Кабул. Встреча Запада с Востоком. Часть вторая

Почему власть талибов приветствуют афганские фермеры? Потому что они, предоставляя работу, дают сельчанам возможность выжить. Потому что родные бандиты ближе и понятней даже когда отрубают руки и прилюдно насилуют женщин, чем пришлые оккупанты, которые нарушают уклад жизни по шариату и смущают народ понятиями загадочными – вроде «ценности цивилизации» и совершенно неприемлемыми – вроде «равные права женщин»

Проекты и реальность

Министр финансов переходного правительства ИГА Ашраф Гани Ахмадзай в интервью Би-Би-Си (8.04.2002) упомянул, что каждый джериб (1 га равен 9 джерибам) дает при возделывании опийного мака $17 тыс. дохода. В том же 2002 году была сделана первая робкая попытка Запада снизить привлекательность наркоотрасли. Британские специалисты предприняли программу борьбы с наркотиками и сделали при этом ставку на денежные компенсации. Они пообещали фермерам компенсацию в размере $350 за уничтожение 1 га посевной площади мака.

Крестьянин (как и повсюду в мире, ушлый малый), видя, что Запад готов и дальше раскошеливаться, потребовал почти в десять раз больше, $3 тыс, мотивируя это тем, что в ожидании очередных высоких прибылей уже были крупно задолжавшими местным землевладельцам (в переводе – смотрящими от талибов). Разумеется, они нередко ловчили, и британцы это понимали. Но дело приняло неожиданный поворот. Часть крестьян, согласившихся на компенсацию, и в самом деле, уничтожили собственные посевы, однако полученные деньги вложили в приобретение новых площадей на труднодоступных и отдаленных участках. Результатом британской инициативы стал значительный прирост площадей под возделывание мака.

Так Запад начал финансирование афганской наркоиндустрии, одновременно ведя антигероиновую пропаганду. В самом центре Тарин-Ковта, центра провинции Урузган, много месяцев красовался рекламный щит, на котором был изображен стебель опийного мака, а с него свисала веревка, рассказывал региональный журнал НАТО ISAF Mirror (июнь-июль 2008). Под стеблем надпись, которая, по идее, должна была внушать страх: «Цветок, убивающий Афганистан».

Как тогда отмечали эксперты, призыв вряд ли удержит крестьян от выращивания этой культуры. $1 млрд. долларов – такова была конечная цена 8 тыс выращенных в 2007 году тонн мака. То есть урожай был на треть больше, чем в 2006 году и примерно вдвое больше, чем в 2005 году.

Афганский крестьянин (а 75% афганцев живут в сельской местности) не выращивал опийный мак в качестве протеста против сил ISAF – он делал это только оттого, что нуждался в деньгах, свидетельствовал в ту пору майор Питc (Piet) из голландского армейского резерва.

Майор объяснял ситуацию так. До сих пор высокие опийные цены делали пшеницу менее привлекательной. В этом году (2008) однако есть шанс изменить ситуацию вследствие резкого падения цен на опий (в уже знакомой нам провинции Урузган – с $80 до $50 за килограмм) и повышения внутренних цен на пшеницу. «Это – весьма подходящий момент для того, чтобы привлечь сельчан к выращиванию пшеницы, – подчеркивал майор. – Но это – также хорошая возможность противников из стана производителей мака: они готовы дать взаймы крестьянам, чтобы те преодолели финансовые перепады».

Кроме пшеницы, существует немало альтернативных вариантов, подчеркивает журнал. Эксперты отмечали инициативу голландцев по организации так называемых показательных хозяйств: они привезли в Урузган 100 тыс. саженцев миндальных деревьев, разработали программы культивирования огурцов, цветной капусты, красного перца, шафрана, зерновых культур.

Названные хозяйства были нацелены на смену в приоритетах крестьян. Однако программа национальной стратегии в аграрном секторе страны должна была исходить из Кабула, подчеркивало издание. А крестьяне Афганистана, которые согласились участвовать в пионерских проектах, воспринимали новшества как навязанную Западом инициативу.

Проблема состояла не только в широкой вовлеченности крестьян в наркоотрасль. Крупных наркоторговцев в Афганистане той поры насчитывалось, по оценкам экспертов, примерно 15 тыс. человек. Радиус их деятельности был ограничен, как правило, локальными связями: они поддерживали отношения только с немногими, хорошо и давно им знакомыми фермерами, а в идеале – с родственниками.

