического официоза. И что интернетный киллер Лощинин, черноротая Агрант и сам «смотрящий» модератор Сергеев назначены туда теми, кто создавал этот проект. Причем модератор не имеет права уволить спецназначенцев Лощинина и Агрант. А остальная публика – это случайные статисты, попавшие в группу по неведению, что творят.

Впрочем, хотя по уровню хамства все прочие участники группы не сравнимы с Лощининым и Агрант и были даже такие, которые делали замечания Агрант по поводу ее хамства (Лощинину это сделать никто не отважился, очевидно, всем известен его статус в группе), но по части способности вести аргументированный научный спор они, включая модератора, щеголяющего известной эрудицией, недалеко ушли от первых двух. Последний не различает между генезисом и обоснованием теории. Упорно настаивал на том, что понятия не выводятся из опыта. («Я к тому, что определение величины предшествует ее измерению. А у вас наоборот, измерения предшествуют какому-либо теоретизированию»). Слез с этой темы только после того, как я написал ему, что он перепевает здесь онтологический релятивизм Куайна, который я громлю в книге и этот разгром одобрен упомянутой мной Мамчур в ее отзыве. Затем начал упорно отождествлять единый метод обоснования с индуктивизмом, игнорируя мое пояснение, что единый метод включает в себя как часть аксиоматическое построение теории, которое никак не может быть сведено к индуктивизму. И закончил тем, что исключил меня из группы по пункту 1, оставив таким образом последнее слово за собой. Это, конечно, замечательно научный аргумент, напоминающий мне Поповича с его «Раз Вы так определяете понятие понятия, то нам больше не о чем разговаривать». Если кому-то захочется залезть в эту дискуссию в группе и попытаться найти там стоящие аргументы моих противников, которые я, по его мнению, не опроверг, или просто вступить со мной в открытую дискуссию по методу (на соответствующем теоретическом уровне, а не как в этой группе), то я всегда готов принять такой вызов. Но здесь я не намерен больше грузить читателя разбором всей этой, с позволения сказать, дискуссии. Мне кажется, уже того обстоятельства, что в этой группе держат за авторитетов Лощинина и Агрант, достаточно, чтобы оценить, какой там может быть уровень научности.

Теперь зададимся вопросом, кто же может быть создателем этого проекта? Напрашивается вывод, что это – сама Комиссия по борьбе с лженаукой, а может быть, и стоящая за ней бюрократическая верхушка РАН. Не может же Комиссия не обратить внимание на своего двойника на ФБ, позорящего потрясающим невежеством и хамством и Комиссию и науку, которую Комиссия должна защищать. А раз не обращает внимания, значит, сама ее и создала и руководит-манипулирует ею через модератора и спец назначенцев. Тем более, что это вписывается в цепочку фактов, свидетельствующих о борьбе бюрократической верхушки РАН с критиками академической науки, которых расплодилось слишком много в интернете и не все они такие невежды, как Лощинин и Агрант.

Вот, например, существовал такой очень популярный сервер inauka.ru (Известия науки) под эгидой газеты Известия и самой РАН. На нем публиковалась обильная и далеко не всегда легковесная критика РАН. Несколько лет назад его закрыли под предлогом отсутствия финансирования (хотя тогда Россия еще купалась в нефтедолларах). Кстати, я на этом сервере, что называется, «хорошо сидел»: на главной странице, где рекламировались наиболее читаемые статьи. Из списка в 30-50 статей всегда было минимум 5 моих, а иногда и 10. Поисчезали или были так или иначе изуродованы и лишены читателей еще многие подобные серверы и сайты. Еще один прием борьбы с инакомыслием в науке – это точечное воздействие на особо упорных и сильных инакомыслящих, с которыми бюрократическая научная верхушка не может бороться в открытом научном диспуте, а зажима их публикаций и замалчивания даже опубликованных работ оказывается недостаточно из-за интернета, позволяющего этим еретикам от науки, получать выход на свою аудиторию, минуя официальные журналы, конференции и т.п. Мой личный сайт на сервере «Заграница» дважды исчезал и один раз мне удалось восстановить его только через несколько месяцев, когда после многих безответных обращений к модератору сайта я обратился через его голову к владельцу сервера «Библиотека Мошкова», частью которого «Заграница» является. Сайт моего Международного Института Философии и Проблем Общества перевели с домена narod.ru на ukoz.ru после чего его посещаемость упала с 5 тысяч практически до нуля. На сервере scitechlibrary.ru, где в течение ряда лет размещали каждую статью, которую я туда посылал, начиная с некоторого момента сразу, без какого-либо перехода, меня перестали размещать и сколько я ни пытался выяснить у них, что произошло, ответа не получал. И уже во время дискуссии в группе на ФБ у меня произошел обвал посещаемости на упомянутом моем личном сайте в 3 раза. Произошел не плавно, а мгновенно и на этом новом уровне стабильно сохраняется. А рассылка моей статьи «Власть тьмы» по ocr.yahoo.group, которую я сделал через 2 дня после того, как был исключен из группы на ФБ, впервые за много лет не прошла. Важно отметить, что я предупредил модератора Сергеева, что, несмотря на исключение, продолжу дискуссию в интернете на любой другой площадке, где смогу. Видеть во всем этом случайное совпадение мне не позволяет естественно научное образование. Тем более что это – только краткий перечень событий, свидетельствующий о борьбе против меня в интернете (а есть еще и за его пределами).

