Жизнь после смерти

История с убийством Ицхака Рабина интересовала меня давно. Я смотрел по телевизору тот митинг на площади Царей Израиля и видел все происходящее в прямом эфире.

Я очень хорошо помню все, что было потом: суд над Игалем Амиром, книга Барри Хамиша, статьи Адира Зика, общественная комиссия по расследованию убийства Рабина… Сейчас, наконец, я решил прикоснуться к этой очень болезненной теме.

В последнее время, когда преступные соглашения Осло в очередной раз напомнили о себе дождем ракет из Газы, я все чаще думаю о человеке, который пытался таким страшным способом – ценой чужой и своей собственной жизни – остановить «процесс Осло». Об Игале Амире.

Политики о нем не заикаются – разве что в связи с упоминанием убийства премьер-министра Ицхака Рабина. Журналисты вспоминают его чаще – когда появляется очередное свидетельство, идущее вразрез с официальной версией, что Рабин погиб от пули Игаля Амира. И, разумеется, ежегодно вспоминают Амира в день убийства, 4 ноября – с добавлением соответствующих эпитетов и обязательной фразой о том, что он «пытался убить израильскую демократию».

Еще при жизни Шимона Переса появились публикации о том, что в преддверии выборов 1992 года он, Перес, направил секретное письмо Ясиру Арафату с обещанием начать с ним переговоры и последующей легитимации ООП – в обмен на то, что Арафат обеспечит голосование израильских арабов за Аводу. (Напомню, что любые контакты подобного рода с террористической организацией, которой была признана ООП, категорически запрещены законом). Эту информацию никто не опровергал и следствие по ней так же не проводилось – ее просто замолчали. Как известно, Демпартия США уже два года, как пытается обвинить президента Трампа в сговоре с Россией о ее вмешательстве в выборы. В нашем случае речь идет о подобном сговоре не с иностранным государством, а с террористической организацией. И именуется такой сговор, если он имел место – «государственная измена».

И все переговоры, и подписание первого тайного соглашения Пересом и Абу Мазеном проходили в нарушение закона и легализованы (по факту) задним числом. Демократия, однако…

И еще несколько вопросов о демократии.

Немедленно после выборов начать проводить политику, противоположную обещанной перед выборами – это демократия?

Покупка за взятку двух недостающих голосов депутатов – открытая взятка, причем за общественный счет – это демократия?

И сам факт, что депутат, избираемый в Кнессет не персонально, подчеркну, а по партийному списку, может выйти из своей партии и сохранить при этом депутатский мандат – это демократия?

Силовой разгон подчеркнуто мирных демонстраций протеста и возбуждение дел против протестующих – это демократия?

Тоталитарная совершенно пресса, замалчивавшая протесты, да и просто любые возражения против «норвежских соглашений» – это демократия? Простейший демагогический прием: «процесс Осло» – без малейшего на то основания! – был авансом поименован «мирным процессом»; соответственно, все противники Осло были заклеймены, как «враги мира»! Я уже не говорю о циничнейшей, совершенно оруэлловской формуле «жертвы мира» – так творцы ословских соглашений называли погибавших чуть ли не ежедневно в захлестнувшей Страну невиданной волне террора.

А участие спецслужб в компрометации правого лагеря, когда провокатор Шабака Авишай Равив, «агент Шампанья», создал бутафорскую экстремистскую организацию «Эйяль», чью сходку показали по телевизору – это, по-вашему, демократия?

И речь ведь шла не только о завозе в Страну 50 тысяч боевиков, вооружении их и предоставлении им власти, полномочий и базы террора – планы «миротворцев» были куда шире! На очереди была отдача Сирии Голанских высот – это ведь жителям Голан «демократ» Рабин презрительно бросил, что они могут «крутиться, как пропеллеры», но Голаны будут возвращены Сирии. Ау, левые – вы в состоянии представить, где бы мы были сейчас, если бы сбылись эти безумные планы? И это ведь не «спорные территории», которыми Израиль до сих пор официально считает Иудею, Самарию и Газу: Голаны – суверенная израильская территория.