Здесь следует сделать уточнение. Опиумным маком в начале миссии ISAF были заняты всего 3% находящихся в обороте сельскохозяйственных площадей. А уже через пять лет доходы от наркоиндустрии составляли, согласно данным UNODC, не менее трети валового национального продукта (включая теневую экономику).

Перед опиумным маком в буквальном смысле слова расстилались необозримые горизонты. Это первыми поняли талибы. Можно было успешно продолжать науськивание крестьян на выманивание долларов на якобы преображение сельского хозяйства по западным лекалам, а самим расширять посевы под мак.

При том, что Запад упорно не хотел видеть реалии и продолжал оставаться, мягко говоря, во власти грез, а, говоря по существу, полнейшего идиотизма. К примеру, немецкий политолог К.Шеттер с серьезным лицом утверждал: чтобы ликвидировать или просто приостановить культивирование мака, необходимо, в первую очередь, добиться… резкого сокращения потребления в индустриально развитых странах.

Другие представители цивилизованного Запада предлагали иной вариант света в конце туннеля. В 2003 году была предпринята очередная попытка переориентации афганского крестьянина, на этот раз с опиума на пшеницу. Однако ни данное намерение Минсельхоза Афганистана путем прекращения импорта зерна, ни серия образцово-показательных акций (уничтожение посевов опийного мака и мешков с маком) не привели к ожидаемому результату.

Еще об одной попытке отлучения крестьян от наркобизнеса рассказал Mirror в том же номере (июнь-июль 2008). Специалисты Министерства сельского хозяйства начали в Поли-Аламе, центре провинции Логар, обучение 20 будущих фермеров современным методам пчеловодства. Отталкивались от реалий: расположенная на востоке страны самая крохотная ее провинция давно была известна качеством меда. Чтобы сделать его производство более интенсивным, приближенным к мировым стандартам, решили провести трехмесячный тренинг.

Mirror уточнял: обучение студентов, которым ежемесячно выплачивают стипендию $25 (сумма неслыханная, если учесть, что это 10-кратный месячный доход на душу по стране), состоит из теоретической подготовки и практического обучения. По окончании занятий все они получат стартовый комплект необходимого оборудования для содержания пчел. При соблюдении всех условий, о которых сообщалось в ходе учебы, каждый улей мог давать ежегодно до 100 кг. меда. Если учесть, что каждый килограмм которого оценивается сейчас (летом 2008 года) в $5, есть надежда, что этот вид сельскохозяйственного производства сможет стать сельской семье существенной поддержкой.

Но это – из области предположений. Никакого региона-медоноса не получилось ни тогда, ни сейчас, 14 лет спустя. Хотели как слаще, а получилось… ну сами понимаете.

Эксперты отмечают, что в Афганистане в 2001–2010-х находилось немало приверженцев современного пути развития. Причем, как того, который предлагали в 2000-х американцы и их союзники, так и того, который предлагался еще в 80-х Советским Союзом в пору выполнения им «интернационального долга». Ни советы коммунистов, ни финансы капиталистов не изменили отношения афганского крестьянина к опийному бизнесу.

Надеждами на светлое будущее была полна только малая доля населения, преимущественно городского. Основной же массе людей был (и остается) понятен и приемлем традиционный образ жизни. Пришлый солдат Запада ими воспринимался как разрушитель привычного уклада, а составной частью этого уклада были (и остаются поныне) плантации опийного мака. Но если человеку Запада явно не под силу было справиться с наркоугрозой, он надеялся на поддержку афганских властных структур.

Наркоиндустрия, личности, лозунги

В этой связи уместно рассмотреть следующий вопрос, насколько способно было руководство Афганистана во главе с тогдашним президентом Х.Карзаем управлять антинаркотической компанией. Почему Запад делал ставку на него?

Для этого обратим внимание на личность этого президента, особенности его характера и биографии. Принадлежность к родовому пуштунскому клану, из которого вышли немало правителей, в том числе и король (он же падишах) Захир Шах, стоявший по главе государства сорок лет; высшее политическое образование (Индия, университет Шимла); давние связи с нефтяным концерном Unocal (Union Oil Company of California); былая причастность к движению «Талибан» и выход из него; удачный исход двух покушений на него (5.09.2002 в Кандагаре и 27.04.2008 в Кабуле)…

Эти и другие факты рисуют портрет образованного и удачливого человека, для которого типично умение ловко выходить из смертельно опасных ситуаций.

Наличие у него паспорта гражданина США, как и крупного бизнеса в Америке, что особо отмечается аналитиками, говорили о том, что Х.Карзай воспринимал свой статус особенным образом. С одной стороны, он явно был проамериканским ставленником, с другой стороны, понимал, что военное присутствие НАТО не может продолжаться вечно, и надо делать ставку на экономические связи с соседями, в том числе и с теми, кто традиционно воспринимался Соединенными Штатами негативно, – Россией, Китаем, Ираном.

