История войны по Маркедонову и Путину

Причиной написания данной статьи стала речь российского президента Путина на заседании Совета по межнациональным отношениям, где он заявил: «считаю необходимым разработать единые учебники истории России для средней школы, которые будут написаны хорошим русским языком и будут лишены внутренних противоречий и двойных толкований особенно при трактовках, скажем, результатов Второй мировой войны и всего, что с этим связано. Они должны быть построены в рамках единой концепции, в рамках логики непрерывной российской истории, взаимосвязи всех ее этапов, уважения ко всем страницам нашего прошлого”.

То, что российский лидер уже не первый раз делает такие заявления, связанные с вопросами идеологического воспитания россиян, мне не кажется странным, а наоборот это вполне логично встраивается в систему тех базовых ценностей, которыми он руководствуется на протяжении всего своего правления. А контролирует все эти вопросы идеологии комиссия под управлением Нарышкина, которая и занимается борьбой с «фальсификациями исторических событий». Надо особо отметить, что деятельность этого органа распространяется на все сферы жизни российского общества. На центральных каналах телевидения регулярно организуются всякие ток-шоу про советское прошлое, снимаются художественные фильмы про «героев» гражданской войны типа Котовского, Чапаева и других бандитов с большой дороги, где эти одиозные борцы за революцию предстают в образах романтичных героев. Эти же вопросы истории уже давно коснулись и школьных учебников, но видать их уровень не совсем устраивает Кремль и потому гнев российского лидера вновь был направлен в сторону тех, кто занимается вопросами идеологии.

Всё это и смешно и грустно. Смешно оттого, что в век интернета, когда любая ложь и дезинформация моментально может быть опровергнута теми же россиянами во всемирной паутине, власть в России пользуется методами советской идеологической машины, забыв что в век такого научно-технического прогресса невозможно более создать железный идеологический занавес от другой трактовки истории Второй мировой войны, которая существует на Западе. Машина современной кремлёвской пропаганды направлена исключительно на Великую отечественную войну, которая началась 22 июня 1941 года, в то время как для Запада Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года с нападения Гитлера на Польшу.

И таких расхождений много: это и сам день Победы, который на Западе празднуют 8 мая, а не 9 мая, как в Москве, это отношение и к советской символике, которая во многих европейских странах приравнена к фашистcкой и уголовно наказуема, это отношение и к Сталину, которого в Европе считают не меньшим злом, чем Гитлер, это и многое другое. А в России, наоборот, портреты Сталина украшают по-прежнему все парады победы, а советская символика по-прежнему красуется по всей стране, включая и госучреждения. Что касается вождя мирового пролетариата, то памятники Ленину стоят по всей стране от Петербурга до Владивостока, я уже не говорю про его Мавзолей на Красной площади в столице России.

Грустно же от того, что основатель ЧК (предшественника НКВД, КГБ) — карающего органа большевиков, Феликс Дзержинский, чьи руки были обагрены кровью десятков тысяч представителей дворянского сословия России, сегодня является предметом гордости во всех кабинетах в здании спецслужб на Лубянке, перед которым стоит памятник жертвам политических репрессий в СССР, камень с территории Соловецкого лагеря особого назначения, установленный  в День памяти жертв политических репрессий, 30 октября 1990 по невинно убиенным на Соловках.

А ещё одной из причин написания данной статьи стала моя очередная полемика в социальной сети с Сергеем Маркедоновым, российским политологом и моим давним оппонентом, которая у нас с ним произошла в связи с тем, что 2 февраля исполнилось 70 лет с момента окончания битвы под Сталинградом. В течении нескольких дней между нами шла жаркая дискуссия по поводу итогов Второй мировой войны и о том, почему в странах коалиции, в которую входили США, Великобритания и Франция, этот день прошёл незамеченным. Посмотрите, как оправдывает Маркедонов репрессии при режиме Сталина: «Режим Сталина был чудовищным режимом, но в момент Великой битвы не это стало главным» (!!!), и потому, далее продолжает политолог: «можно говорить о каких-то заслугах, о том, где проявилась и положительная историческая роль российского коммунизма». Если это говорил бы представитель старшего поколения, которых так воспитала советская идеология, то это ещё пол беды, но это говорит современный молодой человек, не живший в те годы, когда миллионы людей были просто уничтожены в сталинских лагерях ни за что и ни про что и который кстати сегодня живёт в Вашингтоне и может воочию видеть, как живут по разному победители-союзники в США и России!!!

