Кого не терпел Джеральд Форд, а кого Рональд Рейган

Американская история, часть шестая

В книге “American Story” финансиста и любителя истории Давида Рубинштейна собраны беседы с историками-авторами книг об американских президентах и некоторых других выдающихся личностях. Роберт Каро, автор книги про Линдона Джонсона, которому был посвящен прошлый выпуск “Американской истории” проникся такой нежной любовью к своему персонажу, что вместо одного тома написал три, на которые потратил примерно тридцать лет своей жизни, и сейчас пишет четвертый. Поэтому пока не удалось узнать, кого еще ненавидел Джонсон. Роберт, как оказалось, не признает все эти компьютеры-шмомпьютеры и работает по старинке, печатая текст на пишущей машинке “Smith-Corona” определенной модели, о чем он каждый раз с особой гордостью и нежностью рассказывает, непременно подчеркивая, что эти машинки больше не производятся. Благодарные читатели, все еще надеясь прочитать четвертый том этого фундаментального труда, бросаются в свои гаражи, выкапывают из-под груды хлама чудо выжившую модель полюбившейся Роберту машинки и посылают этот раритет Роберту, в результате чего у Роберта накопилась довольно серьезная коллекция этих машинок. Некоторые не до конца сознательные граждане посылают ему письма, в которых радостно сообщают Роберту, что у них случайно завалялась такая модель, и за какие-то жалкие четырнадцать тысяч долларов они готовы практически безвозмездно ею с Робертом поделиться.

Линдон Джонсон, несмотря на почти написанный о нем четырехтомник, в выборах 1968 года не участвовал, а отдал эту высокую честь своему вице-президенту Хамфри, который легко проиграл Ричарду Никсону, чему, разумеется, способствовала Вьетнамская война, подарившая нам заодно Джона Маккейна. Ричард Никсон, в отличие от всех своих предшественников, особенно не разменивался на “любит-не любит”, а довел популярное в Вашингтоне искусство ненависти до абсолюта, ненавидя лютой ненавистью абсолютно всех кроме, разве что, дорогого Леонида Ильича, с которым они, как тогда было принято, три раза поцеловались взасос. Про Никсона было написано много книг, но Давид Рубинштейн выбрал для беседы Боба Вудворда, с Никсоном лично никогда не встречавшимся. Единственной темой многочисленных книг Боба был импичмент Никсона. В 1972 году молодой Боб был начинающим сотрудником “Washington Post” и когда в субботу, 17 июня 1972 года, в редакцию сообщили об ограблении в штабе Демпартии в гостинице “Watergate”, старожилов это совершенно не заинтересовало, и на место преступления послали Боба и его молодого товарища Карла Бернштейна. Карлу и Бобу в редакции обычно поручали всякую ерунду, поэтому они отнеслись к этому преступлению со всей серьезностью и занялись журналистским расследованием. У них даже был тайный осведомитель по прозвищу “Глубокая Глотка”, который постепенно сгущал краски, и Боб с Карлом аккуратно все записывали и публиковали в газете, и эти материалы, как и в наше время, не всегда соответствовали фактам.

Постепенно выяснилось, что Никсон, искренне заботясь о потомках, тайком записывал на магнитофон все разговоры в Белом доме, потому что хотел оставить после себя самое обширное наследие и считал, что стенограммы и приблизительные пересказы не смогут изобразить всей полноты его мудрости и гениальности, и из этих разговоров как раз и выяснилось, что характер у него был даже хуже, чем у всех его предшественников. Кто-то даже вспоминает, что Никсон, увидев у кого-то из своих подчиненных портрет Кеннеди, устроил скандал, видимо, вспоминая выборы 1960 года, на которых он проиграл Кеннеди, возможно, из-за серьезных нарушений на выборах, обвинил этого подчиненного в нелояльности, потребовал убрать портрет и даже издал указ о “Sanitization of the Executive Office Building”.