В то же время, к примеру, Россия для современного Афганистана – образ далеко не однозначный, поскольку будь иначе, президент не отдал бы, к примеру, распоряжение о проведении военного парада в годовщину вывода советских войск из страны. Другой пример классического положения «и вашим и нашим»: в день, когда США пытались уничтожить крылатыми ракетами Осаму бин Ладена, Карзай решительно заявил газете The Post, что «в движении Талибан было много замечательных людей» (с ними он познакомился и сблизился еще в начале политической карьеры), а через несколько месяцев с такой же решительностью от «замечательных людей» отвернулся.

Cобственно, таков менталитет и талибов, с которыми десятилетия был связан афганский лидер. Сегодня «Талибан» считает своими врагами афганцев – недавних выпускников военных вузов РФ. 150 военных специалистов (инженеры, юристы, медики, электрики) и сотрудников полиции вернулись в Афганистан, пополнив штат Минобороны и МВД ИРА. Но август 2021-го изменил их жизнь. Талибы убеждены: все, кто учились в России и странах СНГ, — коммунисты, атеисты и враги ислама, враги мусульман, поэтому подлежат уничтожению. «Мы рассчитываем, что Россия и другие страны мира совместно примут практические гуманитарные меры для спасения наших жизней, – взывают военные специалисты. – Вина штата национальной армии и полиции якобы состоит в том, что мы служили на стороне легитимной власти, признанной мировым сообществом, а также в том, что мы как-либо связаны с Россией. Одной рукой талибы здороваются с представителями МИД РФ, другой — убивают нас!»

Вернемся к Х.Карзаю. Многовекторность его облика свидетельствовала о ненадежности подобного политического партнера, затрудняло прогнозирование его действий, в том числе и в аспекте антинаркотической борьбы. По этой причине эксперты ФРГ пришли к выводу: на него нельзя делать ставку, поскольку все правительственные круги подстроены под интересы Карзая, а они, эти интересы, означают «господство произвола, коррупции и семейственности». Кстати, понимают это и талибы, которые через считанные дни после захвата власти в августе 2021-го наложили на Карзая домашний арест, разумно считая, что с его связями, деньгами и непредсказуемостью он способен скорее навредить «Талибану 2.0», чем помочь ему.

Семья первого лица в стране была задействована в торговле и распространении наркотиков, хотя Карзай декларировал свою решимость бороться с этим злом. Речь идет о серии публикаций о брате Хамида Карзая, Ахмеде Вали Карзае, губернаторе Кандагара, в ответ на которую президент отклонил все обвинения о причастности к наркомафии, поскольку, по его утверждению, они являлись политически мотивированными измышлениями давних противников его семьи.

Тем не менее, назначая Хамида Карзая главой временного правительства Афганистана в 2001 году, США надеялись, что он сможет навести порядок в стране. Они ошиблись. Уровень наркоторговли резко увеличился по сравнению с тем периодом, когда у власти был «Талибан 1.0» При Карзае наркобароны даже заняли ответственные посты (один из них — его брат, Абдул Каюм Карзай, считавшийся одним из крупнейших наркобаронов в провинции Кандагар). Нулевые результаты в борьбе с наркоторговлей, как и отсутствие поддержки со стороны президента в этой борьбе, привело в сентябре 2005 года к отставке министра внутренних дел Афганистана Али Ахмада Джалали.

Карзай по сути действовал точно так же, как и «Талибан». В 2000 году глава «Талибана» мулла Омар издал указ, в котором объявил выращивание опийного мака занятием, противоречащим исламу, и запретил выращивать это растение в Афганистане. В то же время известно и другое. Именно талибами была создана в стране мощная и продуманная сеть производства и сбыта опиатов, и ее самыми оптимистичным проектами ISAF не так просто было разрушить.

Президентство Карзая (2004–2014) проходило под лозунгом, манера которого весьма характерна для Востока и для данного региона в целом.

Лозунг выражает национальную идею на ближайшие годы, озвученную лидером страны. К примеру, в Туркменистане было объявлено о старте золотого века (идея: мы благодаря запасам газа будем богаты, как жители ОАЭ); в Узбекистане – о строительстве государства с великим будущим (идея: расцвет, характерный для эпохи Тамерлана, должен повториться); в Иране – о формировании в лице страны (которая вскоре обзаведется собственным атомным оружием) лидера исламского мира.