Уважаемый господин Маркедонов никак не хочет понять того, что никакая историческая роль никакой идеологии не может быть оправдана ее исторической необходимостью, а тем более считаться положительной, когда речь идёт о миллионах невинно убиенных. Ни гитлеризм, ни сталинизм! И именно поэтому на Западе эти два понятия считаются синонимами ЗЛА, в то время как в России идёт перелицовывание исторических фактов и советское время по всем идеологическим фронтам стараются не преподносить в негативном свете, а отретушированно пудрят мозги россиянам всякими небылицами в фильмах про Сталина, Хрущёва, Фурцеву, Котовского, Чапаева и других идолов того времени. И к сожалению, этому подыгрывают многие «эксперты», которые выдают желаемое за действительное, включая и моего молодого оппонента Сергея Маркедонова.

В этой связи считаю уместным вновь вернуться к 65-летию окончания Второй мировой войны и постараться найти ответ на вопрос о том, почему эта дата на Западе отмечалась не так помпезно, как это делалось в России. Для того чтобы понять причину того, почему не только в США, но и во всей цивилизованной Европе совсем по-другому расставляются акценты в трактовке событий Второй мировой войны, в отличие от современной России, нам надо сделать небольшой экскурс как в прошлое самой России, так и в совсем недавнюю историю взаимоотношений России со своими соседями и в первую очередь с союзниками по антигитлеровской коалиции.
В свое время российский император Петр Первый сказал: «Я должен вне государства гоняться за отважным неприятелем, а в государстве моем укрощать диких и упорных подданных». Вспоминая времена Советского Союза и то предпочтение, которое сталинская идеологическая машина отдавала этому русскому царю, нетрудно заметить многие схожести как в риторике, так и в действиях нынешних правителей России.

К изречениям создателя Российской империи все последующие правители во все времена относились весьма трепетно и принимали как неизменное и обязательное к выполнению указание. И.В.Сталин высоко ценил Петра Великого и сделал все возможное, чтобы эффективно претворять в жизнь установки создателя Российской империи. Более того, в советское время историки, писатели, кинематографисты, как, впрочем, все деятели культуры, прославляли петровские времена, продолжая наращивать несомненность авторитета Петра Романова. Действительно, Петру Великому удалось сделать очень многое для российской государственности. «Прорубил окно в Европу», видоизменил общество, создал сильный флот, провел действенные реформы в армии и т.д. Наконец создал империю.

Но даже не это последнее является главным достижением Петра Первого. Самым главным является то, что он сумел внедрить в большую часть русского народа как своего времени, так и последующих поколений, вечную и незыблемую национальную идею. Идею неизменности созданной им империи. Идею величия России только через наличие империи. Он создал империю — и создал Санкт-Петербург — колыбель его империи и завещал последующим поколениям не забывать о своем величии в имперском обличии. Один из главных пороков большевистского режима и принципов, на которых был создан «великий и могучий» Советский Союз, мы сами видели: октябрь 1917 года не только не принес разрыва в цепи глубоко укоренившихся имперских традиций российской истории, но и еще больше усугубил ее давление на все государственные институты через самые консервативные звенья общественного сознания, связанные с великодержавными амбициями и высокомерными представлениями об особом историческом предназначении России.
Расстрел царской семьи, красный террор, устроенный большевиками против своих идеологических противников и их родственников, гражданская война, раскулачивание, принудительное переселение народов, Голодомор, репрессии 30-х годов — это и многое другое по сегодняшний день не стали предметом тщательного изучения внутри самой России, потому и происходит, на мой взгляд, такой большой разрыв в оценках произошедших потом исторических событий между Западом и Россией. А если добавить к этому предвоенный пакт Молотова-Риббентропа и последовавший затем передел Европы и расстрел поляков в Катыни, и советско-финскую войну, в результате которой Советский Союз был исключен из Лиги Наций за развязывание войны 14 декабря 1939 года, то получится довольно понятная картина противоречий между будущими союзниками.