После всего я чувствую, что многих людей, далеких от науки или имеющих к ней такое же отношение, как Лощинин и Агрант, я не убедил. Ну ладно мол, мало ли какие бывают интернетные хорьки, но чтобы за этим стояла Комиссия самой Академии Наук, этого не может быть. Поэтому хочу добавить еще пример, размягчающий эту непоколебимую веру в святость Академии Наук и академиков.

Я упомянул вначале, что делал 3 доклада в украинском ИФ. Так вот третий я делал по моей теории оптимальной морали в секторе этики и эстетики. Там присутствовал член корр. Пазенок, который заявил, что ничего интересного не услышал. А через 2 месяца он организовал международную конференцию по этноэтике, идею которой спер у меня из моего доклада. Эта этноэтика была побочным продуктом моей теории морали, в которой я обосновывал саму возможность этноэтики, не противоречащей общечеловеческой оптимальной морали. Без этого идея этноэтики сводилась к ницшеанскому «У каждого народа свое добро и свое зло». Этого, конечно, Пазенок не хотел провозглашать. Но то ли у него не хватило наглости спереть у меня теорию оптимальной морали целиком, то ли ума не хватило понять, к чему ведет этноэтика без теории оптимальной морали, но он спер только ее, что, как видим, не помешало ему успешно организовать и провести международную конференцию. И это хорошо иллюстрирует определенную черту нынешнего состояния науки, особенно гуманитарной, но и естественной тоже. А именно, если ты не дополз до академиков, то не имеешь права выступать со значительными идеями, ибо нарушаешь этим табель о рангах. Обидно это будет академикам. А вот академик, даже если он дурной, как Пазенок, может под любой бред, собрать международную конференцию и накачать себе еще больше авторитет.

Кстати, поскольку я поднял шум по поводу этого наглого воровства, то Пазенка на время отстранили от преподавания философии в университете. Это было в начале 90-х, когда украинская философская элита чувствовала себя неуверенно из-за того, что совсем недавно они дружно пели «Спасибо партии», а тут эта партия стала не у власти и они лишились крыши, и в Раде даже поднимался вопрос об их переаттестации. Теперь бы они ни на какой шум не обратили внимания, да и вообще заткнули бы мне рот. Впрочем, и тогда их растерянность длилась не слишком долго. Где то через год-два опасность переаттестации миновала (затевавший ее РУХ развалился), они обрели прежнюю наглую самоуверенность, Пазенка восстановили, а меня, наоборот, выперли под надуманным предлогом и из Киево Могилянской Академии и из Соломонова университета, где я тоже преподавал философию. Потом перекрыли мне возможность публиковаться в ведущих украинских газетах, где одно время меня охотно публиковали. Ну и т.д.

И в заключение. Вера в святость науки и ученых на самом деле очень нужна обществу Потому что это – вера в существование истины и возможность ее постижения. Ее утрата разрушает основы общества. Именно это является главной причиной кризисного состояния современного Запада, а вместе с ним и всего мира. Но к утрате веры ведет не критика Комиссии и самой Академии Наук, а то состояние академической науки, которое я описал выше. А исправить это состояние невозможно никакими реформами науки, если не использовать единый метод обоснования научных теорий, ибо только он дает объективные критерии, отделяющие науку от лженауки.

А. Воин