Это при том, что подавляющая часть населения названных стран региона влачила в начале 2000-х полуголодное существование и именно через них – через так называемые северный и западный маршруты – в Старый Свет поступало две трети всех производимых в Афганистане опиатов. Только по «северному маршруту» из Афганистана через Казахстан и соседние страны в Россию и Европу ежегодно проходит более одной тысячи тонн наркотиков», как утверждал в те годы начальник управления погранслужбы ФСБ РФ генерал-майор В.Летуновский. В работе Александра Князева «К истории и современному состоянию производства наркотиков в Афганистане и их распространения в Центральной Азии» (Бишкек: Илим, 2003) уточняется, что 65% произведенных в Афганистане наркотиков транспортируются через Казахстан.

Афганистан, находясь в контексте высоких амбиций центральноазиатских вождей, объявил (апрель 2004) устами Карзая так называемую священную войну наркобаронам. Памятуя о противоречивости действий президента, не покажется странным тот факт, что «наркотрафик из Афганистана после прихода к власти Карзая возрос в 3–4 раза», как было отмечено на международной научно-практической конференции «Проблемы безопасности в Центральной Азии» (Ташкент, 21–22.10.2005).

Производство наркотиков в стране достигло гигантских масштабов. В апреле 2004 года, когда стало понятно, что тенденция повышения урожаев опиумного мака сохраняется, президент Карзай провозгласил джихад опиуму.

Журнал Spiegel (09.12.2004) привел утверждение Карзая: «Разведение опиумного мака – это угроза для страны гораздо большая, чем терроризм или советское вторжение 1979 года». Поддерживая идею решительной борьбы с наркоиндустрией, тогдашний специальный посланник США в Афганистане Залмай Халилзад (Zalmay Khalilzad) подчеркивал, что наркодоллары финансируют террористов и усиливают коррупцию. Поэтому, говорил он, нелегальные наркотики – это смертельная угроза для Афганистана и его партнерства со свободным миром. Афганистан обрел печальную славу самого крупного в мире производителя опиума в 2004 году, через три года после падения радикально-исламского режима «Талибан» и налаженного им наркобизнеса. По оценке (ноябрь 2004) бюро ООН по наркокитам и преступности (UNODC), 87 % всемирного производства опиума было сосредоточено в Афганистане. Только в 2004 году разведение опиумного мака возросло на 64%. Кроме того, бюро ООН оценило в две трети долю наркоиндустрии в экономике страны. В числе радикальных мер с наркотиками США предложили эффективную меру, опробованную в Колумбии, – обработку посевов опиумного мака химическими растительными ядами, от чего Карзай решительно отказался.

В этой связи имеет смысл напомнить основное положение «Национальной стратегии по контролю за наркотиками» (май 2003). Согласно ему, Хамид Карзай запланировал в течение 4 лет (2003–2006) сокращение указанных посевов на 70% с тем, чтобы в дальнейшем, а именно к 2012 году, полностью очистить поля от опийного мака. Как показывает ежегодное увеличение посевных площадей под наркокультуру, которые достигли катастрофических размеров, данная стратегия оказалась блефом. Этими обстоятельствами объясняется то, что до 80% взрослого населения страны уже тогда поддерживало начинания любых антиправительственных сил, включая талибов.

Примечательно, что американцы, чьим ставленником является Карзай, поняли, что решительно обманулись в своих ожиданиях и открыто это высказывали. Во время президентских дебатов Барак Обама рассказал, как разговаривал с Карзаем во время визита в Афганистан (июль 2008). Сенатор заявил афганскому лидеру, что «тот должен быть более внимателен к нуждам собственного народа». «Нам нужно такое правительство в Афганистане, которое бы повернулось лицом к людям, – сказал Обама, – а если говорить откровенно, то правительство, которое мы имеем там сейчас, мало внимания обращает на собственное население».

Ведущий эксперт ФРГ по Афганистану, сотрудник Берлинского фонда исследований и политики (SWP) Цита Маасс (Citha Maass), часто и подолгу бывавшая в этой стране, представила собственный вывод о методах Карзая. В частности, отвечая на вопрос корреспондента Die Tageszeitung (11.06.2008) «Как Вы воспринимаете Карзая, который правит не демократически?», она отметила: «Карзай следует «афганскому» стилю правления, при котором политические партии не играют никакой роли… Мы – международное сообщество – должно распрощаться в Афганистане с нашими демократическими идеалами». Понятно, что совместить демократические идеалы, с одной стороны, и коррупцию с наркоиндустрией, с другой стороны, – нереальная задача.

