Калашников: последняя советская легенда

Попытки представить создателя АК-47 кем-то вроде Лысенко от оружейного дела не увенчались успехом

Люди-символы XX века уходят. Вслед за Нельсоном Манделой скончался Михаил Калашников, бывший на год его моложе. И сопоставление этих двух людей не механическое уподобление по возрасту или дате смерти. На флаге соседнего с ЮАР Мозамбика изображен «калашников», автомат АК-47, главное оружие национально-освободительных движений второй половины столетия.

Калашников стал великим советским мифом и внутри и вне страны. Несколько поколений советских людей — и не только отслуживших в армии — выросло с его именем, бывшим синонимом оружия. Человек при жизни превратился в автомат — что может быть почетнее для настоящего конструктора?

Конструктор прожил со своим изобретением почти семьдесят лет. И это тоже своего рода достижение, рекорд. Калашников оставался последним  человеком сталинской эпохи, фигурой, выдвинутой и прославившейся в то время. Точно так же долгожители Лазарь Каганович и Николай Байбаков являлись, соответственно, последними сталинскими соратником и наркомом, и уход каждого означал конец главы.

Жизнь Калашникова представляла собой сложнейшее переплетение везения, настойчивого трудолюбия, помноженное на крестьянскую основательность и сметливость. И также она означала множество тайн, унесенных конструктором с собой в могилу.

Феномен Калашникова многие отказывались признавать.

Как так: не имевший законченного школьного образования сержант-самоучка становится профессиональным сверхудачливым конструктором в неполных двадцать восемь лет, выигрывая конкурс у прославленных специалистов, обладающих и опытом, и технической подготовкой? К его «разоблачению» приложили руку многие — и безуспешно. В этом смысле его можно сравнить только с другим крестьянским самородком – Михаилом Шолоховым, который «выстрелил» столь же рано и столь же громко и которого он весьма напоминал внешне.

Чтобы понять Калашникова, нужно осознать, что он являлся ярким образцом социальной мобильности сталинского СССР. Сразу оговоримся — эта мобильность касались лишь отдельных счастливчиков, но, если человек попадал в струю, его могла ждать самая фантастическая и быстрая карьера. Закономерный вопрос: как сын раскулаченного и сосланного крестьянина, сержант-танкист оказывается в обойме конструкторов и ему позволяют не возвращаться на фронт, а заниматься созданием стрелкового оружия? И это в жестко иерархической тоталитарной системе! Но я приведу пример — Валентин Бережков, знаменитый  переводчик Сталина, в 1939-м был простым матросом Тихоокеанского флота, а в 1940 году, в возрасте двадцати четырех лет, первым секретарем посольства в Берлине.

Калашникову, как и Бережкову, повезло оказаться в нужном месте в нужный час.

Но если бы он ничего из себя не представлял, его пребывание в элитном статусе не затянулось бы. Система требовала результата. Быстро взлетевший конструктор авиационных пулеметов и пушек (тоже самоучка) Яков Таубин был безо всяких сожалений расстрелян, стоило власти усомниться в достоинствах представляемых им образцов.

Попытки представить Калашникова кем-то вроде Лысенко от оружейного дела, эдаким поддельным самородком, не увенчались успехом. Безусловно, АК-47 — детище не одного человека, в этом консенсус давно достигнут, но в современном мире конструктор давно уже не работает в одиночку. Тот факт, что ставка была сделана именно на Калашникова, говорит скорее в его пользу. Значит, руководители испытаний и заказчики что-то разглядели в этом настойчивом, изобретательном и одержимом работой сержанте, раз не побоялись бросить силы и ресурсы на его поддержку.

Дутые авторитеты сталинского времени были быстро разоблачены и оттеснены в хрущевскую и брежневскую эпоху, но с Калашниковым случилась другая история, он оставался востребованным еще очень долго, совершенствуя и развивая первоначальный образец, создав целое семейство «калашниковых».

Его автомат стал олицетворением достижений советского ВПК. Именно ему, а не Т-34 или «катюше», выпало на долю получить столь широкое мировое признание, подкрепленное реальной практикой. О достоинствах вышеуказанной техники можно спорить, но «калаш»  — бесспорен. Сотни войн и вооруженных конфликтов последних шестидесяти лет доказали это. Не являясь чем-то технологически сложным, он взял именно своей простотой, которую, будь применимо это слово в данном контексте, можно было бы назвать «гениальной».

В полном соответствии с советскими представлениями о патриотическом долге Калашников не имел патента на самое главное свое изобретение и не получал роялти. Он продолжал жить в своем Ижевске, ставшем ему родным, постепенно превращаясь в культовую фигуру. Разумеется, его статус многих раздражал, но конструктор философски относился и к своей мировой славе, и к тому, что она не конвертировалась лично для него в миллионы долларов.

Максим Артемьев
forbes.ru

.
.
.