Достаточно напомнить, что за советское вторжение в Финляндию на СССР было наложено «моральное эмбарго» — запрет на поставку авиационных технологий со стороны США, что негативно сказалось на развитии советской авиационной промышленности, традиционно использовавшей американские моторы.
Очень важным в этой связи является оценка, которую дал Уинстон Черчилль, в своей знаменитой фултонской речи, характеризуя состояние дел в СССР накануне Второй мировой войны и той внешней политике, которую вел Сталин. «Война — это по преимуществу список ошибок, но история вряд ли знает ошибку, равную той, которую допустили Сталин и коммунистические вожди, когда они отбросили все возможности на Балканах и лениво выжидали надвигавшегося на Россию страшного нападения или были неспособны понять, что их ждет. До тех пор мы их считали расчетливыми эгоистами. В этот период они оказались к тому же простаками. Сила, масса, мужество и выносливость матушки-России еще должны были быть брошены на весы. Но если брать за критерий стратегию, политику, дальновидность и компетентность, то Сталин и его комиссары показали себя в тот момент Второй мировой войны полностью растяпами». Нельзя не согласиться и с той оценкой, которую дал в своих послевоенных мемуарах Черчилль поставкам из СССР в Германию стратегического сырья и вооружения после ратификации «Пакта Риббентропа-Молотова» и ряда хозяйственных договоров в 1939-1941 гг. Он писал, что советское правительство проявило «полное безразличие к участи западных держав, хотя это означало уничтожение того самого “второго фронта”, открытия которого суждено было вскоре требовать». Черчилль очень часто рассматривал действия Сталина как политику запугивания западных союзников. С окончанием войны он писал Энтони Идену: «Русскую угрозу я считаю огромной…».

Вышеизложенное, даже в такой краткой форме, говорит о том, что противоречия между союзниками по антигитлеровской коалиции были как идеологическими, так и стратегическими. Я не буду в этой статье подробно останавливаться на том, как долго шли переговоры по поводу открытия второго фронта, как наперегонки соревновались эти же союзники в штурме Берлина и о многих других противоречиях и скрытой борьбе двух антогонистических систем. Для этого каждая из вышеизложенных тем требует отдельной и подробной аналитической статьи.

Возвращаясь сегодня к событиям 65-летней давности и глядя на то, как по разному и экономически и политически живут бывшие союзники, начинаешь понимать всю прозорливость Черчилля в оценке тоталитарных режимов, к каковым он относил и режим Сталина, и режим Гитлера. И совсем не удивительно то, как по-разному продолжают относиться в этих странах к недавней истории. Это и Катынь, на долгие годы разделившая Польшу и Россию, это и все те в республиках бывшего Союза, кто с оружием в руках боролся против советской власти — мусаватисты в Азербайджане, дашнаки в Армении, эсеры в Грузии, басмачи в Средней Азии, лесные братья, бандеровцы и многие другие. И главный тут вопрос — это вопрос в оценке их деятельности. Если вы за советскую власть, то тогда это все бандиты, если против, то они все герои. И пока в России не произойдет этого болезненного переосмысления своей недавней истории и покаяния перед миллионами загубленных жизней в застенках сталинских лагерей, со всем ее кровавым наполнением, эта огромная страна с ее величайшей культурой, страна Пушкина и Чайковского, Толстого и Достоевского еще не скоро станет понимаема цивилизованным миром.

А примером такого покаяния может стать та же поверженная Германия, которая после Нюрнбергского трибунала покаялась за зло, причиненное Гитлером человечеству, и сегодня является флагманом Европы в вопросах демократии. А чтобы ответить на вопрос: где находится сегодня Россия — победитель и правопреемник СССР, долго думать не приходиться. Для этого достаточно посмотреть отчеты международных организаций в вопросах свободных выборов, свободной прессы, прав человека, коррупции и многих других основ демократического общества. И ответ, я уверен, находится в элементарной плоскости понимания того, что пока в России не произойдет такого же Нюрнбергского процесса по сталинскому режиму, ждать понимания между Европой и Россией в скором времени не стоит. И то, что сегодня вокруг России фактически нет дружественных стран, — результат не каких-то внешних заговоров, а, в первую очередь, собственной близорукой, агрессивной и несбалансированной политики. Именно это должно особенно беспокоить россиян, ибо любой кризис закладывает на годы вперед алгоритм отношений между народами. И никакой суд истории не вернет погибших, не оплатит счета как за искалеченные жизни миллионов во Второй мировой войне, так и тысяч людей, погибших сегодня на Северном Кавказе, не залечит ран, нанесенных взаимной ненавистью, поощряемой безответственной политикой сегодняшних кремлевских почитателей политики Сталина.

Рамис ЮНУСОВ

Автор статьи — политолог, имеющий опыт работы как в высших эшелонах власти Азербайджана, так и за рубежом. Он был руководителем аппарата Правительства Азербайджана, был Управляющим Делами Парламента страны. Кроме этого он несколько лет проработал в Йемене и Саудовской Аравии. Хорошо знает политический истеблишмент, менталитет, культуру и языки стран, про которые пишет. В настоящее время проживает в США, где консультирует в качестве политического эксперта многие американские СМИ, независимые фонды и аналитические центры.