Опийный мак – эквивалент денежных расчетов и знак раздора между союзниками

Еще на старте миссии ISAF ее участники убедились в этой особенности внутреннего рынка. Простая арифметика: выйдя на дорогу с мешком в 6–7 кг опия-сырца (а это на выходе 1 кг героина), фермер мог купить такое количество топлива, какого хватило бы на всю зиму и еще осталось бы на первый весенний месяц полевых работ. А заодно и муку, растительное масло, одежду.

Политологи ФРГ возмущались: если площади под опийный мак, несмотря на действия сил ISAF, расширяются, получается, что «мы посылаем немецких солдат на защиту и охрану этих плантаций, и что мы приветствуем немецких солдат, которые идут ради этого на смерть». Ну и как воспринимать это негодование на фоне двадцатилетней давности лозунга правительства ФРГ «Безопасность Германии начинается в Гиндукуше»?

Так кого же и от кого двадцать лет охраняли солдаты Запада? За что положили тысячи молодых жизней?

Заметим, что и последние часы пребывания США в Афганистане, когда, по сути, свернута миссия ISAF, омрачены невосполнимыми потерями. Об этом сказал президент США Джо Байден в своем обращении к нации вечером в четверг, 26 августа, после сообщений о теракте в столице Афганистана. Он унес жизни 200 людей у ворот кабульского аэропорта, в том числе по меньшей мере 13 американских военнослужащих (по данным на момент написания этой статьи). Добавим, что не однажды на протяжении минувшего двадцатилетия лидеры ФРГ печалились по поводу жертв из числа бундесверовцев на афганской земле.

Западные эксперты сетовали также на безуспешность усилий, напрасной траты финансов. На военное присутствие в Гиндукуше тратились значительные средства. По данным доктора исторических наук В. Дубовицкого (Душанбе), только в 2007 году каждый месяц присутствия в Афганистане сил Пентагона обходился только США в $2 млрд. долларов.

Поскольку в стане союзников то и дело вспыхивали дебаты по поводу степени участия в антинаркотической борьбе, на совещании в Будапеште министров обороны 26 стран-членов НАТО (9–10.10.2008) было принято решение: каждой из них дается право самой определять, что она захочет делать в борьбе с производителями наркотиков и каким будет ее участие в операциях по уничтожению посевов опиумного мака и лабораторий, где производится героин.

Все в афганской теме, решаемой, к примеру, в рамках партнерства США и ФРГ, многие годы шло по одному и тому же плану. Сначала объявлялось о непоколебимости немецкого курса, затем следовал нажим Вашингтона, после которого власти Германии неожиданно начинали прозревать. То бишь проявлять понимание сложного положения, в котором оказался заокеанский союзник. А затем и вовсе забывать о своей недавней твердости и неуклонности, идя на поводу у США. На протяжении последних двадцати лет, в том числе в операции в Афганистане, европейцы были в военном плане полностью зависимы от США, итожит сегодня председатель Мюнхенской конференции по безопасности Вольфганг Ишингер. И подсказывает новую тактику действий: вместо того чтобы мечтать о европейской стратегической автономии, Евросоюзу необходимо укреплять собственные оборонные возможности для проведения подобных миссий с некоторой степенью автономии в будущем. «Это то, что требуется сделать, а не жаловаться на поведение американцев».

Но, возвращаясь к Будапешту, скажем: он обнаружил новую тенденцию. Исключение из правила. Но в тот момент были актуальные обстоятельства, которые заставили США пойти на уступку Европе. В США завершилась президентская гонка. Гром литавр по поводу Джорджа Буша оказался под сомнением. Его президентство породило три ключевые события того времени, последствия которых ощущаются и нынче: войну в Ираке, наращивание военного присутствия в Афганистане и крупный финансовый кризис.

Ни одна из этих составляющих не прибавила авторитета мировому лидеру. Стало очевидно, в частности, что при участии США в качестве ядра сил ISAF с годами не разрешаются, а углубляются афганские проблемы, среди которых главная – проблема безопасности, связанная непосредственным образом с производством, транспортировкой и сбытом наркотиков.

Афганистан попал в заколдованный круг. Даже если бы существовали способы справиться с этими потоками наркотиков, это нанесло бы ущерб тем самым бедным афганцам, которым миссия ISAF пыталaсь помочь, полагаясь на собственные методы, на протяжении 20 лет.

