История и реальность

Энциклопедия к… судному дню

Казалось бы, история немцев Поволжья изучена достаточно хорошо, тем более что они в отличие от волынских немцев, прибалтийских, причерноморских и ряда других, живших на территории СССР, массово в период Второй мировой войны пределы страны не покидали. Их архивы в большинстве сохранились, но то, что ещё перед началом Великой Отечественной, и вплоть до крушения Советского Союза, сам факт присутствия на его территории без малого двух миллионов, а по факту, не менее четырех миллионов немцев (опасаясь репрессий многие свою национальность поменяли) тщательно замалчивался. Естественно неофициально, а по рецепту, приписываемому Иосифу Сталину, «нет человека – нет проблемы», в нашем случае – целого народа.

Нет, нас полностью не уничтожили, зато подвергли тотальному умолчанию сам факт нашего существования в СССР. Но что примечательно: даже в те жестокие советские времена часть немцев не смирилась, продолжая добиваться права выезда на нашу историческую родину, другие – восстановления незаконно ликвидированной автономной республики на Волге и полной отмены огульных обвинений, третьи занялись восстановлением своей истории, изъятой из энциклопедий, учебников, художественной литературы, театральных спектаклей, кино и упрятанной в недоступные нам госархивы. В числе этих смельчаков был Игорь Рудольфович Плеве (Igor Pleve), тогда еще молодой преподаватель Саратовского госуниверситета, позже ставший доктором исторических наук, профессором, министром образования Саратовской области, ректором Саратовского государственного технического университета, автором фундаментальных исследований по истории поволжских немцев, а ныне узник колонии общего режима, отбывающий заключение по сфальсифицированному, как считает его защита, обвинению, поскольку учёного с мировым именем признали виновным в должностном преступлении, якобы совершённом… десять лет назад! Более того, люди, хорошо знакомые с этим нашумевшим уголовным делом, убеждены, что оно не столько уголовное, сколько политическое.

Но о нём, а также продолжающейся травле неугодных в нынешней России, поговорим чуть позже, а сейчас хочу сообщить радостную весть: в Гёттингене в издательстве Der Göttinger Arbeitskreis под редакцией д-ра Альфреда Айсфельда (Dr. Alfred Eisfeld). Дополнительным тиражом вышли первые два тома (всего их будет четыре) не имеющего аналогов уникального исследования д-ра Игоря Плеве «Einwanderung in das Wolgagebiet (1764–1767)» («Эмиграция в Поволжье 1764–1767») на двух языках – немецком и русском. С географическими картами, перечнем колоний, людей их основавших и в них поселившихся, другими фактами, объемом каждый том более 500 стр. В первом томе списки первопоселенцев колоний в алфавитном порядке от Anton до Franzosen, во втором – от Galka до Kutter.

О чем эти книги? Прежде всего, о первых колонистах, прибывших на Волгу по приглашению Екатерины II, что позволяет проследить невидимую историческую нить, связывающую нынешних потомков немцев Поволжья, (где бы они сегодня не жили – в России, Германии, Казахстане, США, Канаде или Аргентине), с европейскими государствами, и в первую очередь, с Германией.

Важно отметить, что до сегодняшнего дня была опубликована лишь малая часть списков иностранных поселенцев (колонистов), прибывших в Российскую Империю в 60-е годы XVIII столетия, составленная в основном д-ром Карлом Штумппом (Dr. Karl Stumpp), который в своей книге «Эмиграция из Германии в Россию 1763–1862 гг.» писал: «Причина, имеющая решающее значение для эмиграции, никогда не была единственной. Их всегда оказывалось несколько, причём в одной земле, преобладающей была одна, а в другой – иная». Далее д-р Штумпп перечислял их: «угнетение оккупационной и княжеской властью, нужда, неурожайные годы и как следствие голод, высокие налоги, нововведения в школьном и церковном ведомствах». В то же время Россия привлекала потенциальных переселенцев «Возможностью свободно жить и развиваться, освобождением от воинской повинности „на вечные времена“, свободой самоуправления и полной свободной вероисповедания». Во что вылились эти обещания «молочных рек и кисельных берегов» мы знаем и останавливаться на этом не будем.

Возвращаясь к работе д-ра Плеве, отмечу, что долгое время документы, представленные в ней, считались безвозвратно утерянными, в частности списки колонистов, которые составлялись по мере формирования групп, или как тогда говорили «транспортов», ещё в местах сбора в различных германских городах. Форму и информативность этих списков отчасти можно восстановить по спискам, представленным русским комиссаром в Данциге Иваном Ребиндером. Они включали в себя имя и фамилию главы семьи, место их рождения и жительства, возраст, религиозную принадлежность, численный состав семьи, предполагаемое занятие в России и количество денег, потраченных на их доставку в Россию. Кроме того, при приеме в колонисты российское правительство нередко брало на себя выплату имевшихся за ними долгов на родине.

Отметим и такой факт: данные о колонистах фиксировались на русском языке русскими служащими саратовской Конторы опекунства иностранных поселенцев, учрежденной Екатериной II в апреле 1766 года и просуществовавшей до мая 1877 г. не на основе каких-либо документов, а со слов глав семей. Это создало определенные проблемы при подготовке материалов к публикации, с которыми составители, не без труда, но справились.

