Колоссальный врун

200 лет Майн Риду. Одного из самых знаменитых и издаваемых писателей мира никак нельзя назвать везунчиком. Путаница с то ли его, то ли приписанными ему романами преследовала каждое собрание сочинений. Его забыли еще при жизни, и он то сходил с ума от депрессии в провинциальных американских психушках, то загибался от боли, когда в очередной раз вскрывалась рана, полученная в Мексике, и глушил наркотики.

Денди и дамский угодник, он влюбился в 13-летнюю девочку, буквально повторив «подвиг» своего друга Э.А. По, и через два года женился на ней, так никогда и не обретя взаимности и семейного счастия. Работая как вол, проматывал гонорары и едва выживал на военную пенсию. Несмотря на миллионные тиражи и мало с кем сравнимую известность, первая биография «отважного капитана» лишь совсем недавно вышла в ЖЗЛ. Написана она профессором Мордовского университета А. Б. Танасейчуком. Ни одной толковой биографии писателя до сих пор нет ни на его родине – в Англии, ни в Штатах, воспетых им, подарившим нам неотторжимую от России романтическую Америку, с которой мы так тяжело, с такой болью прощаемся теперь.

«А в Калифорнии вместо чаю пьют джин», – эта версия майнридомана гимназиста Володи из рассказа Чехова мало видоизменилась с тех пор, как мы прочли Хемингуэя и Фолкнера. В чем здесь тайна? Почему невероятные русские мальчики так врубились во всех этих квартеронок, оцеол и всадников без головы, мустангеров и охотников за скальпами? Полагаю, потому, что русское мышление по преимуществу фабульно. Мы дорожим историями с чередой событий, с началом и концом, не обязательно счастливым, но обязательно убедительным, возможно, потому, что наша собственная история перекорежена до неузнаваемости политическими «редакторами», идеологическими цензорами и посегодня не имеет четких контуров. Мы что ни год рискуем «проснуться в другой стране» – и действительно просыпаемся и снова засыпаем – иногда на десятилетия. И если складную историю нам рассказывает даже не самый даровитый сочинитель, мы благодарно внимаем ему, восстанавливая в своих головах логические связи, снимая сюжетные уродства и реконструируя произвольные изъятия. Гражданская война между американским Севером и Югом сидит в нас на той же глубине, что и родимые нестроения.

Русская литература, одно из наших бесспорных мировых достижений, слишком серьезна, учительна. Сегодня она теряет сюжет с той же скоростью, что и язык. И если на 50-й странице ровно ничего не происходит, мы без зазрений бросаем премиальный роман и приникаем к Донцовой или Марининой, прекрасно отдавая себе отчет в том, что это не Гоголь и не Толстой. Мы не предаем Гоголя и Толстого, но, напротив, мстим за их предательство со стороны современных пустословов. Капитан Майн Рид здесь нам в помощь! Эдгар По называл его «колоссальным вруном», но вруном «живописно-изобретательным». На мой взгляд, это исчерпывающая характеристика сюжетной литературы.

«– Когда стадо бизонов бежит через пампасы, то дрожит земля, а в это время мустанги, испугавшись, брыкаются и ржут.

Чечевицын грустно улыбнулся и добавил:– А также индейцы нападают на поезда. Но хуже всего это москиты и термиты.

– А что это такое?

– Это вроде муравчиков, только с крыльями. Очень сильно кусаются. Знаете, кто я?

– Господин Чечевицын.

– Нет. Я Монтигомо, Ястребиный Коготь, вождь непобедимых».

А.П. Чехов, Мальчики

Марина Кудимова
FB