Понятно, что борьба с наркобаронами шла с явным перевесом последних, и, судя по развитию событий, такое положение грозило сохраниться в обозримом будущем. США необходимо было достойно выйти из ситуации. По этой причине они оказались готовы разделить горечь фактического поражения на юге, где сосредоточены значительные площади под опийный мак, не только с британцами – соседями по присутствию в основных наркозонах, но и с немцами, расположенными за несколько сот километров к северу.

Тактический прием и был продемонстрирован Соединенными Штатами в Будапеште: для начала предоставить свободу действий (каждая страна сама должна решать, участвовать ли ей в разгроме лабораторий и уничтожении наркобаронов и в чем должно это участие выражаться), а затем, используя убедительные аргументы, о которых можно только догадываться, принудить немцев к подобному участию. Это означало для Германии, как минимум, две перспективы: привлечение немецких военнослужащих к активным антинаркотическим операциям и, в соответствии с этими операциями, переброску сил бундесвера, поскольку, как уже было отмечено, главные плантации опийного мака вместе с лабораториями по производству героина расположены в южных и восточных провинциях страны, а немцы отвечали за север.

На это указывал в своих исследованиях ведущий специалист Боннского центра по содействию развитию (ZEF) доктор Конрад Шеттер (Conrad Schetter), занимавшийся проблемами Афганистана. Надо, говорил он, заниматься разведением и производством более подходящих культур, к примеру, шафрана, розового масла, всегда дефицитной пшеницы. Кстати, все они, несмотря на обилие агротехнических приемов, весьма доходные, подчеркивал Шеттер.

Однако афганский крестьянин смотрел на опийный мак иначе. Он трудился на маковом поле не одно десятилетие, отдавая дань традиции и воспринимая вполне нехитрые агроприемы как если бы речь шла о выращивании дынь. Более того, опиумный мак – растение невзыскательное, нуждается в небольшом количестве воды, которая в данных широтах дефицитна, растет практически повсеместно – буквально как верблюжья колючка. По этой причине трудозатраты на производство опиума-сырца и названных К.Шеттером культур несоизмеримы.

Тот факт, что мак требует гораздо меньше воды, чем пшеница, явилось в условиях 4-летней (1988–1992) засухи решающим критерием, как объяснял президент Х.Карзай едва ли не главную причину тяготения сельского труженика к возделыванию именно этой культуры. Однако затем, в 1993 г., наступил период оптимальных осадков. А это, пояснил потом Карзай, явилось другим решающим критерием в пользу наркокультуры, поскольку резко возросла урожайность мака. То есть крути в любую сторону, а опиат побеждает, потому что подоходней будет.

К.Шеттер подводил к мысли: приоритетность выращивания мака можно оправдать различными доводами, каждый из которых имеет право на существование и по-своему логичен, будь это спасение от голода семьи, возможность расчета с кредиторами или другие. К примеру, известно, что крестьяне, которые по каким-либо причинам не могли взять кредит в банке, обращались за помощью к наркоторговцам. Те ссужали их средствами, взамен принуждая к выращиванию опийного мака.

Опийный мак выращивался в основном в полностью обнищавших сельских районах, и поскольку эти же самые районы не питали особой привязанности к центральному правительству, откровенно наплевавшему на нужды своего народа, смертельный цветок превратился в надежный источник финансирования «Талибана». Того самого, который время от времени объявляет «беспощадную войну наркобаронам» (за которыми, не исключено, стоят соперники по криминальному бизнесу). Старший научный сотрудник Брукингского института Ванда Фелбаб-Браун (Vanda Felbab-Brown) сказала в британском парламенте, что «возможно, нигде в мире ни одна страна и международное сообщество в целом не сталкивались с такой сильной экономикой, основанной на торговле наркотиками, как в Афганистане».

Опийный мак и народное хозяйство

Кодеин и морфин содержится в семенах опийного мака, который растет в Афганистане столетиями. Однако только в 1980-х годах его стали выращивать там повсеместно. Опийный мак стал выгодным товаром. Средства от его реализации финансировали моджахедов, воевавших с Советами. Чтобы быстрее построить афганский коммунизм, миролюбивые «братья с севера» пришли с оружием. Моджахеды оказали мощное сопротивление. Они умудрялись даже в боевых условиях наращивать объемы сырья, которые выросли в связи с повышенным спросом на опиаты. Прежде всего, в соседнем Иране, власти которого запретили опийный мак и который тогда вел жестокую войну с Ираком. Постепенно Афганистан становился мировым центром поставок опиатов.