Следующая проблема, с которой пришлось столкнуться д-ру Игорю Плеве и его помощникам вызвана тем, что в 1774 году в ходе восстания яицких казаков под предводительством Емельяна Пугачёва, переросшее в полномасштабную войну казаков, крестьян и народов Урала и Поволжья с правительственными войсками императрицы Екатерины II, конторские документ, хранившиеся в Саратове, были уничтожены. Вместе с ними сгорели списки первых поселенцев.

В 1797 г. прежняя система управления колониями была восстановлена, а из Петербурга, где хранились копии всех переселенческих документов, были получены долговые обязательства колонистов перед короной и списки первых поселенцев.

В дальнейшем, после расформирования саратовской Конторы в 1877 году в процессе определения важности документов в ней хранящихся они были отнесены к третьей категории. Т. е. подлежащих уничтожению. Как свидетельствует депутат Государственной думы Российской империи I созыва, адвокат, журналист, автор фундаментальных трудов по истории немцев Поволжья Якоб Дитц (Jacob Dietz) то что не смогли правильно оценить государственные чиновники, смог сделать бывший архивариус Конторы, сохранив их у себя, давая интересовавшимся своим происхождением колонистам необходимые сведения.

В начале XX века списками колонистов заинтересовались исследователи с целью их научного анализа. Одним из первых был католический священник Готлиб Бератц (Gottlieb Beratz). Он смог приобрести часть списков и стал переводить их со старославянского языка на современный русский. Он также внес дополнения, выявив некоторые девичьи фамилии жен первых колонистов. Копии списков первых поселенцев и колоний, в которых они проживали делали и другие добровольные исследователи.

После революции 1917 года в России к спискам колонистов Поволжья обращался только ученый-диалектолог, лингвист и этнограф Андрей Дульзон (Andreas Dulson), но подготовленные им копии имеют усеченный вид. Это объясняется тем, что для изучения многообразия диалектов поволжских немцев наиболее важной была информация о месте проживания колонистов в Германии.

Война 1941–1945 годов явилась трагедией для всех советских немцев, повлекшей за собой исчезновения значительной части их исторического наследия. Планы по концентрации важнейших архивных документов в оригиналах или копиях оказались неосуществленными, многие ценные документы безвозвратно утерянными. Долгим и кропотливым был поиск списков первых колонистов, как подлинников, так и копий, зачастую, если такое слово уместно, на чердаках и сараях. Таким образом энтузиастам во главе с д-ром Плеве удалось собрать и объединить воедино «развеянные временем» списки первых немецких колонистов 100 из 104 колоний, восстановить их названия, размер ссуд, выдаваемых прибывшим колонистам, которые, и это важно, подлежали обязательному возмещению, профессиональный состав, прибывших в Поволжье колонистов, всего около 150 профессий. От таких достаточно распространённых, как земледелец, ткач, сапожник, мельник до таких, как химик, врач, аптекарь, мастер по производству перца, художник.

И конечно нужно отметить, что без помощи в поиске документов, идентификации записанных русскими писарями Саратовской конторы опекунства иностранных названий мест выхода колонистов, идентификации французских и польских географических наименований, а также подготовке этого уникального издания, оказанной Федеральным министерством внутренних дел Германии, многолетней работе Гёттингенского исследовательского центра, содействия государственного архива Саратовской области и его филиала в г. Энгельсе, российского государственного исторического архива в С. Петербурге и архива древних актов в Москве, а также Российского государственного военно-исторического архива в Москве, реализовать этот проект вряд ли удалось.

Подготовка к выходу третьего и четвертого томов этой не имеющей аналогов энциклопедии немцев Поволжья, как сказал ее редактор и издатель д-р Альфред Айсфельд, близится к завершению.

Что же касается автора этого четырехтомника д-ра Игоря Плеве, то с ним связаться мне не удалось. В мае 2021 года за якобы «превышение должностных полномочий и растрату» он был приговорен Октябрьским районным судом г. Саратова к 4,5 годам заключения. В августе того же года Саратовский областной суд смягчил наказание Игорю Рудольфовичу до двух лет колонии и штрафа в 300 тысяч рублей. Кроме того, он лишен права занимать должности на государственной службе Российской Федерации и в органах местного самоуправления, предусматривающие осуществление организационно-распорядительных и административно-хозяйственных функций, сроком на 2 года.

Защита д-ра Плеве снова обжаловала это решение, предоставив неопровержимые, по ее мнению, доказательства его невиновности.

Ну а пока Саратовская Фемида размышляет как бы ей выпутаться из этой малоприятной для нее и трагичной для д-ра Плеве ситуации, я вспомнил слова, которые он не раз произносил: «Я происхожу из немцев… Я патриот России».

Судя по документам, с которыми я ознакомился, Игорь Плеве действительно невиновeн. Все без исключения коллеги характеризуют его как человека «патологически честного, законопослушного, порядочного», но что-то в нём саратовских судей насторожило. Неужели наша история снова повторяется? Впрочем, подождем оглашения нового приговора.

Александр Фитц, член Международной ассоциации исследователей истории и культуры российских немцев

Заказать книги «Einwanderung in das Wolgagebiet (1764–1767)» («Эмиграция в Поволжье 1764–1767») можно, направив заявку на info@goettinger-arbeitskreis.de или a.eisfeld.clio@gmx.de.