Расследование Боба и Карла в итоге, как все знают, закончилось импичментом, точнее, накануне голосования по импичменту Никсон позвонил сенатору Барри Голдуотеру и спросил, сколько сенаторов будут голосовать против импичмента, с надеждой в голосе предположив, что “человек двадцать, хотя бы?”. Барри его немного разочаровал, сказав, что против импичмента будет голосовать всего четыре человека, и “один из них – не Барри”. По нынешним меркам тотальной слежки, устроенной Обамой и ФБР за избирательной кампанией Трампа, попытка помощников Никсона узнать, о чем думали его оппоненты из штаба Демпартии, тянет только на одноразовое недовольное покачивание головой, но в те времена люди думали, что это нехорошо. Джеральд Форд, ставший президентом после отставки Никсона, ровно через месяц его помиловал, в результате чего его вызвали для нелицеприятной беседы в Судебную Комиссию Конгресса, и он объяснил, что он устал каждый день читать и слушать про “Watergate” и хотел, чтобы народ осознал, что президент уже не Никсон.

Боб Вудворд, с трудом дождавшись импичмента, тут же написал книгу “All The President’s Men”, красочно рассказав о своих с Карлом похождениях, и эту книга даже была экранизирована, что оказалось серьезным испытанием для Боба, потому что его в фильме сыграл Роберт Редфорд, в результате чего толпы готовых практически на самопожертвование ради искусства женщин, решившие, что Вудворд хоть немножко должен быть похож на воплотившего его Редфорда, увидев Боба, были жестоко разочарованы.

Джеральд Форд, довольно неожиданно став президентом, сразу не успел никого возненавидеть, но эту оплошность удалось довольно быстро устранить, и его главным врагом стал Рональд Рейган, потому что шестидесятипятилетний Рони, понимая, что это может быть его последним шансом, в 1976 году решил составить Форду внутрипартийную конкуренцию во время президентских праймериз и даже в какой-то момент рассчитывал на успех, но номинация досталась Форду, и обиженный Рональд после съезда Республиканской партии отказался ездить по городам и весям и агитировать за Джеральда, что, по мнению Джеральда и некоторых его товарищей, привело к поражению Форда на выборах против Джимми Картера.

Рональд Рейган, чья политическая карьера началась в 1964 году, когда он выступил с пламенной речью с поддержкой кандидата от Республиканской партии Бари Голдуотера, и все республиканцы, услышав эту речь, схватились за головы, решив, что они выдвинули не того кандидата, стал в 1966 году губернатором Калифорнии и даже попытался баллотироваться в президенты в 1968 году, но неудачно, но в 1980 году, в шестидесятидевятилетнем возрасте и с третьей попытки, все-таки смог добиться сначала республиканской номинации, а потом и победить на президентских выборах, обыграв Джимми Картера. О Джимми Картере из книги “American Story” удалось только выяснить, что, несмотря на его разрекламированную в свое время улыбку, характером он мало отличался от своих предшественников, а если отличался, то только в худшую сторону, потому что в 1978 году он добился подписания мирного договора между премьер-министром Израиля Менахемом Бегином и президентом Египта Анваром Садатом, просто заперев их на две недели вместе с собой в Кемп-Дэвиде. Как объясняли вашингтонские старожилы, “если человека запереть на две недели с Джимми Картером, он в итоге согласится на все, что угодно”.

Рейган, в отличие от Никсона и Картера, был человеком довольно мягким. Его консервативные политические взгляды, правда, довольно легко укладывались в два основных тезиса – “правительство должно быть меньше”, и “коммунизм – это зло”. Авторы книг про Рейгана зачем-то обязательно сообщают, что его отец был алкоголиком, и в этом, видимо, были истоки того, что Рейган почти не заразился популярной вашингтонской болезнью, которой переболели практически все его предшественники. Рейган, правда, довольно прохладно относился к Джеральду Форду, поэтому ему, естественно, предложили Форда в вице-президенты, и Рейган почти уже согласился, но тут прибежали политические советники и сказали, что по вашингтонским правилам о табелях о рангах к нему будут обращаться “мистер губернатор”, а к Форду “мистер президент”, и все запутаются, поэтому Рейгану пришлось срочно ткнуть пальцем в первого попавшегося ему на глаза республиканца, которым оказался Джордж Буш-старший, и едва не оборвавшаяся вашингтонская традиция благополучно продолжилась, потому что Буш был чуть ли не единственным политиком в Вашингтоне, которого Рейган терпеть не мог.

Михаил Герштейн
Источник