Бесконечные военные конфликты последних сорока лет (против СССР, всех против всех, против НАТО с США во главе) не могли пройти бесследно для афганской экономики. Несмотря на то, что недра страны богаты, к примеру, углем, который можно было бы использовать на тепловых электростанциях, и запасом гидроресурсов (СССР построил ГЭС в Пули-Хумри, плотину и ГЭС «Наглу»), 94% населения десятилетия не имеют доступа к электроэнергии: не восстановлены разрушенные после 1992 года ЛЭП. Промышленность остается, главным образом, перерабатывающей. Она составляет лишь шестую часть в хозяйственном секторе.

Сегодня опий гораздо прочнее вплетен в афганскую экономику, нежели тогда, когда его пытались запретить. Кроме того, есть еще вопрос о том, как долго опий будет сохранять свою ценность, учитывая серьезную конкуренцию со стороны синтетических опиоидов, таких как фентанил.

Эксперты различных стран считают, что десятилетие правления Х.Карзая, которое составляет половину срока миссии ISAF, характерно почти полным отсутствием попыток повлиять на ситуацию в экономике: за годы его руководства в Афганистане не появилось ни одного крупного экономического объекта, если не считать открывшихся производств по выпуску «Кока-колы» и… карандашей.

На фоне нескончаемого обнищания населения подобная «реконструкция промышленности» воспринималась Западом как издевательство над интересами народа. По этой причине различные его слои были готовы принять хотя и спорные, но по своему конструктивные программы оздоровления экономики, предлагаемые оппонентами Карзая.

В первую очередь, талибами. Именно талибы сделали опий-сырец основой экономики Афганистана. Притом, что недра страны богаты золотом, медью, литием, бокситом, мрамором с общей оценкой их рыночной стоимости в $1 трлн, по документам Геологической службы США (USGS), датированным 2010 годом.

И это – по тогдашним самым скромным подсчетам. Однако за последние десять лет в мировой экономике произошли изменения. Стартовало проектирование и производство электромобилей. С учетом редкоземельных металлов, в числе которых литий (дефицитный металл для батарей к электромобилям), оценки запасов сырья в Афганистане достигают $3 трлн. До титула «Афганистан – Саудовская Аравия Центральной Азии» еще далековато, однако к песне индийского (то есть из соседнего региона) гостя из оперы Римского-Корсакова «Садко» «Не счесть алмазов в каменных пещерах» имеет прямое отношение.

Но у проектов по добыче ископаемых есть три серьезных минуса: первый – нужны долгосрочные масштабные затраты, второй – рисковые инвесторы для страны, непрерывно ведущей войны, третий – первая прибыль придет через десятилетия.

А талибы живут под девизом «Здесь и сейчас», который оказался по душе сельскому жителю. Единственное, что удалось без особых затрат наладить талибам, так это добычу кустарным способом лазурита, изумрудов и рубинов. Попутно наладили продажу Китаю и ОАЭ железной руды, меди, золота, цинка, редкоземельных металлов.

Но это лишь часть доходов по сравнению с опиатами. Как подчеркивает ВВС, объем экспорта и потребления опиатов вдвое превышает весь официальный экспорт всего остального из Афганистана. В итоге богатая природными ресурсами страна не играет никакой роли в поставках на мировой рынок названных ископаемых, зато обеспечивает 85% мировых поставок опия-сырца и героина. То есть, по сути, столько же, сколько на старте миссии ISAF. Ну и куда, в какие тар-тарары провалилось двадцатилетие западных усилий?

Итак, единственной динамично развивающейся отраслью остается выращивание наркокультур. Стратеги НАТО, 20 лет пытавшиеся силовым способом покончить с наркобизнесом, не принимали в расчет не только различие менталитетов, но и такую важную составляющую, как его привлекательный характер. История борьбы с наркобаронами, похоже, ничему не научила.

Никакой пропагандист Запада не сможет убедить крестьянина не заниматься выращиванием опиумного мака. Это не удалось ни в Мексике, ни в Колумбии, ни в так называемом «Золотом треугольнике» (Лаос, Вьетнам, Таиланд, Мьянмар); не удается и нынче в регионе «Золотого полумесяца» (Афганистан, Пакистан). Последствия военной кампании в Афганистане не ограничиваются территорией этой страны, отмечает The American Conservative. Эти последствия отразились на всем регионе и даже мире. И одним из негативных последствий стал всплеск оборота наркотиков по всему миру.

В Афганистане наркоиндустрия имеет свои особенности. Производители опиума-сырца заняты в доходной и востребованной отрасли – и это в условиях страны, где возможности трудоустройства, особенно в сельской местности, сведены к минимуму. Напомним в этой связи: по данным 2006 года, ежемесячный доход среднестатистического жителя страны составлял $28, сейчас, через 14 лет – $17.