Игаль Амир говорил впоследствии, что, если бы оставалась хоть какая-то возможность демократическим путем остановить безумие Осло – он не пошел бы с пистолетом на площадь Царей Израиля. И у меня нет оснований ему не верить…

Последствия «мирного процесса» хорошо известны: две тысячи убитых и десять тысяч раненых в терактах израильтян, около 500 млрд. шекелей расходов – за создание двух террористических анклавов и нобелевку Рабину, Пересу и международному террористу Арафату. За признание несуществующего «палестинского народа» и его прав на нашу землю…

Но вернемся к Игалю Амиру.

То, что он совершил покушение на премьер-министра Ицхака Рабина – несомненно. Но чем дальше, тем больше сомнений, что Рабин погиб именно от его пули. Я не знаю, насколько верна версия, выдвинутая Барри Хамишем в нашумевшей книге «Кто убил Ицхака Рабина?», но слишком много вопросов, на которые следствие и суд вообще не дали ответов, либо дали ложные. Те самые знаменитые «58 вопросов Адира Зика» – ныне покойного журналиста, многие годы занимавшегося расследованием убийства Рабина. К официальной версии у меня, как и у очень многих граждан Страны, доверия нет.

Все годы своего заключения Игаль Амир сидит в одиночке. Его лишали и лишают прав, которые имеют другие заключенные, осужденные за убийство, и он может только мечтать об условиях, в которых сидят у нас арабские террористы с кровью на руках – тот же Маруан Баргути, которого посещают в тюрьме арабские депутаты Кнессета.

Игалю Амиру, разумеется, не светит быть освобожденным по обмену, как был освобожден террорист Самир Кунтар, да сотрется его имя – раздробивший прикладом голову четырехлетней девочке после того, как у нее на глазах убил отца.

Игаль Амир не может быть освобожден по помилованию, которое могут получить заключенные пожизненно по отбытии 20-25 лет – специально для него в 2001 году был принят «Закон Игаля Амира», исключающий возможность помилования для осужденного пожизненно за убийство премьер-министра. И, что характерно – наш БАГАЦ, присвоивший себе право отменять законы, в данном случае не вмешался – хотя трудно представить себе более вопиющее нарушение равенства граждан перед законом. «Все равны, но некоторые равнее» ©…

Игаль Амир сидит в одиночке.

Шестнадцать с половиной лет отсидел его брат Хагай, якобы за соучастие – а, по существу, за родство с Игалем и теоретические обсуждения возможного покушения. О том, что Игаль поехал на площадь Царей Израиля, Хагай не знал. Полгода заключения ему добавили за то, что он из тюремной камеры (!) угрожал (!) затеявшему «размежевание» Ариэлю Шарону.

Девять месяцев заключения получила и отсидела подруга Игаля, Маргалит Хар-Шефи – за «непредотвращение убийства». Даже после того, как бывший руководитель Шабака, Ами Аялон, признал, что она не знала и не могла знать о готовящемся покушении, прокуратура отказалась снять с нее судимость. Провокатор Шабака Авишай Равив по аналогичному обвинению был полностью оправдан судом.

О том, как система непрерывно и изощренно нарушала права Игаля и ее собственные, известно от жены Игаля, Ларисы Амир.

Преступники Осло – те, кто еще жив – не судимы и на свободе.

Я считаю убийство Рабина трагедией – трагедией самого́ покойного премьер-министра и его близких. И нашей национальной трагедией.

Но я также считаю это трагедией Игаля Амира и его семьи.

И не меньшей трагедией стали для жертв «мирного процесса», для их близких и для всего народа Израиля «норвежские соглашения», которые Амир пытался остановить таким страшным способом.

Потому что не видел никакого другого.

При том, что он сам, по всем расчетам, не должен был остаться в живых.

Я считаю, что «закон Игаля Амира» должен быть отменен, а его самого пора помиловать. Хотя бы потому, что перед законом равны все.

Он уже заплатил.

Автор: Юрий Фридман-Сарид