Наркобароны и чиновники жиреют, простой люд нищает. Особенно страдает в результате незанятости молодежь: 68% населения страны – люди моложе 25 лет. Людям постарше тоже приходится нелегко. Поэтому афганские мужчины постоянно в поисках работы. Они ведь содержат большие семьи, отвечают за ежедневные покупки для дома — продукты, гигиенические средства, лекарства. Многие из них вынуждены жениться довольно поздно из-за отсутствия денег на свадьбу и калыма (обязательного выкупа за невесту). Эти факторы являются причиной распространенных близкородственных браков – такие подешевле…

К 2018 году Управление ООН по наркотикам и преступности отмечало, что площадь угодий, где выращивался опийный мак, увеличилась в четыре раза по сравнению с 2000 годом.

Опийный мак стал для афганцев не просто ведущей сельскохозяйственной культурой, но, по большому счету, показателем глубокой разочарованности в США, странах Запада, в коррупционных афганских правительствах и президентах, последний из которых в августе примчался к самолету в сопровождении четырех грузовиков с деньгами, в том числе, не исключено, и наркодолларами.

Получается, что «не только талибы зависели от опиума, но и центральное правительство Афганистана, которое отчаянно нуждалось в средствах и чьи коррумпированные чиновники были всегда готовы набить карманы деньгами… Мы отправили наших военных в Афганистан, чтобы построить там либеральную демократию. Однако в итоге мы получили скорее героинового оптовика», подчеркивает The American Conservative.

Маковые поля вчера, сегодня, завтра

Сегодняшний «Талибан» уже на четвертый день правления устами представителя движения Дабихуллы Муджахида заявил, что страна перестанет производить наркотики. Ну то есть ни культивировать опийный мак, ни производить из него героин, ни переправлять контрабандой.

Правда, он указал, что для этого потребуется иностранная помощь. Ну, это требование было ожидаемо. Все как-то подзабыли, что после вторжения США на операции по борьбе с наркотиками в Афганистане было выделено более $9 млрд. Все они растворились, но весьма зримо, если учесть, что площади под опийный мак, число новых нарколабораторий и дополнительные тонны героина только увеличивались. Вырученные от продажи зелья средства талибы тратили на борьбу с США и другими странами Запада, чьи военнослужащие участвовали в антинаркотических операциях в рамках миссии ISAF. Даже в условиях пандемии коронавируса площадь посевов только в 2020 году увеличилась на 37%.

Можно ли верить талибам, для которых наркотики на протяжении многих лет были единственным или основным источником денег для существования? Во-первых, они уже вторично декларируют подобный запрет. Впервые это было в 2020-м, во время своего первого правления. Во-вторых, в те годы да и в последующие талибы, формально дистанцируясь от производства наркотиков, продолжали благоденствовать благодаря наркодолларам. В-третьих, запрет на выращивание мака стал причиной тогдашнего падения режима талибов, поскольку перестали поддерживать движение фермеры, лишившиеся доходов.

Талибы десятилетиями не брезговали и иными разбойными промыслами в захваченных регионах: обкладывали данью независимых торговцев за транзит товаров по своей территории; к героиновой индустрии присовокупили производство метамфетамина, культивируя эфедр; обязали выплачивать долю от своей прибыли всех занимающихся легальным бизнесом.

Но наркоиндустрия по-прежнему оставалась в центре внимания талибов. И их актуальные августовские декларации – сотрясение воздуха. Незачем «Талибану» повторять главную ошибку – ссориться с фермерами, для которых выращивание опийного мака (особенно в ключевых для талибов провинциях Гильменд и Кандагар) — единственный способ заработка. Сегодня для них главное – удержать власть, а один из способов сделать это – не провоцировать сопротивление своему режиму в сельских районах.

Ну а сейчас настал весьма неприятный, если не сказать позорный час для Запада признать свое поражение в борьбе против террора «Талибана». Как отмечает обозреватель Deutsche Welle Марсель Фюрстенау, эта борьба «во всяком случае в начале этого тысячелетия, была связана с обоснованной надеждой для афганцев на прогресс и демократию». Однако «слишком быстро стало понятно, что эта борьба не может быть выиграна. Потому что никакие афганские власти не могут обуздать самое главное зло – коррупцию, да в общем-то и не хотят этого». А фундаментальная основа этой коррупции – наркоиндустрия, на которой покоится вся хозяйственная жизнь несостоявшегося государства.

Александр МЕЛАМЕД. По материалам СМИ США и Евросоюза.

(Продолжение следует)